Дарья Донцова - Белый конь на принце
У любой семьи, предложи им кто поселиться в подобном месте, возникла бы масса вопросов. Каким образом Серебров ухитрился заполучить в собственность такую площадь? Будет ли законной их прописка? Не вредно ли жить без дневного света? Какой, в конце концов, почтовый адрес жилища? Но Володя с Зиной, долгие годы обитавшие в небольших каморках в густонаселенных бараках, очумели от радости. Двенадцать комнат, обставленных мебелью и застеленных коврами! Огромная кухня с утварью! Ванные! Туалеты! Кладовки с бельем и едой! Радость не померкла даже при дальнейших уточнениях Сереброва.
– Вам принадлежат четыре помещения, в остальных иногда будут останавливаться нужные мне люди, ваша задача – уборка, готовка и мелкий ремонт.
Фактически Куваевы стали управлять небольшой гостиницей, но Володя и Зина, похоже, так этого и не поняли.
Настя в детстве ездила по бесконечным коридорам на трехколесном велосипеде. Мама и папа очень любили дочку, баловали ее и никогда не наказывали. Постояльцы, приезжавшие в бункер, вели себя сдержанно. В основном это были малоразговорчивые мужчины, тенью шмыгавшие к выходу. Но спустя несколько лет Настя узнала имена постоянных гостей: Арама, вечно ходившего в темно-синем костюме «Адидас», дядю Гошу, который произносил вместо звука «г» – «хе», Виталика, щедро разукрашенного наколками, и сурового с виду Анатолия Михайловича, никогда не расстававшегося с небольшим портфельчиком. Иногда дядьки привозили девочке подарки. Арам угощал ее вкусной чурчхелой, дядя Гоша – семечками, Виталик дарил кукол, а Анатолий Михайлович вручал книги.
Собственно говоря, до сего времени ничего не поменялось, Серебров по-прежнему присылает гостей, Володя с Зиной следят за порядком, зарабатывают они немного, поэтому Настя иногда жульничает, говорит предкам:
– Можно у нас поживет тетя моей подруги Нины? Она всего на недельку в Москву прикатила.
Папа тут же ответит:
– Нет, Андрей Валентинович строго-настрого запретил пускать сюда посторонних, только его гостей.
– Конечно, папочка, – кивает Настя и всхлипывает, – как ты приказал, так и будет. Правда, Нина обидится, перестанет со мной дружить, а я так одинока! Подруг домой привести нельзя, помочь им я тоже не могу…
Отец крякает и дает задний ход:
– Ну ладно, в виде исключения, пусть пока въедет. Но если Серебров кого из своих пришлет, ей придется сматываться.
Настя соглашается и… зарабатывает небольшую сумму себе на мелочи.
– Зря отец Сереброва боится, – по-юношески беззаботно щебетала моя новая знакомая, – тот сюда никогда не заглядывает. Я бы на месте папки бизнес основала, типа отеля. От клиентов не отбиться будет, но родители не хотят.
– Неужели они ни разу не поймали тебя на лжи? – удивилась я.
Настя захихикала:
– Раньше не прищучили, а сейчас и подавно не смогут. У них… да ладно, увидишь моих родичей, сама поймешь. Отец никогда не врет, поэтому считает, что все говорят исключительно правду. И потом, я подрабатывать начала, когда они немного странными стали, наверное, постарели, вообще на улицу выходить не хотят. Держи ключи, устраивайся. И, уж извини за совет, сходи к врачу, у тебя лицо стало как ошпаренное, глаза совсем затекли.
– Пойду в машину, – пробормотала я, – позвоню Эле Москвитиной, может, это естественная реакция на ботокс?
– Валяй, – кивнула Настя и ушла.
Я преодолела длинный коридор, с огромным трудом открыла толстенную дверь, поднялась по бесконечной лестнице на улицу и потрясла головой. Ну и ну! А еще в газетах постоянно пишут об угрозе терроризма, рассказывают об обязательной регистрации гостей столицы. Однако милый Арам с чурчхелой и дядя Гоша с семечками преспокойно живут временами в бункере. Очень надеюсь, что они простые контрабандисты, нелегально привозят в Москву восточные сладости и украинские продукты. Но что-то мне подсказывает – все совсем не так радужно. Вероятно, у Арама всегда при себе есть пара килограммов героина, а чем занимаются дядя Гоша, Виталик и солидный Анатолий Михайлович – лучше не знать.
«Мини-купер» приветствовал меня бодрым попискиванием, я села за руль, взяла мобильный и соединилась с Наташей Расковой.
– Все поняла, – ответила подруга, выслушав мою просьбу, – праздную без остановки, ты остаешься у нас на десять дней.
– Маловероятно, что Кеша или Маня будут тебе звонить, – уточнила я, – но на всякий случай предупреждаю.
– Да без проблем, – засмеялась Ната, – он блондин?
– Кто? – не поняла я.
– Твой «обоже», – вкрадчиво промурлыкала Раскова, – тот, с кем ты намерилась весело провести время.
– Даже и не думала, – возмутилась я.
– Ладно, ладно, не хочешь рассказывать – не надо, – зачастила Ната, – я могила. Очень за тебя рада, давно пора завести себе мужика, а то сохнешь в одиночестве. И перестань оглядываться на детей! Я бы на твоем месте не пряталась, а назло Машке и Аркадию привела бы кавалера и…
– Ната, дети тут ни при чем, – попыталась я остановить подругу.
– …сказала, – не дала мне договорить Раскова, – вы эгоисты! Лишили мать секса и прочих радостей! Лишь о себе думаете!
– Натуся! Погоди…
– Считаете меня старухой! – возбудилась Раскова. – Похоронили заживо!
– Ты ошибаешься.
– Как бы не так! Покажи нахалам зубы! Интересно у вас получается, – кипела Наташка, – почему ты боишься правду сказать: мне нужен мужик!
– Дело не в любовнике, – ляпнула я, – просто…
Я тут же прикусила длинный язык: нельзя рассказывать об уколах, Наташка мигом раструбит по всем знакомым.
– Просто что? – разозлилась она.
– Ну… я хочу отдохнуть… в одиночестве, – глупо соврала я.
– Господи, – возмутилась Натка, – Васильева, ты никогда не могла набрехать по-человечески! Всем сразу ясно: Дашка лжет!
– Неужели так трудно понять: мне не нужен любовник! – отбивалась я.
– Ничего стыдного в физиологических потребностях нет, – заявила Ната, – сон, еда, секс! Рок-н-ролл и наркотики не предлагать. Ладно, можешь прикидываться монашкой, меня бесит не твоя старперская стыдливость, а поведение Машки и Кеши! Затоптали мать! Сели ей на голову! И Зайка хороша!
Оставалось только ждать, пока Раскова перестанет бить копытами в землю и успокоится, что и наступило после десяти минут фонтанирующего недовольства.
– Хорошо, – выдохнула Ната, – езжай со своим блондином куда пожелаешь, я тебя прикрою.
Сделав несколько глубоких вдохов, я позвонила в Ложкино, но городской номер был занят, поэтому я спешно соединилась с Москвитиной.
– Ну, понравилось? – сразу спросила Эля. – Ты уже красавица?
– Легко займу первое место на конкурсе «Утка, больная водянкой», – ответила я и описала свой внешний вид.
– Вау! – испугалась Эля. – Срочно беги к врачу! Это похоже на аллергию.
– Мне нужно ехать в кабинет, где принимает Вилли? – спросила я.
– Он уже улетел из России, – засуетилась Москвитина. – Так, вот, записывай. Емельянов Бурдюк, отличный специалист! Гений! Спасал после неудачных операций актеров и телезвезд. Непременно ему позвони!
– Ты уверена, что светило зовут Бурдюк? – на всякий случай уточнила я. – Несколько странное имя, так называется мешок с водой, который возят при себе кочевники в пустыне.
– За дуру меня держишь? – возмутилась Элька. – Я отправила к нему с десяток знакомых. Точно знаю, он Бурдюк! Не тормози, доползет отек до мозга – и кирдык. Ты мне дорога, как память о глупо проведенной юности.
Весьма испуганная словом «кирдык», я набрала полученный номер и попросила:
– Мне нужен господин Бурдюк Емельянов.
– Весь внимание, – бойко ответил баритон.
– Ваш телефон мне дала…
– …Эля Москвитина, – перебил врач. – Что случилось?
Я слегка расслабилась, похоже, у доктора ярко выраженные экстрасенсорные способности, он с ходу угадал, что я собиралась ему сказать, значит, он отличный диагност!
– У меня лицо красное! Щеки толстые! Губы – бананы, – изливала я ему свои жалобы, – кожа серо-фиолетовая в красную точку! А еще на лоб словно надвинули шапку из цемента, давит сильно.
– Сколько вам лет? – спросил врач.
– Какая разница? – разозлилась я. – Тридцать!
– Трудно поставить диагноз по телефону. Подъезжайте в начале ноября, но предварительно запишитесь на прием, сейчас дам вам телефон регистратуры, – вежливо проинструктировал меня врач.
– А вдруг кирдык до мозга доберется? – чуть не зарыдала я.
– Кто? – воскликнул Бурдюк.
– Простите, я оговорилась, отек! Что будет, если он проникнет в черепную коробку?
– Будет нехорошо, – весело пообещал специалист по пластике, – но я почему-то уверен: столь мрачная перспектива вам не грозит.
– Не разделяю вашего оптимизма, с утра мое лицо увеличилось втрое, – дрожащим голосом возразила я, – и продолжает расти!
– Вы опухаете? – посерьезнел доктор.
– Говорила же про щеки и губы!
