Наталья Никольская - Не все то золото
Я оторвалась от глазка и еле-еле смогла открыть дверь. Руки не слушались.
— Дрюня! Как я рада тебя видеть! Какими судьбами?
Дрюня как-то странно повел плечами, ничего не сказав. Но в дверь протиснулся.
— Дрюнь, да ты не стой, проходи. Я тебя чаем напою. А хочешь, покормлю?
Тут я вспомнила, что насчет покормить — это не по моей части, и стала втаскивать Дрюню в зал.
Раскидав свои вещи, вечно валяющиеся где попало, в разные стороны и расчистив место на диване, я усадила Дрюню, а сама побежала в кухню. Там, в шкафчике у меня припасена бутылочка коньячка. Надо отметить встречу со старым другом.
Дрюня был не против. И мы с ним культурно посидели.
— Слушай, Оль, а чего это Полина, опять, что ли, какое дело раскрывает, а? — заговорил Дрюня после первой же соточки коньяка. Видно, долго держал в себе, захотелось поделиться с родной душой.
— Ага. Мне тоже завтра предстоит особо важное задание, — для важности я подняла указательный палец вверх и состроила из себя агента 7.
— Оль, расскажи, а? — глазки у Дрюни загорелись и слюнки потекли.
Он у нас любит послушать всякие истории, да и сам рассказать может, немного приукрасив. Для пользы дела.
Раз уж начала строить агента национальной разведки, надо поддерживать имидж.
— Нет, Андрей. Не могу. Государственная тайна.
— Ну, Оль, ну, пожалуйста, расскажи? Я никому не скажу. Ты же меня знаешь… — не унимался Дрюня.
— Нет, не могу. И именно потому, что я тебя хорошо знаю. Давай лучше еще выпьем для поддержания моего боевого друга и за нашу дружбу.
Выпили за мой дух, за дружбу, Полину, за нового президента и еще за множество всяких всячин.
Коньяк кончился… Обидно, досадно. И запасов у меня больше не было. Дрюня вызвался сбегать в соседний магазин. Пока он бегал, я сидела и думала. Ведь у него никогда не было денег, всегда занимал десятку, двадцатку, а сейчас денег не взял и пошел. Странно…
Размышления мои прервал вернувшийся Дрюня. Он улыбался, нес бутылку сухого белого вина и коробку конфет.
— Дрюня, ты что, ограбил магазин? — я таращилась на все это добро, а когда Дрюня из-за спины вытащил еще пакет, набитый продуктами, челюсть моя не выдержала и отпала. Дрюня вроде как обиделся на мои слова и улыбка сползла с его лица.
— Ну чего ты. Никого я не грабил. Зашел в магазин и купил, — Дрюня насупился и ковырял ботинком мой старый коврик в прихожей.
— Откуда же ты деньги взял-то? У тебя ж их сроду не было? — то ли я такая не умная, то ли бабушкина наливочка на пару с коньячком затуманивали мне ум, но я никак не могла уложить в своей голове то, что Дрюня Мурашов — вечный полубомж и скиталец — купил в магазине вино, конфеты и еще какие-то продукты. Причем, не просто вино, не «Анапу», а хорошее сухое вино.
— Откуда, откуда… Машину продал, — Дрюня не стал ждать приглашения и пошел на кухню.
Я последовала за ним и уселась на табурет, глазея то на Дрюню, то на продукты. А он, нацепив мой старый фартук, принялся что-то готовить из принесенных им продуктов. Про такой Дрюнин талант я не знала и теперь сидела, выпучив глаза и открыв рот.
Увидев меня с таким выражением лица, Дрюня отослал меня мыть фужеры для вина. А я, найдя в своем серванте самые красивые, бережно понесла их на кухню. Мойки они требовали тщательной, так как основательно запылились. Когда же их последний вынимали?
Я гордо шествовала через зал с драгоценной ношей в руках, вспоминая, когда последний раз эти фужеры брались в чьи-либо руки. Но ничего конкретного припомнить не могла. Мои тщетные усилия прервал телефонный звонок. Я так задумалась, что испугалась громкого звука и выронила фужеры из рук. Они, естественно, упали на ковер…И не разбились. Да, трудно было бы им это сделать. На полу кроме ковра, который было не видно, но я точно знала, что он есть, валялось много разного добра: одежда, грязная и не только, мягкие игрушки, подушки с дивана, полотенца с кухни и всякая всячина. И все это разнообразие дополнял толстый-толстый слой пыли. Да, давно я не убиралась. Вот поэтому-то фужеры и остались целехонькими.
Я подняла их и поставила на тумбочку рядом с телефоном, а сама взяла трубку.
— Алло?
— Здравствуйте. Будьте любезны Ольгу Андреевну к телефону.
Голос показался мне странно знакомым. Где же я его могла слышать, ума не приложу. Да и что-то не хочется мне его сейчас прикладывать.
— А вы кто? — сейчас сам скажет и мой ум останется в своем прежнем состоянии. Уж больно не хочется его тревожить.
— Оленька, не узнала? Это Лев Сергеевич. Не помнишь? — тихо спросили на том конце трубки.
Лев Сергеевич? Кто же это? Знакомое сочетание имени и фамилии. И голос такой тихий, приятный. И странно знакомый. Господи, что ж за память у меня такая? Человек, видно, хороший, как психолог могу определить это по голосу, и меня знает, а не могу его вспомнить. Вот напасть-то!
— Вы меня извините, но я не могу вас вспомнить. Скажите, кто вы? — попросила я и мне стало ужасно стыдно.
— Я тот, кого ты когда-то называла дедушка Лева.
Голос говорившего выдавал его смущение и обиду. Мне стало еще больше стыдно за то, что я незаслуженно обидела такого человека, который воспитывал меня с самого детства. Теперь я вспомнила, кого так называла, когда была маленькой.
— Дедушка… — всхлипнула я в трубку. — Как давно я тебя не видела?! Прости меня, что не узнала тебя сразу.
— Ничего страшного. Как у тебя дела, внученька? — повеселел «дедушка» и принялся за расспросы. — Как живешь? Где работаешь? Как детки? Как муж? Как твоя сестренка?
— Подожди-подожди, дедушка-Лева, не все сразу, — моя голова не справлялась с таким объемом информации и начинала пухнуть. — По-порядку.
— Ну давай, внученька, рассказывай как хочешь. По-порядку ли, без порядка, как хочешь. Я просто хочу узнать о тебе побольше. Ведь столько времени не видел.
— Значит так, — я собрала свои мысли в нечто единое и попыталась понятно изложить. Как у меня это получилось, не берусь судить. — Живу я неплохо. С Кириллом рассталась, а Артур с Лизой сейчас у бабушки. Работаю психологом на дому. Хочешь, могу тебя в гипноз ввести и что-нибудь поспрашивать?
Ответа не последовало. Наверное, дедушка не понял, что я к нему обращаюсь. Меня часто не понимают. Я говорю быстро и переключаюсь с темы на тему.
— Дедушка, я тебя спросила, не хочешь ли ты, чтобы я провела с тобой сеанс психотерапии?
— Ой, нет, спасибо, внученька. Я как-нибудь так уж, ладно? Ты не обидишься? — спохватился дедушка-Лева. — А про Полину мне расскажи. Как у нее дела?
— Все хорошо. Работает тренером. Она же всегда как мальчишка была, вот и профессию себе такую выбрала. С Жорой не живет. Так, он приходит, когда вздумается. Ну, даже не знаю, что тебе еще рассказать, — я умолкла.
— Оленька, ты прости, но я мало что понял из твоего рассказа. Кто такой Кирилл, твой муж?
— Да, бывший. Мы с ним развелись.
— А Жора — Полинин муж?
— Угу. И тоже бывший.
— Кто же тогда Артур и Лиза? — недоумевал Лев Сергеевич.
Я же говорила, что не умею рассказывать…
— Это мои дети. Мы с Кириллом разошлись уже после их рождения.
— Что же за мужчина этот Кирилл, что смог бросить тебя и детей своих!
— Нет, зря ты так, дедушка. Он хороший отец. Просто не могли мы жить вместе вот и разошлись по-хорошему. Ты его не ругай, он хороший, — заступалась я за своего бывшего супруга.
— А Жора этот тоже Полину бросил? — ярости в голосе дедушки все равно не убавилось. Переживает за «своих» внучек. Мне показалось, скажи я сейчас, что Жора бросил Полину, дедушка разорвал бы его на части.
— Нет, дедушка, — засмеялась я. — На сей раз наоборот — Полина выгнала Жору взашей.
Смеялся теперь и дедушка своим обычным раскатистым смехом, который я помнила с детства.
— Вот так Полина! Вот так молодец! Это в ее характере! И как же это случилось? — продолжая смеяться, осведомился дедушка.
— Как говорит Полина, они не сошлись по жизненным принципам и убеждениям, — хихикнула я и дедушка, наверное, понял, по каким таким убеждениям неведомый ему Жора не сошелся с его «внучкой».
Мы вместе смеялись в трубку еще пару минут.
— Знаешь, дедушка, мы с Полиной иногда занимаемся расследованиями, — сказала я сквозь смех и слезы, уже навернувшиеся мне на глаза от громкого смеха.
— Какими-такими расследованиями, Оленька? — в голосе дедушки послышалось нескрываемое удивление. — Вы стали частными детективами?
— Да нет, так просто. Когда кто-то из знакомых просит… Ну, иногда за деньги, — призналась я. — Вот сейчас, например, пропали наши фамильные драгоценности. Мы с Полиной это расследуем, — уже высказавшись, я подумала, что зря это сделала. Опять Полина меня ругать будет за то, что все рассказываю всем, кому ни попадя. Но, ведь дедушка-Лева — это не кто-нибудь, он же свой человек, он же нас с Полиной с самого детства знает. Так что не должна она меня ругать.
