Наталья Александрова - Укротительница попугаев
– Паука! – повторил Маркиз. – Ну тогда это точно она. А куда она потом подевалась?
– Да вот в эту дверь выскочила, – парень показал на дверь, через которую только что вошел сам Леня.
Маркиз отпустил рукав, и поваренок припустил вперед, как выпущенная из лука стрела. А сам Маркиз вернулся к служебному входу.
Возле двери по-прежнему торчал круглолицый парень, только теперь он не скучал: к нему присоединилась молоденькая официантка в форме полевой медсестры, они курили и болтали. Маркиз покачал головой и неожиданно подскочил к воркующей парочке.
– Ничего, значит, не видел? – гаркнул он прямо в ухо парню. – А повара говорят, что та девчонка прямо мимо тебя пробежала!
– Быть того не может! – парень смотрел честными глазами и для большего правдоподобия ударил себя кулаком в грудь. – Я все время тут, прямо ни на секунду не отлучался, мимо меня и муха не пролетит! Скажи, Масяня! – обратился он за подтверждением к своей подружке.
– Мимо него не пролетит! – с готовностью подтвердила та.
– Пролететь, может, и не пролетит, а пешком точно пройдет, строем и с барабанами, – пробормотал Леня и вышел на улицу: он понял, что больше ничего здесь не узнает.
Леня огляделся и не спеша двинулся вдоль бульвара. Пользуясь первым теплом, здесь уже появились молодые мамаши с колясками, пенсионеры с шахматной доской, разговорчивые старухи и прочие не слишком занятые люди. кто-то из них мог видеть Свету и указать Маркизу, куда отправилась девочка, выбежав из служебной двери ресторана.
Неподалеку стояла утомленная мороженщица со своей тележкой. К ней-то Леня и обратился в первую очередь. Купив эскимо с джемом и орехами, чтобы произвести на торговку приятное впечатление, он затем показал ей фотографию пропавшей девочки.
– Этой мелюзги здесь столько бегает, – проговорила тетка, возвращая ему снимок, – все на одно лицо. Мне только и дела, что за ними следить! Мороженое она не покупала. Если бы покупала, так я бы запомнила!
Подумав, что отрицательный результат – тоже результат, Маркиз двинулся дальше. К молодым мамам с колясками он не стал даже обращаться: они редко бывают наблюдательны, их внимание занято исключительно собственным ребенком, а если и отвлекутся от него, то только для того, чтобы поговорить с соседкой о собственном и ее сокровище.
Старики, которые на одной из скамеек играли в шахматы, явно были так заняты своей партией, что тоже ничего вокруг не замечали, и на разговор с ними Леня тоже не стал тратить время.
Зато старухи бывают очень наблюдательны, и Маркиз, остановившись около следующей скамейки, где три подруги преклонного возраста перемывали кому-то косточки, негромко кашлянул и вежливо проговорил:
– Погода стоит хорошая.
– И что с того? – немедленно отозвалась бабуля в лиловом мохеровом берете. – Еще пока холодно было, так покой был, можно было спокойно погулять, а теперь, по теплому-то времени, всяческая шпана набежит, приличным людям и на бульваре не посидеть!
Посчитав, что достойно ответила разговорчивому незнакомцу, старушка отвернулась от него и продолжила прерванный разговор:
– А я так считаю, что всех, которые с большими собаками, нужно сей же час в следственный изолятор.
– Это почему это, Тамара Петровна, у тебя такое личное мнение? – проговорила тетка в таком же берете, только салатового цвета.
– А потому что где это на такую зверюгу мяса напасешься? Ведь он же сколько ест! Это же надо олигархом быть, чтобы такую чертову прорву мяса каждый день покупать!
– Зачем же обязательно такие крайности? – возразила салатная. – У меня, например, зять содержит этого ризнль… ризеншнауцера, а притом никакой он не олигарх!
– Про твоего зятя, Варвара Степановна, ничего не хочу сказать, может, он и порядочный, а только я считаю, что которые приличные люди, те маленьких собачек заводят. Это и не накладно, и удовольствия больше. Маленькая собачка, она как-то душевнее…
– Я еще раз прошу прощения, женщины, – напомнил о себе Маркиз, – вы тут, наверное, давно находитесь, так не видели ли случайно такую девочку? Она из той двери должна была выйти.
Он протянул пенсионеркам фотографию Светы. Дама в салатовом берете мельком взглянула на снимок, лиловая же поджала узкие губы и неприязненно проговорила:
– Только нам и дел, что за чужими хулиганами присматривать! Это что же из нее вырастет, если она в такие годы по ресторанам бегает? А вам, молодой человек, стыдно должно быть! Нарожают детей, а воспитания подходящего не дадут! Присматривать надо за детьми!
– Спасибо за совет, – сдержанно ответил Леня, – так все-таки – видели или не видели?
– Никого мы не видели! – ответила дама в лиловом.
Неожиданно в разговор вмешалась третья тетка, на которой был берет поразительного желто-коричневого цвета.
– И еще я вам вот что скажу, – проговорила она, обращаясь не к Лене, а к своим заинтересованным соседкам, – что передают в последнее время, очень сильно в городе преступность выросла. Маньяки разные на каждом шагу попадаются. Ты на него смотришь, даже, допустим, вежливо с ним разговариваешь – а он натуральный маньяк! И самое главное, что ведь никак его не отличишь! Внешность потому что обманчивая. С виду, может, даже вполне приличным кажется, а разберешься – маньяк!
– Это почему же, Вельмира Сазоновна, у тебя такое личное мнение? – отозвалась более сдержанная дама в салатовом. – Я так считаю, что прежде чем такое мнение иметь, проверить надо…
Леня не стал дожидаться завершения дискуссии. Он развернулся и медленно двинулся вдоль бульвара, оглядываясь по сторонам и раздумывая, как узнать что-нибудь о пропавшей девочке.
Он проходил мимо скамейки пожилых шахматистов, когда вдруг услышал негромкий голос:
– Шнурок завяжите.
Маркиз не отнес эти слова к себе и сделал следующий шаг, но тот же голос повторил более настойчиво:
– Молодой человек, я вам говорю. Завяжите шнурок, а то, неровен час, наступите на него и споткнетесь.
Леня опустил глаза и убедился, что шнурок на его левом ботинке действительно развязался. Он присел, чтобы завязать его, и поднял заинтересованный взгляд на шахматистов. Казалось, что те не отрывали глаз от доски, но ведь это явно один из них только что заметил непорядок в Лениной одежде. Маркиз поднялся и неторопливо подошел к скамейке. Шахматисты, увлеченные партией, казалось, не обратили на него никакого внимания.
– Я прошу прощения, это вы мне сейчас насчет шнурка подсказали? – проговорил Леня неуверенно.
– Ну. И что с того? – отозвался ближний к нему старик в сбитой на затылок старомодной шляпе.
– Да ничего, – ответил Леня, – просто хотел спасибо сказать. Действительно наступить мог…
– Пожалуйста, – отозвался старик, не проявляя никакого интереса к продолжению разговора.
– Я еще раз прошу прощения… – начал Леня.
– Вот всегда так, – грустно проговорил второй шахматист, в мятой кепке из серого ворсистого драпа, – знаешь ведь, что лучше промолчать… Теперь будет приставать с разговорами!
– Просто меня удивила ваша наблюдательность, – продолжил Леня, – вроде даже по сторонам не смотрите, а между тем все замечаете!
– Шахматы, они к наблюдательности приучают, – ответил старик в шляпе, по-прежнему не отрывая взгляда от доски.
– Вот отвлекаешься на посторонние разговоры, – проговорил второй шахматист, – от этого невнимательно играешь. Тебе, между прочим, шах.
– Это еще неизвестно, кто внимательнее, – старик в шляпе протянул к доске сухую морщинистую руку и переставил коня, – теперь, душа моя, тебе шах, да еще, обрати внимание, с потерей слона!
Старик в кепке схватился за голову и уставился на доску с таким выражением, как будто увидел там терминатора в исполнении губернатора штата Калифорния Арнольда Шварценеггера. Второй же игрок, по-прежнему не поднимая глаз, проговорил, явно обращаясь к Маркизу:
– Ну, спрашивайте.
– Что? – удивленно переспросил Леня.
– Ну это уж вам лучше знать! Вы тут полчаса ходите, к мороженщице подошли, к теткам на скамейке, и у всех что-то спрашивали. Потом к нам обратились – не от нечего делать, я думаю? Вы совершенно не похожи на бездельника, и вид очень озабоченный, так что явно что-то хотите узнать, причем что-то важное. Так вот я и говорю – спрашивайте.
– Да, вы правы! – Леня опустился на скамейку рядом с наблюдательным стариком и взглянул на него с уважением. – Вы правы. Я разыскиваю девочку, которая выбежала из той двери. – Леня указал рукой на заднюю дверь ресторана. – Я хочу узнать, куда она после этого отправилась. Худенькая девочка, лет четырнадцати…
– Очень странная история, – шахматист впервые поднял на Леню глаза, – а вы ей кем приходитесь?
– Это моя дочь, – взволнованно проговорил Леня.
– Надо полагать, отношения с ее матерью у вас не сложились… – протянул старик полуутвердительно. Леня предпочел ничего на это не ответить, да тот, кажется, и не ждал никакого ответа.
