Иоанна Хмелевская - Подозреваются все (вариант перевода Фантом Пресс)
Не знаю почему, но это оказалось страшно трудным делом. Кое-кто попытался было рассказать, но после первых же слов начинал путаться и умолкал, уставившись на меня. И опять воцарялась мертвая тишина.
Я их очень хорошо понимала. Мои идиотские выдумки так основательно смешались в головах с обстоятельствами преступления, что люди были не в состоянии их разделить и не знали, где правда, а где вымысел. А рассказать, как было дело, воздерживались, не желая бросить на меня подозрения. Я же решила, что на сегодня уже достаточно наделала глупостей, и тоже молчала.
Вряд ли представитель следственных органов был слепым или недоразвитым, наверняка он прекрасно заметил всполошенные взгляды, которые кидали на меня дорогие коллеги, и преисполнился радостной уверенностью, что в данном случае расследование не представит особых трудностей. Поэтому он не торопился и позволил себе тоже помолчать.
— Кто первым обнаружил труп? — вдруг бросил следователь, обращаясь к Зенону. Тот нервно вздрогнул.
— Понятия не имею. — И, обращаясь ко мне, вопросительно произнес: — Иоанна?…
— Януш, — мрачно ответила я, поняв, что меня уже ничто не спасет. Хочу я этого или нет, придется взять инициативу в свои руки. Ох, правду сказал Януш, я первая в списке подозреваемых!
— Один из наших сотрудников, — неохотно пояснила я, ибо следователь вопросительно смотрел на меня. — Сидит в соседней комнате.
— Работает? — с радостной надеждой воскликнул Зенон.
— Нет, за голову держится, — информировал Янек, который успел побывать в нашем отделе и на всякий случай решил говорить правду и только правду.
Мужчина в штатском обратился к руководителю мастерской:
— Распорядитесь, пожалуйста, чтобы все сотрудники заняли свои рабочие места. Мне хотелось бы увидеть мастерскую в нормальном состоянии.
В нормальном состоянии у нас редко кто сидел на своем рабочем месте, но, раз уж он так себе представляет нашу мастерскую, не станем же мы выводить его из заблуждения. Став вдруг жутко официальным, Зенон принялся разгонять нас по местам. Мы неохотно подчинились, но потом утешились мыслью, что, если в этой или какой другой комнате и произойдет что-нибудь интересное, коллеги обязательно нам сообщат. Пока же самое интересное предвиделось именно в нашей комнате, так как там находился Януш. Мы послушно вошли и уселись за своими столами. И только теперь вспомнили об одной несущественной детали.
Дело вот в чем. Не далее как вчера впавший в жестокую хандру Лешек целый день занимался тем, что на большой древесностружечной плите рисовал картину. Целый день ничего не делал, только рисовал свою картину. Мы знали, что на него иногда накатывает, и не мешали творить. Даже Зенон, хоть и заглядывал в нашу комнату несколько раз, в конце концов махнул рукой, понимая, что работать в таком состоянии он все равно не сможет.
Выдержанная в лучших традициях авангарда, картина Лешека представляла на переднем плане жуткую морду с оскаленными зубами, к которой приделано было хилое тельце, по некоторым признакам женское. Внизу художник изобразил нечто, напоминающее истерзанную, брошенную на колени фигуру мужчины с лицом дегенерата, в голову которого женщина вбивала громадный гвоздь. И, будто мало еще было всех этих ужасов, по опущенным рукам женщины сбегали целые стада белых мышек. Кошмарное произведение искусства стояло прислоненное к стене прямо напротив входа в нашу комнату.
Ничего удивительного, что, войдя в нее, мужчина в штатском так и застыл на пороге. Нет, он не убежал с криком ужаса, на что мы тихо надеялись, только немного побледнел и какое-то время был не в состоянии произнести ни слова. Малость придя в себя, он глубоко вздохнул, осмотрелся и увидел Януша.
Рядом с Янушем, прямо передо мной, находился стол отсутствующего сегодня Витольда, который обычно сидел на доске. Сейчас объясню. Дело в том, что Витольд страдал каким-то особым видом ревматизма. Ноги он мог сгибать только под определенным углом, любой другой угол вызывал страшную боль в коленях. Сидеть на обычном стуле перед своей чертежной доской он не мог, и, чтобы получить нужный угол, ему пришлось поставить свой стул на другую чертежную доску. И все было бы хорошо, но доска, почти незаметная на полу, опасно торчала, и об нее спотыкался каждый, кто о ней не знал.
Нам было очень интересно, удастся ли следователю избежать западни, и мы внимательно следили за каждым его шагом. Справившись с впечатлением от шедевра Лешека, он смело направился к Янушу, опрометчиво решив, что самое плохое уже позади.
— Это вы обнаружили труп? — спросил следователь, благополучно добравшись до его стола.
Януш; сидевший все это время в одной и той же позе — облокотившись о стол и обхватив голову руками драматическим жестом, — вздрогнул и повел вокруг невидящим взглядом.
— Закурить не найдется? — спросил он, явно не отдавая себе отчета, что к нему обращается представитель власти. Представитель власти тяжело вздохнул и полез в карман за сигаретами. Оба закурили.
— Вы меня о чем-то спрашивали? — вдруг очнулся Януш. Должно быть, затяжка помогла.
— Да, спрашивал. Это вы обнаружили труп?
— Труп? Тадеуша? Я, я, черт бы меня побрал!
— Расскажите, как это произошло.
Нам тоже было интересно, ведь до сих пор Януш еще об этом не рассказывал. И не только интересно, но еще и немного тревожно.
— Ну, как произошло… Обыкновенно, — неохотно стал рассказывать Януш. — Поперся я, значит, в этот чертов конференц-зал…
— Зачем по… пошли?
— А я знаю? Не иначе, нечистый попутал, прямо умственное затмение нашло…
— За противопожарной охраной, — пришлось подсказать этому кретину.
— А! И в самом деле, мне понадобился свод положений о противопожарной охране. Я и пошел. Совсем забыл, что там лежит Тадеуш…
— Это как понимать? — немедленно отреагировал следователь. — Вы уже знали об этом?
— Ясное дело, ведь Иоанна с самого начала говорила, что Тадеуша задушили в конференц-зале…
Мне стало нехорошо. Бедняга явно помешался от пережитого потрясения. Не нашел ничего лучшего, как в ответственный момент дачи показаний перепутать вымысел с действительностью! Надо немедленно вмешаться, внести ясность, иначе это плохо для меня кончится! Отлично понимая необходимость вывести следователя из заблуждения, я так растерялась, что не могла придумать ни одной умной фразы.
Мужчина в штатском посмотрел на меня странным взглядом. Я совсем пала духом и уже раскрыла рот, чтобы во всем признаться и взять на себя вину за не совершенное мною преступление, но меня спас Янек. Осознав абсурдность ситуации, он издал короткий нервный смешок. Полагая, что смех сейчас неуместен, следователь строгим взглядом призвал виновного к порядку, я же воспользовалась случаем — Януш смотрел на меня как баран на новые ворота, — покрутила выразительно пальцем у виска и прошипела:
— Очнись, кретин!
Мужчина в штатском собрался было сделать какое-то замечание, но теперь пришла очередь Лешека. Вежливо и проникновенно он произнес:
— Очень прошу меня извинить, но не могли бы вы, уважаемый, сообщить нам ваше звание? Ибо не подлежит сомнению, что какое-то у вас обязательно имеется, а мне даже мысленно хотелось бы вас называть правильно, учитывая, что все мы в этой жизни занимаем вполне определенное место и не должны выходить за его рамки, во всяком случае, не имеем права, даже если очень хочется, что поделаешь, такова, как говорится, селяви…
Все это он проговорил серьезным тоном, на одном дыхании, и неизвестно, куда бы зашел, но тут дыхание кончилось, и пришлось кончить речь. С ума они все посходили! Такие высказывания для Лешека были делом обычным, он изрекал их к месту и не к месту, но ведь следователь мог и не знать об этом! Того и гляди, нас заподозрят в оскорблении власти. Любой на месте следователя мог подумать, что над ним издеваются начиная с того момента, как он переступил порог этой комнаты.
Мужчина в штатском внимательно посмотрел на Лешека, лицо которого выражало вежливую обеспокоенность. Помолчав, он коротко бросил: «Капитан», — и вернулся к Янушу, который тем временем мог немного прийти в себя.
— Ну так как же все происходило? Откуда вы знали, что в конференц-зале лежит жертва преступления?
Януш сердито вскинулся:
— В том-то и дело, что я не знал! Кабы знал, ни за что бы туда не поперся, подождал, пока какой другой дурак не обнаружит труп!
— Но вы ведь сами минуту назад четко заявили, что забыли об этом!
— Потому что и в самом деле совсем забыл об этой дурацкой истории с убийством Тадеуша, а как вошел туда и увидел — меня словно громом ударило! Не знаю, как я сам не помер там на месте!
— Минутку, спокойно!
Беспомощно оглядевшись, капитан потянулся за стулом Витольда, споткнулся наконец о его доску, пытаясь сохранить равновесие, оперся о стоящую рядом чертежную доску, в последний момент успел подхватить съезжавший по ней пузырек с тушью и врезался локтем в мою лампу. Усевшись наконец на стул Витольда, возвышающийся над остальными, он облегченно вздохнул, взглянул на нас, на картину Лешека и еще раз повторил:
