Дар царицы Савской. Абиссинское заклинание - Наталья Николаевна Александрова
— Но вы ведь хотите, чтобы я вам помог, — значит, должны мне довериться! — сказал Петька проникновенным голосом актера из телевизионного сериала.
— Где это ты нахватался таких красивых выражений?
— Ну так все же — в чем дело?
А сам посмотрел такими хитрыми глазищами… Нет, этот парень отлично соображает, даром что с математикой не в ладах. Значит, не все еще потеряно!
— Ну… вообще-то меня там караулит один человек, с которым я не хочу встречаться.
— Где?! — Теперь у Петьки глаза загорелись от возбуждения.
И я показала ему на злополучный пикап.
— Ну так что — покажешь мне, как отсюда выйти незамеченной?
— Покажу, и не только…
— А что еще ты задумал?
— Ну, вам лучше об этом не знать! — отмахнулся шустрый ребенок.
Пока я одевалась, он кому-то позвонил. В квартире обычно находилась домработница, но сегодня она безвылазно сидела на кухне и даже не вышла запереть за нами дверь.
Так что Петька тихонько вышел из квартиры вместе со мной.
Мы спустились до второго этажа, здесь Петька опять-таки тихонько постучал в дверь — звонить не стал, должно быть, из конспирации.
Нам открыл мальчишка примерно его возраста, уже одетый в теплую куртку с капюшоном, и провел нас на кухню. Там оказалась вторая дверь.
Через эту дверь мы вышли на другую лестницу, темную и узкую, и скоро оказались на улице, точнее — в большом проходном дворе. Мальчишки следовали за мной.
Я поблагодарила их и хотела попрощаться, но Петька сделал таинственное лицо и сказал, что еще немного меня проводит, что без него я отсюда не выберусь.
Я вспомнила кукольное лицо убийцы, его пустые глаза и испугалась, что подвергаю детей опасности. Но они и слышать не хотели, чтобы меня отпустить одну.
— Не парься, Алена, все будет путем! — утешил меня Петька.
Надо же, звать меня просто по имени я разрешила, но чтобы на «ты»… Никакого уважения к преподавателю!
Когда мы подошли к выходу из двора, оказалось, что там вырыта огромная яма.
— И как же отсюда выйти?
Петька переглянулся со своим приятелем, они юркнули в угол двора и притащили длинную доску с привязанной к ней веревкой, положили ее поперек ямы:
— Вот так мы здесь ходим!
— Но я не смогу…
— Сможете, сможете! — заверил меня Петька, внимая моему строгому взгляду насчет приличного обращения к взрослым. — Мы здесь уже сто раз перебирались!
— Знали бы твои родители… — вздохнула я.
— А кто им скажет, интересно? — прищурился нахальный ребенок. — Уж не вы ли?
Я вспомнила злополучный пикап, который поджидал меня на улице, вздохнула и шагнула на доску. Хорошо, что сегодня на мне удобные ботинки и джинсы.
Доска была шаткая, тринадцатилетних мальчишек она еще выдерживала, но выдержит ли меня?
Я сделала шаг, еще шаг, еще… доска пружинила, но пока вполне выдерживала мой вес.
Теперь мне было проще дойти до конца, чем вернуться.
Еще шаг…
Я обернулась, чтобы попрощаться с Петькой и его приятелем, но их уже не было видно.
Зато во дворе, совсем недалеко от меня, я увидела приближающийся силуэт мужчины.
В сгущающихся сумерках я разглядела светлые растрепанные волосы, круглое кукольное лицо…
— Стой! — крикнул он, нагоняя меня.
В его движениях, в его повадках, во всем его облике было что-то от опасного, безжалостного хищника, что странно контрастировало с безобидной кукольной внешностью.
Страх придал мне новые силы.
Я сделала еще несколько шагов — и оказалась на другом конце ямы, возле арки, выходящей на улицу.
— Стой, не уйдешь! — крикнул мой преследователь, подбегая к краю ямы.
Мне следовало бежать не оглядываясь, бежать как можно быстрее, не теряя ни секунды, — но голос злодея как будто загипнотизировал меня, мои ноги словно налились свинцом, и какая-то неведомая сила заставила меня обернуться.
Я увидела, как злодей с кукольным лицом шагнул на перекинутую через яму доску и пошел по ней ловко и уверенно, как опытный канатоходец…
На его лице появилась злобная, самоуверенная улыбка. Он уже предвкушал победу. Еще несколько шагов — и он будет на моей стороне и моя песенка спета…
Но тут я увидела в темном углу двора, неподалеку от ямы, Петьку Самохина. В руках у него был конец веревки, привязанной к доске. Он подмигнул мне, дернул за веревку…
Мой страшный преследователь нелепо покачнулся, взмахнул руками и свалился в яму. Из глубины донеслись громкие проклятия, но я их не слушала. Сбросив гипнотическое влияние кукольного убийцы, я пустилась наутек, выбежала на улицу и остановила первую же проезжавшую мимо машину…
И совершенно машинально назвала водителю адрес той Роминой квартиры. И опомнилась, только когда увидела знакомый до боли дом. Зачем я сюда приехала?
— Постойте! — сказала я водителю. — Мне нужно…
— Ну что еще? Что ты мямлишь? Сама не знает, куда ей нужно! — вдруг вызверился он.
Я отдала ему деньги и вышла из машины. Потому что осознала, что в данный момент у Ромы меня искать не будут.
Этот тип пока вылезет из ямы, пока почистится и доберется до машины… Конечно, хорошо будет, если он, к примеру, сломает ногу… Или прилично головой ударится… Но надеяться на такое значило бы сильно переоценивать способности своего ангела-хранителя. Ангел и так хорошо работает — позволил мне уйти от Ильиничны, позволил не упасть с карниза вниз, не переломать себе все кости, послал Петьку с приятелем, чтобы перевели через яму…
Так, выходит, что я везучая? С трудом верится…
Ладно, пока суд да дело, я заберу из Роминой квартиры оставшиеся вещички, не хочется оставлять все этому паршивцу, а мне в хозяйстве пригодятся.
Я открыла дверь своими ключами и прислушалась. В квартире было тихо. Спит он, что ли? Или снова ушел на работу?
Я тихонько прокралась в комнату и окаменела на пороге, увидев на полу лужу крови. И что это значит? Кровь, судя по всему, Ромина. Значит, этот тип его убил? Но где же тогда тело? Уж такое большое, как Ромино, я бы не пропустила.
Я обежала всю квартиру, но тела не нашла. Уже увезли в морг? Да нет, если бы была здесь полиция, то опечатали бы двери и вообще натоптали бы тут, погром устроили.
В квартире, конечно, был беспорядок, но самый обычный, привычный, и я решила, что убийства не было. А куда Рома делся — мне теперь все равно.
И я быстро прихватила еще пару сумок и тюк с одеялом и подушкой и собралась уже уходить отсюда навсегда, как в дверях заскрежетал ключ.
