Дональд Уэстлейк - Проклятый изумруд
— Всё! — хрипло выдохнул Чефуик.
Стоя на коленях у последнего взломанного замка, он быстро убирал инструменты в свою сумку.
Дортмундер и Гринвуд встали у противоположных сторон куба. Он весил около ста килограммов и был абсолютно гладким, не ухватить. Им пришлось прижать ладони к углам и так поднять его. Дрожа от напряжения и покрываясь крупными каплями пота, они смотрели друг на друга сквозь стекло. Едва куб поднялся на шестьдесят сантиметров, как Чефуик скользнул под него и схватил изумруд.
— Скорей! — хриплым шёпотом сказал Гринвуд. — Скользит!
— Не оставляйте меня внутри! — завопил Чефуик, быстро выскальзывая оттуда.
— У меня влажные ладони, — дрожащим голосом пролепетал Гринвуд, — скорее ставь!
— Не выпускай его, ради бога! — взмолился Дортмундер. — Ради бога, не выпускай!
— Не могу… Я не удержу… Он… Куб скользнул по ладоням Гринвуда. Не поддерживаемый с одной стороны, он выскользнул также и из рук Дортмундера и упал на пол.
Он не разбился. Он просто громко стукнулся и задребезжал: БрррууррааНННННГГГпп-нгнги… Снизу донеслись крики.
— Бежим! — заорал Дортмундер.
Испуганный Чефуик сунул изумруд в руку Гринвуда.
— Возьми его, — сказал он, хватая свою чёрную сумку.
Наверху лестницы появились сторожа.
— Эй, вы! — закричал один из них. — Не двигаться, оставаться на месте!
— Разбегайтесь! — крикнул Дортмундер, рванувшись вперёд.
Чефуик побежал налево. Гринвуд побежал прямо.
Тем временем приехала санитарная машина. Появилась полиция. Подъехали пожарные. Полицейский в форме пытался задавать Марчу вопросы, санитар в белом халате просил оставить пострадавшего в покое. Пожарные приступили к тушению огня.
Кто-то достал из кармана Марча бумажник, в котором находились фальшивые документы, положенные им туда полчаса назад. Марч, ещё явно не пришедший в себя, всё время повторял:
«Он больше не поворачивается… Я поворачиваю, а он не поворачивается…»
— По-моему, — сказал полицейский, — вы просто запсиховали. Что-то случилось с рулевым управлением, а вы, вместо том, чтобы нажать на тормоз, нажали на газ. Такое бывает сплошь и рядом.
— Оставьте раненого в покое, — сказал санитар.
Марча уложили на носилки, внесли в санитарную машину, которая и отъехала с включённой сиреной.
Чефуик сломя голову мчался к ближайшему выходу, услышав сирену, прибавил скорости. Не хватало попасть в тюрьму, в его то годы! Тогда не будет ни поездов, ни Мод, ни шоколадного крема.
Он на бегу распахнул дверь, кубарем скатился по лестнице, побежал по коридору, повернул и внезапно оказался перед входной дверью и сторожем.
Он попытался повернуться, не замедляя бега, уронил сумку, споткнулся и упал. Сторож помог ему подняться. Это был Келп.
— Что происходит? Вышла осечка?
— Где остальные?
— Я не знаю. Не лучше ли смыться?
Чефуик выпрямился, и оба прислушались. Шума погони не было.
— Подождём пару минут, — решил Чефуик.
— Да, лучше подождать, — согласился Келп. — Ключи от машины всё равно у Дортмундера.
За это время Дортмундер бегом обогнул «Колизей» и присоединился к преследователям.
— Стойте! — вопил он, мчась среди сторожей. Он увидел, как Гринвуд скользнул за какую-то дверь и закрыл её за собой. — Стой! — снова завопил он, и сторожа вокруг завопили в свою очередь: Стой!
Дортмундер первым достиг двери. Он широко раскрыл её и держал открытой, пока не пробежали все сторожа, закрыл за ними дверь и спокойно прошёл к ближайшему лифту. Потом спустился на первый этаж и достиг бокового входа, где ждали Келп и Чефуик.
— А где Гринвуд? — спросил он.
— Не знаю, — ответил Келп.
— Будет лучше, если мы подождём его в машине, — подумав, решил Дортмундер.
Что касается Гринвуда, то он в это время считал, что находится на первом этаже. Увы! В четырёхэтажном «Колизее» было ещё два мезонина между этажами по периметру здания. Гринвуд этого не знал и, спустившись со второго этажа на один пролёт лестницы, считал, что он на первом. На самом же деле он оказался в промежуточном коридоре, опоясывающем здание кольцом, и теперь бежал по этому коридору, зажав в руке изумруд и тщетно разыскивая выход на улицу.
Тем временем в санитарной машине Марч солидным ударом в челюсть оглушил санитара. Санитар тут же отключился, и Марч устроил его на соседних носилках. Когда машина притормозила на повороте, Марч открыл заднюю дверь и спрыгнул.
Санитарная машина рванулась вперёд и быстро исчезла, устрашающе ревя сиреной, а Марч помахал проезжавшему мимо такси.
— «Бар-и-Гриль» на Амстердам-авеню, — велел он.
В другой украденной машине, предназначенной для бегства, Дортмундер, Чефуик и Келп с беспокойством наблюдали за боковым выходом. Дортмундер завёл мотор и то и дело нервно давил на педаль газа.
Послышался вой полицейских сирен.
— Больше ждать нельзя, — сказал Дортмундер.
— Вот он! — воскликнул Чефуик, увидев, как открылась дверь и из неё выскочил сторож в униформе.
— Это не он, — сказал Дортмундер, — его тут нет.
И быстро отъехал.
В первом мезонине Гринвуд продолжал бежать по кругу, как борзая, догоняющая механического зайца. Топот погони слышался сзади, а теперь послышался и спереди.
Гринвуд остановился, сообразив, что попал в западню.
Мгновение он смотрел на камень на своей ладони — почти круглый, со множеством граней, глубокого зелёного цвета, немногим меньше мяча для гольфа.
— Проклятье! — пробормотал он.
И проглотил изумруд.
Ролло одолжил им маленький японский транзисторный приёмник. Так они услышали о дерзком ограблении, о том, как Марч сбежал из кареты скорей помощи, услышали историю изумруда «Балабомо», услышали про арест Алана Гринвуда, обвиняемого в соучастии в ограблении, и услышали, что банда, завладев камнем, успешно скрылась с места преступления. Потом услышали сводку погоды, потом женщина рассказала им о динамике государственных цен на баранину, потом они выключили радио.
Некоторое время никто не говорил ни слова. Плотное облако дыма стояло в комнате, и в ярком свете голой лампочки лица казались бледными и усталыми.
— И вовсе не грубо! — возмущённо сказал Марч. Диктор описал нападение на санитара как «грубое». — Выдал ему прямой в челюсть и всё. — Марч сжал пальцы и резко махнул кулаком.
— Вот так. Разве это грубо?
Дортмундер повернулся к Чефуику.
— Ты передал камень Гринвуду?
— Конечно.
— Не выронил его где-нибудь на пол?
— Нет, — обиженно ответил Чефуик. — Я отлично помню.
— А зачем?
Чефуик развёл руками.
— Сам не знаю. Под влиянием момента. Я должен был ещё нести свою сумку, а у него пустые руки. Я немного занервничал и отдал ему камень.
— Но полицейские ничего не нашли.
— Возможно, он его потерял, — предположил Келп.
— Возможно. — Дортмундер повернулся к Чефуику. — Ты нам не заливаешь, а?
Чефуик оскорблённо вскочил на ноги.
— Обыщите меня, — кричал он, — я требую! Я много лет на этой работе и проделал не знаю сколько ограблений, и никто никогда не подвергал сомнению мою честность. Никогда! Я настаиваю, чтобы меня обыскали.
— Успокойся и сядь, — сказал Дортмундер. — Я прекрасно знаю, что ты его не брал. Просто нервы расшатались.
— Я настаиваю, чтобы меня обыскали!
— Обыщи себя сам, — отмахнулся Дортмундер.
Отворилась дверь, и вошёл Ролло с очередным стаканом шерри для Чефуика и льдом для Дортмундера и Келла, которые пили бурбон.
— Ничего, в другой раз повезёт, — подбодрил он.
Чефуик, забыв о стычке, сел и приложился к стакану.
— Спасибо, Ролло, — сказал Дортмундер.
— Я бы, пожалуй, — проговорил Марч, — выпил ещё кружку пива.
— Чудеса, да и только, — удивлённо произнёс Ролло и вышел за дверь.
— Что он имеет в виду? — с недоумением спросил Марч, оглядев друзей. Никто ему не ответил.
Келп повернулся к Дортмундеру.
— А что я скажу Айко?
— Что камня у нас нет.
— Он мне не поверит.
— Это очень грустно — вздохнул Дортмундер. — Скажи, что хочешь. — Он допил свой стакан и встал. — Я возвращаюсь к себе.
— Пойдём со мной к Айко, — попросил Келп.
— Ни за что, — отрезал Дортмундер.
Фаза Вторая
Дортмундер понёс к кассе буханку хлеба и банку сгущённого молока. Кассирша положила хлеб и молоко в большой бумажный пакет, и он вышел с ним на тротуар, прижимая локти к телу — несколько неестественно, но, в общем, ничего страшного.
Дело было пятого июля. Прошло девять дней после фиаско в «Колизее». Дортмундер находился в Трентоне в Нью-Джерси.
Светило солнце, но, несмотря на жару, Дортмундер был в лёгкой, почти наглухо застёгнутой куртке поверх белой рубашки и может поэтому казался злым и раздражённым. Через квартал от магазина положил пакет на капот стоящий у тротуара машины.
Сунув руку в правый карман куртки, он достал банку тунца, бросил её в пакет. Потом пошарил в левом кармане и вытащил два набора бульонных кубиков, которые также бросил в пакет.
