Лариса Ильина - Вредность не порок
— Да? — неизвестно чему обрадовалась Ирка. Я уже говорила, что одно упоминание о Стасе приводит самых слабонервных женщин в состояние, близкое к эйфории. — Это здорово, хороший парень.
— Конечно, хороший, — согласилась я, — только когда следит за кем-нибудь другим, а не за тобой.
С этим Ирка не смогла не согласиться.
— А что ж ты сейчас одна? — поинтересовалась подружка, подслеповато щурясь и закрывая глаза от солнца ладонью.
— Да я через окно удрала…
— А-а!.. А я уж подумала, что это Стас! Похож! — Ирка махнула рукой куда-то мне за спину.
Я оглянулась и увидела Стаса, с беспечным видом покупающего сигареты в киоске. Едва не зашипев от злости, я снова повернулась к подружке:
— Записку убери, бога ради!
Ирка торопливо сунула записку в карман и заулыбалась навстречу Стасу. После взаимных приветствий они начали обмениваться последними новостями. Посчитав, что Ирке достанет ума не брякнуть лишнего, я отошла к киоску. Разглядывая боковую витрину, я потеряла из виду беседующих ребят и вдруг услышала:
— Привет!
Я повернула голову и увидела белую надпись «Nike» на зеленой футболке. Посмотрев вверх, встретилась с насмешливыми синими глазами и сверкающей голливудской улыбкой.
— Как поживаешь?
— Вашими молитвами, — лениво отозвалась я, а сердце застучало, словно паровой молот, я даже подумала: не слышно ли на улице?
— Зубки в порядке?
— Хотите проверить? — притворно удивилась я, трепеща ресницами совершенно против воли.
— С большим удовольствием.
— Предлагаете, чтобы я вас укусила?
— Сделай такое одолжение… — отозвалась, заглядывая мне в глаза, сладкая девичья греза и придвинулась ближе. — Можешь кусать, сколько тебе захочется.
— А мне не хочется, — объявила я, найдя такое предложение слишком экстравагантным, и отступила на шаг, хотя это совершенно не в моих правилах. — Вы вообще как, в своем уме?
Он весело засмеялся, закинув голову, и я убедилась, что все зубы у него на месте.
— Тогда давай просто познакомимся! — выдвинул наконец более приемлемое предложение молодой человек и протянул мне руку:
— Ефим.
Пожимать ему руку, памятуя о вчерашней встрече на пляже и здоровенном синяке, я поостереглась, поэтому убрала свои за спину и отозвалась:
— Анастасия.
— Очень приятно! Только зря ты меня боишься, я вот как раз и не кусаюсь.
Рассуждая здраво, сейчас нужно было бы уйти, но со здравым смыслом у меня возникла небольшая проблемка, поэтому я продолжала стоять и пялиться на необъятную грудную клетку с заграничной надписью.
— Как ваш друг поживает? — вежливо поинтересовалась я.
— Это ты о ком? О Семене? На котором ты свои зубы проверяла?
Я пожала плечами:
— В паспорт ему я не заглядывала. Может, и Семен.
Мерзкий такой, седой.
— Ну это Семен. Живой вроде бы. Руку, правда, пришлось забинтовать, а так все в порядке.
— Жаль, — сказала я.
— А твой дружок как поживает? — улыбнулся Ефим.
— Это какой? — не поняла я, а он кивнул головой:
— Вот этот.
Оглянувшись, я увидела Стаса с Иркой, внимательно изучающих местную доску объявлений метрах в двадцати от нас.
— А-а! Это мой брат. Двоюродный, — не моргнув глазом, соврала я и мило улыбнулась.
— Ясно. А что ты вечером делаешь?
— Вечером? — безразлично переспросила я, замирая от сладкого ужаса, и пожала плечами:
— Еще не знаю.
— Может, встретимся? Тут, конечно, особо не разбежишься, но вот туда можно заглянуть, — он кивнул головой в сторону бара. — Посидим поболтаем?
С тревогой осознав, что глупею прямо на глазах, я вздернула нос и вздохнула:
— Нет…
— Нет? — Мне показалось, что он весьма искренне удивился. — А почему?
«А ты что, голубок, не привык получать отказов от женщин?» Эта мысль всколыхнула мою задремавшую было беловоронью натуру, и я с удовольствием разглядывала недоумевающего молодого человека.
— Знаете, — протянула я и продемонстрировала синяк на руке, — с подобными украшениями разгуливать по барам просто как-то неловко… Мало ли что могут подумать люди! Что меня какой-то придурок за руки хватал или и того похуже…
Ефим округлил глаза и даже сделал попытку потрогать синяк, чего я ему, естественно, не позволила.
— Однако! — Он покачал головой, и его насмешливая физиономия моментально приобрела выражение глубочайшего раскаяния. — Какая у тебя кожа нежная… Извини, пожалуйста… Я готов искупить…
Я сделала страшные глаза и с подвыванием пропела:
— Такие ошибки не искупают… Их смывают.., кровью!
В первую секунду он остолбенел, потом рассмеялся:
— Согласен…
Тут я развернулась и направилась к Ирке со Стасом, на ходу бросив за спину:
— Моя мама настоятельно рекомендовала мне не знакомиться с мужчинами на улице… Всего хорошего…
Что делал после этого мой кавалер, не видела, я не оглядывалась.
— Ну и что ты тут делаешь? — Дойдя до Стаса, я с вызовом уперла руки в бока. — Я теперь до туалета сама дойти не могу?
— Далековато ты в туалет ходишь… — отозвался Стас с досадой. — Да сдалась ты мне! За сигаретами я пошел, ясно? Оставили здесь в чем есть, думаешь, я от счастья помираю? Ладно, мне еще зубную щетку надо купить, я пошел!
— Не кипятись! — смягчилась я, решив, что слишком насела на Стаса. Остался он здесь и правда не по собственному желанию, а, так сказать, по производственной необходимости. — Пойдем, я тебе покажу, где щетки продают…
Когда Стас закупил все мелочи первой необходимости и с ожиданием глянул на меня, я посоветовала:
— Стас, ты бы себе еще шлепанцы купил, по такой жарище в кроссовках не находишься. И здесь тебе не Москва, здесь все по-простому. К тому же на речку гораздо удобнее ходить. Вон там отдел! — Я ткнула пальцем в нужную сторону и развела руками:
— Правда, здесь преимущественно товары китайского производства, но что поделаешь!
Благодарно кивнув головой, Стас двинулся в указанном направлении, а я торопливо добавила:
— Ну мы пошли! Меня Ира как раз на чай пригласила!
Ирка удивленно заморгала, но быстро сориентировалась и согласно затрясла головой. Стас остановился как вкопанный, нахмурился, задумался и затем выдал:
— Во сколько вернешься?
— Чего-о?! — Я тоже сдвинула брови. — Ты что, меня с кем-то спутал, Стас? Я Анастасия Игоревна Белорецкая, учительница начальных классов, беспартийная, не замужем…А, Стас?
Он молча развернулся и скрылся за углом, я подмигнула Ирке и дернула ее за руку:
— А теперь бежим! Стас при исполнении, долго обижаться не может…
Подружка покачала головой и пустилась за мной вприпрыжку, размахивая на бегу разноцветным полиэтиленовым пакетом. В рекордные сроки достигнув улицы Ломоносова, мы наконец притормозили и двинули чинным шагом.
И тут Ирка спросила:
— Этот вчерашний парень сам к тебе подошел?
— Конечно, сам. Я его не видела, слышу сзади: «Привет!», оглядываюсь — он! Но, надо признаться, парень хорош! — не удержалась я и, к моему удивлению, подружка закивала.
Я быстренько пересказала ей содержание нашего разговора, Ирка пожала плечами:
— Ну, может, он и не такой козел, как кажется… Мало ли что Седой выделывал, его-то в тот момент там и не было. Он купался, ты же видела.
— Видела, — кивнула я, но из чувства противоречия сказала:
— Но он тоже видел, мог бы вылезти и остановить их.
— Это только ты у нас всех остановить пытаешься.
«Каждой амбразуре по собственной груди!» — Ирка вскинула вверх руку, словно на митинге.
В это время мы добрались до ее крыльца, в окно выглянула тетя Лена:
— Кваску хотите? Хороший квас получился… Поди, Ира, в погребе возьми… Да идите вон в беседку, в доме-то жарко. Я вам сейчас пирог принесу…
Пироги тетя Лена делала волшебные, поэтому я резво направилась к беседке, плюхнулась в плетеное кресло и стала ждать. Наконец Ирка показалась в двери погреба, держа в руках большую запотевшую банку с квасом, а из дома меня окликнула тетя Лена. Я подошла, она передала мне в окно пирог с яблоками, и, пуская тягучую голодную слюну, я галопом вернулась в беседку. Ирка разлила квас в кружки, я дрожащими руками нарезала пирог.
— Ирка! — раздалось за забором, я вздрогнула и торопливо засунула в рот по возможности большой кусок пирога. Голос принадлежал Надьке, а где голос, там и сама Надька, являющаяся чемпионом мира по скоростному съеданию чужих пирогов.
— Надежда! — отозвалась добросердечная тетя-Лена. — Здравствуй, милая, заходи! Вондевочки в саду, иди пирожка покушай!
Мы с Иркой затравленно переглянулись и потянулись за новыми кусками, хотя еще не справились с первыми.
— Господи, да ты подавишься! — воскликнула, увидев нас, Надька и сграбастала мою кружку с квасом.
Обе мои руки были заняты кусками пирога, поэтому я не могла восстановить справедливость и отнять у нее свой квас.
