Тайны нашего подъезда, или Несколько дней на самоизоляции - Анастасия Сидорчук
Это был второй звонок. Могла ли Марина Сергеевна — музыкант и педагог со стажем — убить Ингу ради музыкальной карьеры ее внука? Однозначно — могла! Ради Славочки и ради музыки эта интеллигентная женщина пойдет на все! А может, убила ее Люба? А Марине Сергеевне дала задание просто вывезти труп? Скинет она его где-нибудь в сугробе — и поминай, как звали. И что же у нее в кармане, который она так старается прикрыть от него?
— А что, Марина Сергеевна, собаку вы с собой на дачу возьмете?
— Какую собаку, — отмахнулась она. — Ты же знаешь — у Славочки аллергия…
Знает. Поэтому-то и спрашивает…
— Ну как же… Вы же Ингу звали пуделя постричь? Или нет?
Вот теперь она уже побледнела, и в глазах ее появилась паника.
— А… Да, да… Звала. Борька, мне некогда, отстань! — Она взяла сумку и направилась к выходу.
Звонок третий! И четвертый одновременно! Потому как, пока она наклонялась, Боря успел заметить, что же торчало из ее кармана.
Это были Ингины парикмахерские ножницы.
Вот теперь сомнений у него не осталось. Марина Сергеевна поехала прятать тело и улики за Славочкино музыкальное будущее!
МАРИНА СЕРГЕЕВНА.
А Боря был прав! Марина Сергеевна ни за что бы не решилась на это, если бы не Славочка. И не будущее ее непутевого сына — вахтовика. Любовь Михайловна умела убеждать и расставлять приоритеты. И найти аргументов против, Марина Сергеевна просто не смогла.
Борьку ей было жаль. Немного, самую малость. Поэтому она все же остановилась. Подошла к нему, тронула его за руку и сказала:
— Ингу забудь. Так будет лучше. Пойми — ее больше не вернешь! Живи своей жизнью. С Любой, если она согласится остаться с тобой, ты не пропадешь. — Она вздохнула. Печально, искренне сочувствуя ему. — А Инги здесь больше нет!
БОРЯ.
Ноги у него подкашивались, и он отлично осознавал, что, возможно, это его последний день жизни. Люба смотрела на него с интересом, но вопросов не задавала. Поэтому Боря спросил сам:
— Меня ты тоже убьешь? Как Арину с Ингой?
Он ожидал услышать что-то вроде: "Да ты что, Борька! Ты все не так понял! Они живы и ничего страшного с ними не случилось!".
Но услышал абсолютно другое.
— Я подумаю, — сказала Любовь Михайловна, глядя на него как кот на бьющуюся в конвульсиях мышь.
ПЕНСИОНЕР.
Каждую мою девушку Люба называла "новой жертвой" (был такой сериал, то ли бразильский, то ли мексиканский). Она почему — то считала, что устоять перед моей силой и обаянием невозможно, поэтому искренне жалела девочек — мотыльков, которые летели ко мне, как к огню.
Вот только она забыла, что теперь все не так!
— Она плачет постоянно! — серьезно сказала Люба. — Игорь, я не знаю, что делать! А если она с собой покончит? А Борька на нее даже внимания не обращает!
Кто бы сомневался! Такой своими закидонами ее до психушки легко доведет. А то и хуже, права Люба. Я был хорошим психологом, мне все об этом говорили. Не по специальности, это мой врожденный талант. Поэтому привела она ее по адресу. Арину я усадил на кровать, сам сел рядом с ней. Начать работать можно и не разговаривая.
— С рукой что? — спросил я Арину. Но ответила Люба.
— В коридоре гвоздь торчит. Пока я ее к двери тащила, она на него оперлась, проткнула руку. Вон кровь как хлещет! Говорю тебе — она от стресса ничего не соображает, и ничего не видит перед собой…
Пояском ее халата я перетянул руку. Он тут же весь пропитался кровью. Параллельно я смотрел девочке в глаза, пытаясь ее успокоить. А еще соображал. А Люба-то хитрит! У нее же всегда все ходы наперед просчитаны!
— Конкуренток устраняешь? — догадался я.
— Подумаешь, — фыркнула Любовь Михайловна. — Кто виноват, что они — молоденькие и глупые, а я — умная и не старая! Да ты посмотри на нее! Она от одиночества мается, ты — тоже! И живешь как сыч, как пенсионер, хотя тебе всего тридцать семь…
— Я и есть пенсионер, — напомнил я.
— Ой, брось Игорь. Жизнь продолжается! Еще должен мне будешь. Пожили бы вы вместе, посмотри, как она тебе подходит!
Я посмотрел. Арина глядела на меня испуганно, но больше не рыдала.
Я вздохнул.
— Со второй конкуренткой что делать будешь?
— Разберусь, — ответила Люба. И я в этом нисколько не сомневался.
— Помочь?
— С этой помоги. Правда, Игорь, присмотришь за ней? Я же могу на тебя рассчитывать и не волноваться за нее?
В этом вся Люба — коварная, расчетливая и … великодушная! Готовая устроить судьбы всех окружающих. Вот только в своей жизни она никак не может разобраться…
— А сама что будешь делать? С ним останешься?
— Не знаю, Игорек! В любом случае, он обнаглел до безобразия, и его надо немножко проучить… — Люба встала со стула и дернула с Арины окровавленный поясок.
Уже выходя из квартиры, она вновь шепнула:
— Будешь должен!
Я посмотрел на Арину и прижал ее к себе. А ведь и вправду — буду должен!
Но быть в долгу я не привык. Поэтому позвонил своему отцу, бывшему когда-то отличным снайпером. И, разумеется, тоже готовым ради бухгалтерши Любы на все…
БОРЯ.
— За что ты так с ними? — спросил он, едва дойдя до стула. Ноги его совсем не держали.
— Ариночка так плакала… — Это Люба сказала с таким сочувствием, будто была простой добродушной пятидесятилетней женщиной, а не жестокой убийцей. — Мне было так жалко ее! Даже Инга пыталась ее успокоить, и за это Ингу я уважаю! А тебе было наплевать на нее! Ты все время курить бегал, а она чуть ли не в голос выла!
— И поэтому ты убила ее? Из жалости?
— Ты, Боря, либо — полнейший дурак, либо — очень жестокий человек.
Это она ему еще говорит о жестокости!
— Арину надо было спасать. Вот я и отвела ее к Игорю.
Игорь… А кто это?
— Это тот пенсионер?
Люба кивнула.
— Ты ведь, Боря, даже забыл, как мы с тобой познакомились. А я к нему приходила. Я же у них бухгалтером работала несколько лет. А когда с ним несчастье
