Ольга Лукас - Элексир князя Собакина
Заложив страницу бабушкиной фотографией — той самой, с которой началась история с собакинским наследством, — Петр Алексеевич поднялся с дивана и неторопливо направился к входной двери.
— Кто там? — спросил он.
— Свой. Живой, — ответил мурлыкающий голос.
— Ах, это вы, Паша, — поморщился Савицкий, но на кнопку домофона все-таки нажал.
Два года назад этот тип по фамилии (а может быть, по прозвищу) Живой помог ему провести рекламную кампанию в Интернете. Написал пару сотен восторженных откликов, получил денег больше, чем заслуживал, — и испарился. А неделю назад напомнил о себе: позвонил на рабочий номер и доверительным шепотом произнес:
— Слышал, вы на грани банкротства. Есть идея, как разрулить это дело.
— Что за идея?
— Не задаром и не по телефону. Встретимся, перетрем, составим смету.
— Отлично! Завтра в десять у меня в офисе. Адрес напомнить?
— Нет, в офис я не могу. Утром я сплю, а днем у меня сиеста. Давайте-ка я к вам в гости как-нибудь забегу?
— Не как-нибудь, а когда я назначу! — строго ответил Савицкий.
И назначил время. Ну да, кажется, как раз на сегодня. Но совершенно забыл о встрече из-за всей этой кутерьмы вокруг прадедушкиного штофа.
Петр Алексеевич распахнул дверь и замер на пороге, чтобы во всеоружии встретить нежданного, хоть и званого гостя.
Лифт нежно тренькнул и бесшумно распахнул двери, выпуская на площадку некрупного подвижного парня с нахальным и одновременно удивленным выражением лица.
Голова его была украшена дредами, на шее и в ушах болтались многочисленные амулеты и цацки, джинсы казались сшитыми из целой россыпи заплаток, и на фоне всего этого пестрого растаманско-клошарского безобразия каким-то нездешним светом сияла идеально чистая белая майка.
В левой руке гость держал рюкзак, увитый разноцветными бусами, увешанный значками и пестрящий нашивками, а правой бережно прижимал к себе картонную коробку с пиццей.
— Здорово, начальник! Прикурить не будет? — обезоруживающе улыбнулся карнавальный посетитель.
— Здравствуйте, Паша! Я не курю, — вежливо, но холодно ответил Савицкий.
— А спичек, скажем, у вас на кухне не найдется? — подсказал обаятельный нахал. — Кстати, мы ведь не на лестнице бизнес-план обсуждать будем?
Петр Алексеевич глубоко вздохнул и мысленно досчитал до десяти. Затем повернулся и жестом предложил Паше следовать за собой.
Живой проворно сбросил кеды и зашвырнул их под вешалку. Рюкзак кинул посреди коридора. Коробку с пиццей аккуратно поставил на пол и босиком, налегке прошлепал на кухню по прохладной шершавой плитке, которой был выложен коридор.
— Вот. Спички, — с нажимом произнес Петр Алексеевич, протягивая гостю коробок.
— Мерси.
Паша опустил подношение в одну из многочисленных дырок на джинсах, оказавшуюся по совместительству карманом, и переместился к тому самому стеклянному шкафчику, в котором супруга Савицкого хранила свою чайную коллекцию.
— О, да вы, как я посмотрю, тоже большой любитель чайных церемоний, — светским тоном заметил он.
— Может быть, к делу, Паша? — напомнил хозяин. — Мне вообще-то некогда.
— М-м... Юняньский! О-о! Хуняньский! У-у-у! — закатывал глаза посетитель, перебирая баночки, коробочки и пакетики. Наконец его внимание привлекла жестянка с золотым драконом, и тут он вообще впал в экстаз. — Позвольте... позвольте понюхать это... сокровище!
— Да пожалуйста, — буркнул Петр Алексеевич.
Разговоры о чайных церемониях, о чайной культуре и тому подобном навевали на него скуку. Все эти «распустившиеся верхние листья молодого чайного дерева» — чушь и вышибание денег из простодушного народонаселения. Пить надо газированные напитки. От Савицкого. Желательно — серию «Запахи детства».
Живой тем временем открыл баночку с драконом и сунул в нее свой длинный нос. На физиономии ценителя чайных сокровищ читалось примерно следующее: «У меня священный экстаз, и я долго еще не сдвинусь с места, если, конечно, мне не позволят испить этого прекрасного напитка».
— Ставьте чайник на плиту, я тоже тогда чайку выпью, — смилостивился Петр Алексеевич.
Живой немедленно отмер, метнулся туда, сюда, достал с верхней полки стеклянный чайничек и принялся над ним колдовать.
— Прекрасный китайский чай, я даже не мечтал попробовать его, и вот благодаря вам моя немечта сбывается. Знаете, все-таки китайцы, как ни крути, оказались ближе всех к пониманию сути Срединного пути. Тут даже на банке написано, что вкушающий чай не должен быть слишком сытым или слишком голодным. Понимаете?
Савицкий покрутил в руках банку. Ничего, кроме иероглифов, на ней написано не было.
— Паша, скажите, а вы не голодны? — спросил он.
— Я — голоден! — охотно подтвердил Живой.
— Ну, с этого и надо было начинать!
Через полчаса гость уплетал за обе щеки обильный и сытный ужин.
— Так, погодите, у вас же с собой вроде какая-то пицца была. Почему мы тогда ее не едим? — спросил Савицкий, будто очнувшись от гипноза.
— А, это не пицца. Это мой ноутбук.
— Не понял?
— Ну, я его в коробку положил, потому что он в рюкзак не помещается. Чего непонятного?
— О’кей. Непонятно только одно: почему мы до сих пор не перешли к делу.
— Да не могу я во время еды о работе! Пищеварение нарушается. А мне доктор сказал: Паша, береги здоровье, оно у тебя одно. Или это бабушка так говорила? Павличек, кушай и не отвлекайся. А не о деле я могу говорить, это пищеварению только способствует. Знаете, я сдал свою квартиру каким-то баловням судьбы, и теперь мне негде жить. Я, конечно, со дня на день пойму, куда мне деваться: в Эквадор, на Гоа или в Канаду — везде друзья, все ждут. Но каждый легко без меня обойдется и плакать не станет, если я полечу к другому. А можно ведь и работенку с жильем подыскать. Я не рассказывал, как гуровал в йога-клубе? Между прочим, четыре месяца работал просветленным учителем. Сам чуть не просветлел. А потом один посетитель, алчущий тайного знания, так меня достал, что я его послал в самое сакральное место, какое только вспомнил. Не, ну в самом деле, откуда я ему тайное знание за тридцать баксов возьму? Как маленький. Короче, турнули меня йоги. Расторгли договор и написали в трудовой: «Уволен за неблагостность». Поэтому теперь мы с моей командой занимаемся фальсификацией и подменами — дело привычное, наработанное. Внушаем всей доброй сетевой общественности, что простое русское слово «тяпнуть» произошло от фамилии нашего благородного и благодетельного Тяпова И.И., да хранят его Аллах, Будда и Эру Илуватар! Вообразите, Савицкий, этот святой человек заплатил мне и моим ребятам втрое больше, чем вы, и совсем не придирался! Теперь скидываю ему отчет раз в два дня. Знаете, Савицкий, какие отчеты пишет моя команда? Впрочем, да, знаете.
Петр Алексеевич знал. Когда он окончательно понял, что «Запахи детства» — его призвание и на пяти напитках останавливаться не стоит, к нему в офис явился этот самый Паша Живой. В красках и потрясающих подробностях проходимец расписал рекламную кампанию, которую он и его команда готовы организовать в Интернете. Денег он запросил не то чтобы много, но и не слишком мало, так что Савицкий, не понимавший в интернет-рекламе ровным счетом ничего, согласился.
За пару месяцев Живой и его команда организовали в блогах и форумах советско-ностальгической ориентации сотни дискуссий, посвященных лимонадам Савицкого. Это неплохо отразилось на продажах. А может быть, просто так совпало. Когда же Петр Алексеевич захотел взглянуть на людей, сделавших такое славное дело, Паша скромно признался, что от имени двухсот виртуальных персонажей пишет он сам, один. И деньги, причитающиеся «команде», тоже достаются ему одному.
Савицкий сразу разочаровался в виртуальном общении. Со стороны вроде кажется, что собрались люди обсудить интересные темы — а оказывается, что это какой-нибудь Живой сам с собой разговаривает.
Но это было потом, а поначалу Петр Алексеевич прислушивался к Паше, так и фонтанировавшему идеями и то и дело предлагавшему такие варианты, по сравнению с которыми лимонад «Папиросы “Беломор”» выглядел сладким нектаром.
«Послушайте, господин хороший, вам не хватает размаха, — вещал этот гений пиара на второй встрече с клиентом. — Совершенно необходимо добавить к вашей ностальгической сюсипусечной линейке еще одну — “Ароматы лихих девяностых”. Ну подумайте сами! Лимонад “Утюг на животе” — с запахом и вкусом утюга на животе. Для бандитов в отставке. Или возьмем темы помасштабнее — “Штурм Белого дома” — с запахом пороха. “Финансовая пирамида”, сладко пахнущая халявой... Что вы на меня так смотрите? Я бы на вашем месте записывал».
«Я еще раз обдумал все за и против, — размахивал он руками на следующей встрече. — И хочу предложить вам поскорее наладить выпуск лимонада “Манна небесная”. Никто же не знает, какова она на вкус. Может, у нее вообще не было вкуса. Вот и делайте простую газировку — пусть каждый сам, внутри своей головы, придумает вкус и расскажет об этом другим. Мы станем свидетелями грандиозных побоищ. Сторонники вкуса “Березовый сок с тонкой нотой первого снега” ополчатся против сторонников вкуса “Немного солнца в холодной воде горного ручья, спешащего в долину”. И тех, и других будут решительно не одобрять Уловившие Истинный Смысл — те, кто почувствует в нашем несравненном зелье “Изысканный аромат перьев ангелов, сдобренный милостью Божьей”. Люди станут создавать партии и коалиции. На Первом канале в прайм-тайм откроется ток-шоу, посвященное нашему загадочному продукту. Шпионы транснациональных корпораций попытаются выкрасть у нас рецепт этого напитка, таинственного, как сама русская душа, но не смогут — потому что когда нет тайны, то и украсть ее нельзя. И обратите внимание на мою скромность — за эту непревзойденную идею я прошу всего-то две трети с общего дохода. Все уже придумано — вам останется только разлить водичку в бутылки и приклеить к ним лаконичные этикетки».
