Дарья Донцова - Страсти-мордасти рогоносца
Девушка училась на парикмахера, жила с мамой в коммунальной квартире и пока ничего не зарабатывала. Юра в летнюю сессию завалил два экзамена, кое-как пересдал их, ему, как неуспевающему, не платили стипендию. Страстный роман вспыхнул в конце мая, лето в тот год выдалось теплым, молодые люди ездили к приятелям на дачу, гуляли в парках. Помните басню Крылова про стрекозу и муравья? Так вот Юра с Ниночкой были стрекозами, а Тихон Матвеевич и Антонина Ивановна муравьями. Когда пошли дожди, похолодало, стрекозки опустили крылышки и пришли на поклон к старшим Ткачевым.
Родители Юрия приняли парочку. Молодые люди жили на всем готовом, при этом страшно обижались на родителей за то, что те не разрешали курить в квартире, запрещали приглашать в дом каждый день друзей, требовали мыть за собой посуду и не давали денег на расходы. Юра с Ниной пребывали в уверенности, что у Тихона Матвеевича толстый кошелек, но он, махровый эгоист, тратит все средства на свой кретинский музей мячей.
Так прошло два года. И вот однажды Нина поняла, что беременна. Ребенка не хотел никто, она собралась на аборт, но все откладывала визит к врачу. У нее постоянно находились важные дела: то у подруги день рождения, то еще к кому-то в гости сбегать надо, то кино интересное появилось. Когда Ниночка наконец-то добралась до кабинета доктора, тот объяснил ей: срок большой, аборт не сделают.
Антонина Ивановна схватилась за голову и велела парочке оформить брак. Тут-то и выяснилось, что Нине всего лишь семнадцать… То есть она обманула Юру, сказав в день знакомства, что справила девятнадцатилетие, на самом деле ей тогда едва стукнуло пятнадцать, просто она выглядела старше своего возраста. Наверное, старшие Ткачевы перепугались – ситуация попахивала уголовным кодексом, статьей о совращении малолетних. Но Тихон Матвеевич извернулся – смог поменять Ниночке паспорт, прибавив будущей невестке три года. Как ко всему случившемуся отнеслась мать девицы? А никак. Она пила горькую, дочь ее вообще не интересовала.
Поменяв паспорт Нине, старшие Ткачевы, по словам Юры, повели себя отвратительно. Каждый день они напоминали молодым людям, готовящимся стать родителями, что им пора подать заявление в загс и по-тихому расписаться. Ну неужели жадные Тихон и Антонина не понимают, что Ниночка хочет белое платье, фату и трехдневный праздник с толпой гостей и весельем до упаду? Причем ведь у мерзких стариков имелись деньги! Но Антонина (вот же зануда!) заявила:
– Лучше потратить средства не на гулянку, а на роды и покупку всего необходимого для младенца.
Нина разозлилась и поставила условие: или роскошная свадьба, или она не идет в загс…
Можно я больше не стану пересказывать вам то, что говорили мне, перебивая друг друга, младшие Ткачевы? Думаю, все ясно, и вы по достоинству оцените терпение Тихона и Антонины, которые содержали двух балбесов и внучку до того момента, когда Нина с Юрой наконец-то решили пожениться. Свете исполнилось пять лет, и ее родители вновь потребовали пышного праздника. Но не для девочки. Для себя. Услышав, сколько денег требуется на свадьбу, Тихон Матвеевич сказал твердо:
– Нет!
Сын налетел на отца с упреками, разразился скандал, во время которого представители старшего поколения сказали представителям младшего все, что о них думают, и велели деткам съезжать с квартиры. Нина с Юрой перепугались, поскольку ни разу не видели Тихона и Антонину в таком бешенстве. Решив переждать бурю, они уехали на неделю на дачу к друзьям. Маленькую Свету они по привычке оставили на попечение бабушки-дедушки, не спросив, естественно, хотят ли те возиться с внучкой.
Веселая парочка полагала, что старики позлятся-позлятся, остынут, и все будет, как прежде. Но получилось иначе. Когда Юра и Нина попытались войти в родительскую квартиру, им это не удалось, потому что ключ не подходил к замку. Через крепко запертую дверь Антонина объявила:
– Ваши вещи в комнате Нины в коммуналке. Светлана там же. За ребенком смотрит соседка Олимпиада, которой я заплатила. Более нас с отцом никогда не беспокойте. До свидания!
Спустя пару месяцев после того, как муравьи выставили вон стрекоз, Нина обнаружила, что снова беременна. Желания второй раз стать родителями у супругов не было, но они решили, что Юрины старики умилятся при виде младенца и сменят гнев на милость…
Вам поведение великовозрастных деток кажется не просто глупым, а невероятно идиотским? Мне тоже. Но если у людей море эгоизма и океан лени, то они так себя и ведут.
В положенный срок на свет появился Володя. Однако Тихон и Антонина не пожелали даже увидеть внука. И как сейчас обстоят дела? Семья живет в коммуналке, Юра не работает, вернее, он планирует написать великую картину, продать ее за огромные миллионы на аукционе. У Нины пока декретный отпуск. На какие деньги живет семья? Хороший вопрос. Молодая женщина обзавелась небольшим кругом клиентов, ходит стричь их на дому. Юра дает объявления в интернете, и его иногда приглашают на детские дни рождения, на свадьбы и прочие мероприятия, где он рисует шаржи на гостей. Соседка Олимпиада, вредная, ворчливая, постоянно делающая Нине замечания за беспорядок на кухне, в ванной и прихожей, подружилась со Светочкой и благоволит к Володе. Она постоянно угощает ребят чем-нибудь вкусным, читает им книжки. У Олимпиады есть изба в деревне, она туда уезжает на целое лето и могла бы взять с собой малышей, чтобы дать Нине с Юрой отдохнуть. Но гадкая бабка ни разу не предложила этого: старуха – настоящая эгоистка.
– А теперь мы богаты! – ликовал Юра. – Апартаменты на Бронной наши! И вторая квартира родительская тоже!
– Интересно, чертовы экспонаты и правда такие дорогие, как утверждал Тихон? – вторила ему Нина. – Отдайте нам скорее ключи! О, наконец-то я дождалась! Меня в этом доме все соседки обожают, я их гениально стригу, крашу. Клиентов много, но теперь брошу всех на фиг!
– Завтра же все продам! – азартно воскликнул Юрий.
– Боюсь, придется подождать, – охладила я пыл алчной парочки, – заняться сделками с недвижимостью вы сможете лишь через полгода.
– Почему? – в один голос воскликнули супруги.
– В права наследства можно вступить только через шесть месяцев после кончины родственников, – пояснила я. – Сейчас вам откажут в любом риелторском агентстве, скажут: вдруг еще какой-то наследник объявится? А вот если в течение отведенного законом срока никто более не будет претендовать…
– Бред! – заорал Юра. – У предков другой родни не было! Никого!
– Закон есть закон, – развела я руками.
– Дайте ключи! – завопила Нина.
– Я прописан у родителей, – поехал на меня танком Юрий, – имею право жить в двушке в Тушине.
Я попыталась перевести разговор на интересующую меня тему:
– Можете назвать друзей ваших родителей?
– Придурки из общества любителей мячей, которое отец организовал, – зашипел сын. – Сплошь уроды тупые, никого из них я не знаю. Они в том кретинском музее каждый четверг тусовались. В восемь вечера собирались и чай пили. На угощение идиотов у отца деньги находились, а для меня нет!
Я положила на стол визитку.
– Приезжайте завтра в офис, там вам отдадут ключи от квартиры.
– А от музея? – заголосила Нина.
Я встала.
– На связке есть пластиковая карта, возможно, она и открывает вход в музей.
Глава 8
Не успела я сесть в машину, как раздался звонок от Эдиты, она спросила:
– Сходила к Юрию?
– Да. И теперь очень хочу помыться в душе, – призналась я. – Малоприятная парочка. Они обрадовалась, услышав о смерти Тихона и Антонины. Требуют ключи, хотят прямо сейчас продать все что можно и, похоже, не собираются хоронить родителей.
– Ты им отдала связку? – спросила Дита.
– Нет, конечно, – ответила я, – процедуру передачи надо проводить в офисе, а в случае с этой парочкой еще и в присутствии юриста, взяв у них расписку о получении.
– Ключи нельзя им вручать, – сказала Булочкина, – квартира в центре не отойдет сыну по наследству.
– Ты нашла завещание Ткачева? – поразилась я. – Хотя надо искать последнюю волю Антонины, ведь она скончалась последней.
Эдита затараторила, проглатывая окончания слов:
– Шикарная фатерка на Бронной принадлежала Тихону Матвеевичу. Но незадолго до смерти Ткачев ее подарил.
Я, совершенно не ожидавшая услышать такое заявление, покрепче вцепилась в руль.
– Подарил? Но ты же говорила, что жилплощадь…
– Акт дарения был совершен за неделю до смерти Тихона, – перебила меня Дита. – По окончании какой-либо сделки с недвижимостью документы отправляют в регистрационную палату, где они вносятся в реестр, регистрируются. И только после этого квартира считается проданной-купленной, подаренной. На регистрацию сделки уходит от семи до четырнадцати рабочих дней. И что у нас получилось? По данным, которые я нашла в интернете, в сентябре этого года квартира еще принадлежала Ткачеву. Но в начале октября он уже ею не владел. Сделку только-только зарегистрировали, сведения о ней еще не вывешены в Сети. А мне вдруг что-то в голову стукнуло: а не проверить ли информацию в Росреестре. И вот вам! Короче, сработала у меня чуйка.
