Андрей Ильин - Козырной стрелок
— Как не того? Если он сам себя...
— Но они-то этого не знают! Они-то думают, что вы будете стрелять по-настоящему.
— Ах, ну да! Как же я сразу... Но мне все равно страшно. Одному.
— Иван Иванович! То, что нас не будет возле вас, совершенно не значит, что мы вас бросим.
— Точно не бросите?
— Нет! Мы будем страховать вас издалека. Вон там и там залягут наши снайперы... Наблюдатели... Гранатометчики... Пулеметчики... Вертолетчики... Группа быстрого реагирования... Группа очень быстрого реагирования... Сверхбыстрого реагирования... — «Ну когда же все это кончится. Кончится этот... Иванов!»
* * *— Подберезовик вызывает всех. Доложите готовность.
— Опенок вышел на исходные.
— Подосиновик на месте...
— Груздь готов...
— Волнушка...
До начала операции осталось двадцать секунд. Десять. Пять...
— Подберезовик вызывает Белого.
— Белый слушает.
— Выпускайте Сыроежку.
Сыроежку в лице Ивана Ивановича вытолкнули из машины на улицу.
— Чемоданчик, — сунули ему в руки чемоданчик. — Теперь идите.
Иван Иванович пошел.
— Подберезовик вызывает всех. Сбор грибов начался. Белому, Опенку, Рыжику отслеживать Сыроежку. Подосиновику и Лисичке отсматривать подходы. Как поняли меня?
— Понял вас.
— Понял...
Иван Иванович шел очень медленно, неуверенно и невнимательно, то и дело сталкиваясь со встречными прохожими.
— Сыроежка! — громко сказал в засунутый в ухо микронаушник Подберезовик.
— А-а?! — испуганно встрепенулся Иван Иванович. И замер.
— Вам плохо? — подбежали, спросили сразу несколько прохожих.
— Что?
— Вам плохо? Вы только что вскрикнули. И побледнели.
— Вам хорошо, — подсказал майор Проскурин.
— Мне хорошо.
— Спасибо.
— Спасибо. Прохожие разошлись.
— Сыроежка. Вам надо идти быстрее. Вы можете не успеть.
Иван Иванович прибавил шаг. Дошел до нужного дома. Вошел в подъезд. И вызвал лифт, чтобы подняться на последний этаж.
Раньше, когда он носил чемоданчик, он, добравшись до места, садился на подоконник или на ступени. Теперь ему надо было лезть на крышу.
Лучше было бы, как раньше...
Иван Иванович зашел в лифт и потянулся пальцем к кнопке девятого, этажа.
— Погодите! — закричала от входной двери пожилая женщина с нагруженными продуктами пакетами.
Иван Иванович подождал. И, отодвинувшись, пропустил ее внутрь. Нарушив тем инструкцию. Потому что он должен был подниматься пешком. А если ехать, то только один, чтобы не засвечивать свое лицо.
— Вам какой этаж?
— Девя... — ответила женщина. И осеклась: — ...тый.
— Что случилось, Сыроежка? — тревожно спросил Подберезовик, услышав голос женщины.
— У меня женщина вошла, — ответил Иван Иванович. — Что с ней делать?
Старушка вжалась в стену лифта, испуганно глядя на разговаривающего самого с собой мужчину. Который спрашивал, что с ней делать.
— Успокойте женщину.
— Успокойтесь, женщина, — сказал Иван Иванович. И протянул к ней руку.
— А-а-а! Зачем ты меня преследуешь?! Не приближайся ко мне. Не смей! Бандит! — скороговоркой заорала старушка, нажимая на все кнопки подряд.
— Немедленно выходите из лифта! — распорядился майор. Лифт остановился. Женщина выскочила и, теряя пакеты с продуктами, побежала вверх по лестнице.
Иван Иванович тоже вышел и тоже пошел вверх. К чердаку. Старушка, слыша сзади приближающиеся шаги, задрав к подбородку юбку, прыгала через две ступеньки. Она добежала до своей квартиры, открыла и тут же захлопнула дверь. Бросилась к телефону.
— Алё! Милиция! Он меня преследует!
— Кто? Кого преследует?
— Он. Убийца. Меня.
— Какой убийца?
— Который стреляет. Всех подряд.
— Зачем?
— Откуда я знаю, зачем?! Он нашел меня. Он убьет меня. Потому что я видела, когда он пилил зубы. И уже два раза приходил. Приезжайте скорее. Он сейчас будет ломать дверь.
— Проспитесь, бабушка, — раздраженно сказал диспетчер, — и больше не вздумайте сюда звонить. Если не хотите иметь неприятностей.
— Что там? — спросили диспетчера коллеги.
— Пьяный бред.
Ноль-два в помощи отказало! Что же делать? Что?.. Если он уже!..
Опасливо косясь на дверь, женщина перевернула сумку и трясущимися руками нашла и подняла смятую бумажку, на которой был написан номер и была написана фамилия.
— Мне следователя Старкова.
— Старков слушает.
— Вы давали мне телефон.
— Кому давал?
— Мне давали. На случай чего.
— На какой случай? Кому давал? Объясните нормально... За дверью на лестничной площадке послышались шаги. И еще какой-то звук. Очень напоминающий стук открываемой двери. Правда, не этой двери. Чердачной двери.
— А-а-а! Он убьет меня!
— Кого убьет?
— Меня. Федорову Зинаиду Петровну. А-а-а!
— Какую Петровну?
— Которая живет на Северной. Которой вы сказали, чтобы съехать к родственникам. Чтобы он не нашел. А он нашел! Хотя вы сказали...
— Кто нашел?
— Убийца! Который зубы пилил. А теперь меня по всему городу ищет.
— Так это... Вы... Так он... Назовите ваш адрес!..
— Строительный проспект, 12-46.
— Какой этаж?
— Девятый...
Следователь Старков, на ходу засовывая в пистолет обойму, пистолет в кобуру и надевая пиджак, ссыпался вниз, в дежурку.
— В ружье! — заорал он.
— Кому в ружье?
— Группе захвата.
— Она на выезде.
— Тогда всем в ружье!
— Кому?
— Всем, кто может держать в руках оружие! И у кого есть оружие! Всем в ружье!
— Что случилось?
— Иванов! Иванов нашел свидетельницу. И убивает свидетельницу. Сейчас убивает! Ну я прошу вас, мужики. Это же один шанс из тысячи. Если он сейчас уйдет...
— Всем, кто меня слышит! Всем с оружием собраться возле входа, — передал дежурный по громкоговорящей связи беспрецедентную команду.
По лестнице к входу стали спускаться, накапливаясь в вестибюле, растерянные следователи.
— Что? Что такое?
— Почему объявлена мобилизация?
— Революция, что ли?
— А войска? Войска тоже? Или пока только мы?.. Из оружейки прямо на пол вестибюля сваливали кучей бронежилеты, каски и автоматы.
— Разбирай, ребята.
Происходящее напоминало первый день Великой Отечественной войны. Когда все уставы побоку. Когда ломай замки на оружейках, хватай первое подвернувшееся под руку оружие и в бой!
— Да что случилось-то? Объясните наконец!
— Нами установлено местонахождение Иванова. Который на Агрономической, Северной и в поселке Федоровка...
Несколько следователей сразу отошли в сторону. Потому что это была не война. Это было гораздо хуже.
— За каким это надо! Если Иванов! Он стреляет, как... А в Федоровке сразу четырнадцать человек! А ему хоть бы хрен!.. Он всех нас... Прежде чем мы его. Такими должен СОБР заниматься. Им за это надбавки платят. Кому это надо... под пули головы подставлять.
Оставшиеся, глядя на разбредающихся по сторонам следователей, побросали обратно в кучу автоматы и надетые было бронежилеты.
— Прекратить панические настроения! — гаркнул Старков.
— И что дальше? — резонно спросили его.
Дальше надо было хватать паникеров и расстреливать перед строем. Если продолжать следовать логике войны. Но Иванов все-таки не был войной. И Старков не мог хватать и расстреливать. Оставалось... Оставалось уговаривать.
— Ну вы поймите, мужики. Ну ведь уйдет! И свидетельницу прикончит. Ну я прошу вас...
Несколько добровольцев вновь подняли автоматы и бронежилеты. И пошли к выходу.
— Поднимай ОМОН. И СОБР! — крикнул на ходу Старков дежурному. — Всех поднимай!..
...Иванов лежал под маскнакидкой. И смотрел на улицу, из которой должен был выехать автомобиль. Лежал очень недолго. Буквально минуту, потому что время операции было просчитано буквально до секунд.
— Готовность! — сказал в наушнике голос Подберезовика. Автомобиль подъехал к крыльцу, и из него вышли несколько человек. В том числе Анисимов.
— Сыроежке работать, — приказал Подберезовик. Иван Иванович поймал в объектив прицела Анисимова, который встал так, как его учили. Встал грудью под выстрел. Иван Иванович зафиксировал перекрестие на левой стороне груди и стал ждать. Команды.
— Выстрел! — сказал майор Проскурин.
Иванов положил палец на спусковой крючок. Но стрелять не стал. Чтобы не привлекать ничьего внимания. Он просто сказал «бах».
— Бах!
Анисимов резко дернулся головой назад и упал навзничь. Очень сильно упал. Так, что, наверное, сильно расшиб затылок.
