Наталья Александрова - Черный кот в мешке, или Откройте принцу дверь!
— С доном Александром мы как-нибудь сами разберемся! — отрезала брюнетка и зашагала к дому.
Хозяин сидел на самом краю террасы, не сводя глаз с моря. На столике перед ним стоял неизменный стакан сока. Белоснежная собака, лежавшая у его ног, забеспокоилась, подняла голову. Старик повернулся, увидел приближающуюся женщину, и его бледные губы шевельнулись в подобии улыбки.
— Здравствуй, Инга! — проговорил он хриплым, срывающимся голосом, и вдруг закашлялся.
— Здравствуй, Алекс! — ответила женщина, вглядываясь в лицо старика.
— Что — плохо выгляжу? — спросил тот, справившись с кашлем.
— Ты — сильный человек, — ответила брюнетка уклончиво. — Ты справишься…
В действительности внешний вид старика ее очень беспокоил. За те две или три недели, что они не встречались, Алекс очень сдал. Кажется, за это время он постарел лет на двадцать. Кожа на шее и щеках висела сухими складками, узкие губы приобрели синюшный оттенок, широкие плечи безвольно поникли. Только в глубоко посаженных глазах цвета облачного осеннего неба все еще таилась сила — та сила, благодаря которой он стал тем, кем стал. Та сила, которую чувствовали в нем и мужчины, и женщины. Та сила, которая даже сейчас заставила чаще забиться сердце темноволосой гостьи.
— Ты — сильный человек… — повторила она.
— Был, — отозвался дон Александр с грустной иронией. — Когда-то был. Теперь от меня прежнего осталась только тень. Только никому об этом не говори! — Он поднес палец к губам и усмехнулся. — Никому не говори, а то вся моя шайка выйдет из повиновения!
— Незачем сдаваться прежде времени! — оборвала его брюнетка. — Игра еще не закончена!
— А я и не думаю сдаваться! — Старик выпрямился, расправил плечи, глаза его сверкнули прежним блеском, блеском закаленной стали. — Когда я сдавался без боя?
— Вот это — другое дело! — оживилась женщина. — Узнаю тебя прежнего! Но скажи — ведь ты вызвал меня не для того, чтобы жаловаться и вспоминать прошедшее?
— Разумеется! — проскрипел старик. — Я вызвал тебя, потому что только тебе полностью доверяю.
Глаза женщины радостно блеснули: он верит ей! Она ему нужна!
Правда, она знала его давно и близко, и она знала, как он умеет манипулировать людьми, то приближая их, то удаляя. Так что его слова никогда нельзя принимать за чистую монету…
— Ты знаешь, какие у меня проблемы…
Женщина молча кивнула.
— Я поручил Агату решить их, найти нужного человека и доставить его сюда. Казалось бы — не так уж сложно… тем более что вся информация была в его руках. Но он явно не справляется…
Женщина сжала узкие губы, чтобы не показать свою радость: она всегда ненавидела Агата, этого мелкого интригана, который сумел втереться в доверие к боссу…
— Кто-то идет по тому же следу, что Агат, — продолжал старик. — Кто-то убивает людей по моему списку. Когда убили одного человека — это могло быть простым совпадением, но когда то же самое случилось и со вторым… ты знаешь, я не верю в случайности. И никогда не верил. За всякой случайностью стоят чьи-то интересы.
— У кого, кроме Агата, мог оказаться список?
— Ни у кого, — уверенно отозвался старик. — Он не мог попасть за пределы этого дома…
— Но если список не мог попасть ни к кому, кроме Агата, это значит…
— Не может быть, — губы старика скривились, как будто сок в его стакане оказался прокисшим. — Не может быть!
— Ты так веришь этому выскочке? — ревниво спросила женщина.
— Я никому не верю! — отмахнулся дон Александр. — Может быть, только тебе. Но Агат не так глуп, чтобы убивать людей по этому списку. Ведь он сам его подготовил и прекрасно понимает, что будет первым подозреваемым…
Послышались легкие шаги, и на террасе показалась миловидная горничная в кружевном переднике поверх короткого темного платья и в кокетливой крахмальной наколке. Приблизившись к старику, она заботливо поправила клетчатый плед у него на коленях, поставила перед ним чистый стакан.
— Ты сказал, что список не мог попасть за пределы дома… — задумчиво проговорила брюнетка, провожая горничную пристальным взглядом.
— Ты думаешь… — старик поднял брови. — Малышка так мила, так исполнительна… впрочем, ты права — верить нельзя никому. Я скажу Люку, чтобы занялся ею… но, собственно, я вызвал тебя не для того, чтобы решать кадровые вопросы.
Он выпрямился, глаза стали еще холоднее.
Женщина почувствовала, что возникшая на какое-то мгновение в его голосе и взгляде теплота была только способом взять ее в руки. Его обычный метод — приближать и удалять. Метод кнута и пряника. Но она знала его много лет, знала его методы управления людьми — и, несмотря ни на что, была ему предана как собака. Как эта белоснежная собака, которая лежит, свернувшись, у его ног.
Разница между ними была только в том, что собаку он никогда не прогонял.
— Я слушаю! — проговорила она, не сводя глаз со своего повелителя.
— Как бы то ни было, Агат не справляется, а для меня это, как ты знаешь, вопрос жизни и смерти. Так что я хочу, чтобы ты… помогла ему.
— Помогла? — удивленно переспросила женщина.
— Разумеется, он не должен об этом знать.
— Разумеется!
— Подойди ко мне ближе, — приказал старик.
Брюнетка послушно приблизилась, наклонилась к нему. Он зашептал в самое ее ухо.
— Запомнила? — осведомился под конец.
— Разумеется! — ответила она, выпрямляясь. — Вот еще что. На всякий случай запиши для меня адреса для связи в России.
Старик удивленно поднял брови, но женщина уверенно встретила его взгляд, и он прочел в ее глазах безмолвное послание. Сдержанно кивнув, вырвал листок из блокнота, написал на нем несколько слов.
Женщина прочла их, щелкнула зажигалкой и поднесла листок к пламени. Листок вспыхнул, почернел. Опустив его в пепельницу, Инга сдержанно кивнула старику и покинула террасу.
В ту же минуту на террасе снова появилась горничная. Она снова подошла к хозяину, поправила подушку, взяла пепельницу и скрылась во внутренних покоях.
На этот раз взгляд, которым проводил ее старик, не был безразличным.
Войдя на кухню, горничная закрыла за собой дверь, поставила пепельницу на стол, достала пузырек с пульверизатором и несколько раз брызнула на обугленный листок.
На черном фоне проступили серебристые буквы.
Горничная достала мобильник, но прежде чем сфотографировать записку, прочла ее.
На листке было написано:
«Спокойной ночи, и спасибо за службу».
Девушка отшатнулась, как от удара.
В ту же секунду из-за огромного холодильника выскользнула высокая гибкая фигура.
— Прочитала? — спросила Инга и ударила горничную ребром ладони по шее.
Дел у меня никаких нет, я все сижу и сижу в этом кафе, вспоминая свою неудачную семейную жизнь.
Беда, как это обычно бывает, пришла неожиданно. Опущу тут всякие набившие оскомину слова типа, что ничто не предвещало неприятностей, что ни одна тучка до этого не набегала на безмятежный небосклон нашего семейного счастья и что все счастливые семьи похожи друг на друга, и так далее…
Примерно две недели назад, в мае — ну да, две недели и три дня, в конце мая, тогда как раз отцветали голландские махровые тюльпаны — праздновали день рождения Володькиного агентства. Праздновали с помпой, какая-то там была круглая дата. Веселились от души, ничего не могу сказать, шампанским налились под завязку. Я тоже отпустила тормоза — Володька сказал, что домой нас отвезут, так что можно расслабиться. Не то чтобы я люблю выпить, но в тот раз — чудная погода, белые ночи, запах сирени и все такое…
Я не из тех жен, которые на корпоративных вечеринках и праздниках держатся возле мужа как приклеенные, таскаются за ним всюду, как коза на веревочке, не дают ни мужчинам неприличный анекдот рассказать, ни дамам комплимент отпустить. И за столом обязательно садятся рядом, дергают за локоть и прикрывают рукой рюмку, если им кажется, что благоверный слишком много пьет. Володька выпить не дурак, но меру свою всегда знал, уж тут я врать не буду.
Поэтому я дала ему полную свободу, а сама спокойно отдыхала на открытой террасе ресторана. В голове слегка шумело, я лениво размышляла, что бокал вина, который я держала в руке, будет явно лишним. Пьяные голоса шумели вдалеке, визжали дамы, хохотали мужчины, играла музыка — все было как обычно.
