Сергей Гайдуков - Небо в алмазах
— Хоп-хей-ла-ла-лей, — сказал Константин Сергеевич Шумов. — Общий счет один — один. Но... — его рука с пистолетом метнулась в сторону Хруста. — Ситуация меняется в корне.
— Да что же это такое?! — заголосил Хруст. — Да кто-нибудь тут смотрит за входом?! Откуда здесь ЭТОТ?!
— Это уже не важно, — заметил Шумов, плотнее прижимая ствол к голове Хруста. — Это для истории. Главное, ребята, правильно оценить ситуацию. А ситуация такая — Барыня приказала всем долго жить. Это значит, что все вы можете считать себя безработными. Во всяком случае, вы теперь не обязаны лезть под пули, которых у меня... — Шумов показал «беретту» в левой руке. — Которых у меня не так мало, как поначалу могло показаться.
— Не слушайте его! — завопил Хруст. — Вас же тут куча народу! Вы его завалите без проблем!
— В первую очередь я завалю тебя, — пообещал Шумов. — Если кто-нибудь из этой компании шевельнется. Для женщин делается исключение. Можете шевельнуться, дама в голубом.
«Дама в голубом», которая сорвалась с места при первых выстрелах — я думаю, что это было обычное женское любопытство, а не интуиция, — широко раскрытыми глазами уставилась на меня.
— Привет, Тамара, — сказал я радостно. — Давно не виделись.
— Саша... — посмотрела она на меня с жалостью. — Что... Что они с тобой сделали?
Она кинулась ко мне и попыталась голыми руками разорвать наручники. Почему-то у нее ничего не вышло, но сам порыв я оценил. Тыква смотрел на всю эту мелодраму, брезгливо сложив губы и сморщившись, как гнилое яблоко.
— Тома! — сказал он, пытаясь прозвучать значительно. — Кажется, ты собиралась ехать ко мне... И, кажется, ты говорила, что...
— Я прикидывалась! — быстро ответила Тамара и встала позади моего стула. — Я прикидывалась, потому что боялась тебя. И еще — я терпеть не могу охоту! С самого утра собиралась тебе об этом сказать! — Она положила руки мне на плечи, и впервые за последние дни я ощутил нечто вроде надежды, что все кончится для нас хорошо.
— Ну ты и дура! — бросил в сердцах Тыква и затолкал кулаки в карманы своего камуфляжного комбинезона.
— А ты невоспитанный козел, — вернула комплимент Тамара. — А еще прикидывался...
— Ну-ка заткнитесь все, — вмешался в разговор один из людей Хруста. Они посовещались о чем-то и, хотя оружия пока не убирали, на драку явно не напрашивались. Тем более что со стороны входа на складе появились какие-то вооруженные люди в униформе. И униформа эта была мне незнакома.
— Допустим, мы уйдем, — сказал представитель коллектива хрустовских громил, нервно теребя пояс плаща. — Что будет с ним?
Он, то есть Хруст, заверещал, чтобы никто никуда не уходил, но, поскольку Хруст тоже заметил проникновение в подвал чужих вооруженных людей, голос и уверенность его постепенно слабели. В конце концов Хруст просто заткнулся.
— С ним побеседуют, — пояснил Шумов. — Есть некоторые вопросы, на которые желательно получить ответы. А поскольку приказы отдавал этот товарищ, разбираться будут с ним. Кажется, он отдал пару неправильных приказов. Насчет взрывов машин... И так далее.
— Понятно, — сказал представитель. — Но ты не думай, что мы испугались тебя с твоей пушкой. Просто здравый смысл...
— Правильно, — весело сказал Шумов. — Не надо меня бояться. Бояться надо их.
Представитель обернулся, вздрогнул и отчаянно выматерился. Людей в униформе какого-то охранного подразделения было человек пятнадцать, и каждый из них держал либо автомат, либо пистолет. Вид у этой компании был внушительный.
— Все-таки здравый смысл, — повторил представитель коллектива и демонстративно развел руками. — Лично мне здесь больше ловить нечего. Я ухожу.
Хруст молча смотрел, как его люди покидают склад. Тыква, в руке которого все еще был пистолет, поспешно убрал оружие при виде группы людей в униформе и сделал вид, что он тут совершенно случайно и Хруста видит впервые в жизни. Остальные его люди как-то сами собой выстроились по стеночке, ворча, что напрасно Хруст велел им ружья оставить в машине. На чем сам и прокололся.
На черных униформах вооруженных людей были нашиты эмблемы — белый орел в круге, я и не удивился, когда Шумов подтолкнул Хруста в их сторону и прокомментировал свои действия:
— Берите его. И делайте с ним все, что хотите. Или что захочет Ольга Петровна.
Хруста трясло от бессильной злобы, он обернулся к Шумову и, с трудом сдерживая ярость, проговорил:
— Вы не знаете. Вы не знаете, с кем связываетесь. И вы, и Орлова ваша, они еще пожалеют...
— Гуляй-гуляй, — подтолкнул его в спину Шумов. Однако Хруст был прав. Мы действительно еще не знали, с кем связались.
Мы узнали это через несколько минут.
Глава 15
Контрольный выстрел
1
— Все хорошо, что хорошо кончается, — сказал Шумов, помогая мне избавиться от наручников. — Правда, хорошо кончается не для всех, — он бросил прощальный взгляд на распростертое на полу мухинское тело. — Впрочем, он, кажется, добился своего. Ну и бог с ним.
Мои ноги основательно затекли, так что, поднявшись со стула, я неуклюже заковылял вдоль стены. Тамара налетела вихрем и подставила мне свое плечо.
— Ну, — сказал я. — Как охота? Кажется, у тебя наладились с Тыквой дружеские отношения...
— А что мне оставалось делать после того, как ты удрал тогда на «Форде» и даже не обернулся посмотреть, что там со мной? А я очень больно упала, расшибла себе коленки, руки расцарапала...
— Бедняжка, — пожалел я ее. — Ты так страдала... Ты столько всего вынесла...
— Да-да, — завздыхала Тамара.
— Значит, вынесешь и это: звонили с твоей работы. Кажется, они тебя уволили...
— Что?! — Тамарино плечо как-то слишком резко ушло в сторону, и я едва не грохнулся наземь. — Да как они смеют?!
— Карабасу в «Золотую Антилопу» нужна новая официантка...
— Сам надевай мини-юбку и бегай между столиками!
Шумов шел впереди, засунув руки в карманы широкой камуфляжной куртки и делая вид, будто не слышит нашего разговора. Похоже, его ждала кошмарная перспектива возвращения к роли сторожа на орловской даче.
— Ключика так и не нашлось? — мимоходом спросил он меня на выходе из склада.
— Его и не было, — ответил я. — Эта Марина с ходу нас раскусила и запудрила мозги. Направила по ложному следу. Мухин оставил все деньги и алмазы ей, и пока мы с тобой изображали из себя водолазов в Молодежном парке, все эти сокровища ушли за границу, на святое дело мухинской мести.
— А Хруст, значит, работал на Барыню, и Мухин сам натравил их на себя своими письмами и записками... — Шумов уважительно покачал головой. — Этот Бляха-Муха все-таки добился, чего хотел. Упрямый, черт... Но я думал, что до этого упрямца первыми доберутся другие люди.
— А кто там еще может быть?
— А ты вспомни, как Хруст узнал, что Мухин сидит в пятикомнатной квартире на Чайковского? Вспомнил?
— Как — вспомнил? Я и не знал никогда! Я знаю, как я узнал — это ты мне сказал, после того, как я вспомнил про телефонный звонок из Тамариной конторы...
— Костя, — с лестницы нам навстречу метнулся один из орловских людей. — У нас большие проблемы! Иди-ка посмотри!
— Мама, — сказала на всякий случай Тамара и вцепилась мне в локоть.
— Мама тут ни при чем, — обеспокоенно заметил Шумов, вытаскивая из карманов оба своих пистолета. — Тут нужно других родственников поминать...
— А что это ты на меня так смотришь? — удивился я.
2
До выхода наружу оставалось ступенек десять-двенадцать, и в открытом дверном проеме было видно звездное ночное небо. Однако наружу никто выходить не спешил. И на каждой ступени, пригнувшись, стоял человек в черной униформе с оружием на изготовку.
Их командир был на самом верху, почти у двери. Увидев Шумова, он оживленно заговорил, не снимая пальца со спускового крючка «Калашникова»:
— Костя, это вилы, понимаешь? Это ловушка. Мы отсюда живыми не выйдем, потому что там, снаружи, никакие не бандиты, там профи работают. У них снайперы кругом рассажены, по всему периметру, так что положат нас всех, если сунемся. Так что вопрос номер один — что это за хмыри, а вопрос второй — есть другой выход?
— Если выход и есть, они его тоже закрыли, — включился Шумов. — Ты же сам говоришь — профи.
— Я могу подмогу вызвать, — сказал командир. — Тогда они ударят этим с тыла... Но это уже будет называться война. И трупы потом придется паковать штабелями.
— Спасибо, что объяснил...
Я осторожно выглянул из-за спины Шумова. Сразу за дверью начиналась открытая заасфальтированная площадка. Свет уличных фонарей делал ее достаточно освещенной, чтобы засевшие стрелки чувствовали себя, как в тире. Сами стрелки засели за машинами, находившимися метрах в ста пятидесяти от дверей склада. Еще между складом и машинами лежали люди — вся тыквинская команда была уложена на асфальт лицами вниз. Руки они держали на затылке, нервно подергивались, тихо матерились и ждали, чем все это закончится.
