Людмила Милевская - Ты маньячка, я маньяк или А пес его знает

Получив разрешение мужа, Евдокия легла ухом на трубку и радостно закричала:

— Боб, ты где?

— Еще спрашиваешь? — удивился Борис. — Где, по-твоему, я могу находиться?

Евдокия, старательно опуская имя подруги, приступила к допросу:

— Боб, ну как? Как там вообще? Ты там все осмотрел?

— Слушай, сестренка, тут такое странное дело…

Смущенно крякнув, Борис замолчал.

— Боб, какое дело?

— Снова кровь, — растерянно констатировал он.

— Какой ужас! — схватилась за сердце Евдокия. — Ты сам ее видел?

— Да, кровь на клавишах. Опять проступила. Теперь я видел своими глазами. Похоже, на этот раз твоя подруга не врет.

— А где она?

— Ужин готовит.

— А где ты?

— Как дурак сижу перед роялем.

— Зачем?

— Жду, когда кровь снова проступит, — смущенно сообщил Боб и вдруг всполошился: — Все, больше я говорить не могу. Ева идет.

— Боб, ты мне еще позвонишь? — забеспокоилась Евдокия.

— Хорошо, позвоню, — согласился Борис.

«Замучает братца», — подумал Лагутин и, строго взглянув на жену, спросил:

— Скучно тебе?

Она кивнула, признавшись:

— Я всегда скучаю, если не с кем поговорить.

Леонид Павлович жене посочувствовал:

— Да, я плохой собеседник, когда за рулем.

«И когда не за рулем — тоже,» — подумала Евдокия, но высказать мысль не рискнула. Тем более, что Лагутин был настроен миролюбиво.

— Дашенька, может приляжешь? — заботливо предложил он. — Давай остановимся и устроим тебя на задних сидениях на подушках.

— Нет-нет, не надо, — поспешила отказаться Евдокия, испуганно вздрагивая.

Ей вдруг почудилось, что пес шевельнулся. Она в смятении оглянулась — тревога была ложной. Улавливая опасность, пес вел себя очень смирно. Свернувшись в грязный клубок, он уткнулся облезлой мордой в велюр заднего кресла и одним только глазом транслировал на Евдокию свою безграничную благодарность.

Опасливо покосившись на мужа, она повторила:

— Нет-нет, я совсем спать не хочу.

— А напрасно, ты явно устала. Надо бы тебе отдохнуть, — качая головой, произнес Лагутин.

Он было собрался развлечь жену очередной лекцией на тему как надо беречь здоровье, но опять зазвонил мобильный.

— Это Боб! — обрадовалась Евдокия и тут же сникла: — Это не Боб.

Леонид Павлович, не сводя глаз с дороги, раздраженно спросил:

— А кто же это?

— Это Майка, но ты все равно не разрешишь мне с ней поболтать.

— Да болтай уже с кем хочешь, — сжалился Лагутин и с усмешкой добавил: — Болтай, раз мы едем домой, во что я никак не могу поверить.

Но жена его уже не слышала — в одно мгновенье трубка была извлечена из ее кармана, и Майя сходу застрочила:

— Дуська, ты где? Короче, делюсь только с тобой! Это полный улет! Стопроцентный отпад! В сексе он каскадер! Даже хуже, десантник! На бабу идет как на врага: яростно и иступленно! Ой, что было у нас! Это просто коррида! Экстремальная страсть! Мы решили остаться! Не хотим возвращаться в город!

— Что, в роще решили заночевать? — опешила Евдокия, опасливо покосившись на мужа.

Внутренний голос ей говорил, что Лагутину речи подруги вряд ли понравятся. Однако муж смотрел на дорогу — и ухом он не повел, а вот Майка болезненно на вопрос отозвалась.

— Что? В Роще? Ну, Дуся, ты у меня простая! С чего ты взяла, что я люблю на соломе? Охота была пиписку колоть! Мы шашлычки пожарили и заполировали их хорошим винцом, а знакомиться начали уже в приличном мотеле…

Евдокия, краснея и вжав голову в плечи, приготовилась слушать чудовищные откровения прямо в присутствии мужа. Сексуально озабоченная Майя постельные темы любила и подробнейше их смаковала, но на этот раз Евдокия зря испугалась. Майка, вдруг себя обрывая, и, словно опомнившись, закричала:

— Ой, Дусь, я че звоню. Тренькни мне прямо сейчас на мобилу.

— Зачем? — опешила Евдокия.

— Да мобилу я потеряла свою, а там у меня записная книжка…

— Откуда же ты звонишь?

— С телефона, что в нашем номере. Понимаешь, потрясно удобный момент: он умаялся, в душ пошел, а у меня память ни к черту — только твой номер и помню, а тут приключений тьма! От впечатлений меня распирает и, как назло, мобилы с книжкой нет под рукой! Выручай поскорей, подружка!

— Ну ты, Майка, и бестолковая, — подивилась Евдокия. — Зачем на меня время тратила? Сама себе и звонила бы.

— И что?

— Сотовый зазвенит, а ты по звуку его обнаружишь.

Майя пришла в восторг:

— Дуська, ты гений! Как я не сообразила? Но все равно, я звонила не зря. Должна же и ты знать как мы потрахались.

Сообщив эту «потрясную» новость, Майя переключилась на других подруг и знакомых, но телефон Евдокии не остался без дела: в тот же миг зазвонил снова.

Леонид Павлович, покачав головой, проворчал:

— Ну, началось.

Евдокия его успокоила:

— Это Борис.

— Опять? — удивился Лагутин.

— Я же его просила, — напомнила Евдокия. — Или ты против?

— Да нет, говори.

— Большое спасибо.

Голос брата был глух и даже напуган:

— Слушай, Дуняша, еле к тебе дозвонился: все занято и занято…

— Я с Майкой болтала, — просветила его Евдокия и, переходя на шепот, спросила: — Ну как?

И Борис перешел на шепот:

— Даже не знаю как тебе и сказать. Зрелище жутковатое.

Евдокие вспомнился сон. Она снова оказалась на той же улице, босиком и в ночнушке, и почему-то в тех же кустах. Незнакомец был тоже там. Он теперь не рыдал, просто сидел под луной в глубокой задумчивости, явно витая в каких-то других местах. Евдокия к нему подошла вплотную. Он ее не заметил и очнулся, лишь услышав вопрос.

— Почему вы опять на моем месте сидите? — спросила она, чем изрядно испугала беднягу.

Он дернулся и вскочил, но ответил:

— Я вас жду.

— Ждете? Меня?

— Да.

— Зачем?

Мужчина удивленно пожал плечами:

— Сам не знаю. А вы здесь почему?

Настала очередь Евдокии:

— Не знаю сама, — сказала она, тоже пожимая плечами. — Ноги меня принесли.

Ей захотелось проверить из плоти ли он. Евдокия сделала жест, собираясь коснуться пальцем плеча незнакомца — он проворно отпрянул и, пятясь в кусты, воскликнул:

— Нет! Не надо!

В глазах его был запредельный ужас.

Она растерялась:

— Не надо? Но почему? Я же ваш сон.

— А нож настоящий, — прошептал незнакомец, уставившись куда-то ниже ее лица.

Проследив за его испуганным взглядом, Евдокия наткнулась на нож и похолодела.

Нож сжимала ее рука!

Уверенно!

Профессионально!

— Откуда это у меня? — растерянно спросила она.

— Вот именно, что откуда! Я собирался поинтересоваться еще в прошлый раз, но не решился, — признался молодой человек.

— В прошлый раз?! — ужаснулась Евдокия. — Вы хотите сказать, что я и в прошлый раз гуляла с ножом? Здесь? Под луной?

Он ответил:

— Как ни странно, но да. Вы гуляли.

— Это кошмар! — воскликнула Евдокия, поворачивая домой, но с ножом не расстоваясь.

— Куда же вы? — позвал незнакомец.

— Вы забыли, я — сон, — съязвила она.

— Да, вы мой сон.

— Тогда попробуйте меня остановите, — ответила ему Евдокия и… проснулась.

Глава 6

Отправляясь к Еве, Борис был настроен скептически. Если бы не болезнь сестры, он вообще не пошел бы, так Ева была ему неприятна. Пожалуй, даже была ему отвратительна.

И не потому, что она частенько врала — как умный мужчина, Борис не считал большим недостатком если женщина склонна ко лжи. У мужчин своя ложь, у женщин — своя.

И не потому, что Ева заносчива — он сам был заносчив.

И не потому, что фальшива — в этом он находил даже шарм.

И не потому, что сплетница и распущенна. И не потому…

Что отталкивало его в красавице Еве, на самом деле Борис не знал, но теперь, отправляясь к ней в гости, он вынужден был копаться в себе, чтобы определиться с тактикой поведения — хочешь-не хочешь, а придется с этой развязной девицей общаться.

Прекрасно образованный Борис был склонен и к самоанализу, и к анализу, и вообще, он любил философствовать.

«Раз уж сестрица приправила мне объект, постараемся с пользой потратить время, — решил он. — Что ж, посмотрим, побачим поближе, кто она, эта Ева. Выведем врушку на чистую воду, а заодно и простофиле Дуняшке глаза откроем. Хороший человечек сестренка моя, но слишком доверчивая…»

С такими мыслями Борис подошел к квартире и потянулся к звонку, но на кнопку нажать не успел — дверь распахнулась.

— Я на балконе поджидала тебя, — приветливо улыбнулась Ева и, делая шаг назад, пригласила: — Боб, прямо в обуви в холл проходи. Я тебе очень рада.

Бориса она ошеломила. Видел он фифочку эту не раз: и в группе и позже, у Евдокии. На пару с Майкой, обе они были из тех обольстительниц-женщин, у которых греховные мысли во всем: в походке, в прическе, в мимике, в жестах, в улыбке, в словах, не говоря уже об одежде. Такие не ходят, не сидят, не едят и не живут — они себя предлагают.