Девятый Аркан - Ирина Владимировна Яновская
Я лежала на земле, закрыв голову руками. Вокруг все бегали и орали, Гром продолжал рваться с привязи. Сквозь это общее безумие я слышала слова той девушки, что отвечала за лошадей, она пыталась успокоить Грома, но удар по голове коню, видно, очень не понравился. Он вставал на дыбы, а затем с грохотом опускался на землю. Мне было очень страшно. Во рту чувствовался неприятный привкус крови. В глаза попал песок, так как я рухнула лицом вниз. Но сейчас ни глаза, ни кровь во рту меня не беспокоили. Главной моей целью было выжить.
— Феня, уходи оттуда! — кричал в рупор Семен Петрович. — Какого черта ты там разлеглась?
— Она встать боится, — ответили ему.
— Феня, боишься встать, не вставай, ползи… ползи оттуда.
Насчет ползти был дельный совет, я незамедлительно ему последовала. И, как оказалось, очень вовремя. Только я отползла на пару метров в сторону, как Гром вырвал ворота и побежал в сторону поля, вся конструкция поволоклась за ним, напоминая сельскохозяйственную борону.
Зрелище было не для слабонервных.
— Какой кадр! Вася у тебя камеры работали? — спросил режиссер у оператора. — Захочешь такой трюк снять, ни в жизнь не получится. Как же она эпично с коня навернулась!
— Снято, Семен Петрович! Я быстро сориентировался, что это может интересно получиться, и направил их на Феню. Только само падение не успел захватить, но, как лошадь ворота вырвала и как она под копытами лежала, заснял.
— Ерунда, падение доснимем отдельно.
Я выплюнула в руку два зуба и заголосила не хуже всех вместе взятых.
— Твою мать, я выбила зубы! Что делать-то?
— Васька, снимай ее быстро! Она так потом никогда не сыграет!
Я стояла посередине двора, в руках у меня было два зуба, изо рта текла кровь, вокруг бегали ошалевшие куры, а оператор снимал мое грязное, окровавленное лицо крупным планом. Более несчастного человека, чем я сейчас, невозможно было найти. И всем было на меня плевать, никто и не собирался меня жалеть и успокаивать. С ненавистью я бросила зубы в объектив камеры и со словами: «Чтоб вы все провалились с вашим кино», — покинула двор.
Забежав в вагончик, я умылась, немного пришла в себя от пережитого страха и глянула в зеркало. Два передних зуба были выбиты под корень, один болтался, другой сломался наполовину. Итого я лишилась четырех зубов сразу.
Больше всего мне хотелось, чтобы здесь оказался Влад, который бы обнял меня и искренне мне посочувствовал и пожалел.
Дверь открылась, и на пороге возник Семен.
— Феня, а ты знаешь, кто сказал легендарную фразу: «Искусство требует жертв»?
Похоже, что при падении я все же ударилась головой и что-то у меня там перемешалось, потому что я молниеносно дала ответ: «Пушкин!»
— Почему Пушкин? При чем здесь Пушкин? — удивился Семен.
— Что вам от меня надо, господин режиссер? Мне и самой сейчас не до Пушкина!
— Черт с ним, с Пушкиным! Не нервничай. Я уже позвонил Владу, поведал о нашем ЧП, он едет, скоро будет здесь.
— Зачем? Зачем вы его вызвали?
— Я его не вызывал, просто позвонил, он сам подорвался как сумасшедший. Орал на меня, что я за тобой не уследил. А как я услежу за всем, мне все-таки надо кино хоть иногда снимать. Чего тебя понесло-то на этого коня?
— Познакомиться хотела поближе.
— А на какой черт тебе с ним знакомиться?
— Чтобы в кадре я была более убедительная, так девушка с дредами сказала.
— С ума сойти. Да тут одни советчики собрались, как я погляжу. Ты на лошади-то вообще ездить умеешь?
— Нет, — наконец честно призналась я.
— А ты хоть понимаешь, дурья твоя башка, слава богу, что закончилось все только потерей зубов, а не сломанной шеей? Могло бы быть и хуже, если бы ты на нем поскакала не умеючи, костей так можно и не собрать…
Не согласиться с ним было трудно. Действительно, страшно подумать, что было бы, если бы я на полном ходу с коня грохнулась.
Значит, это опять знак предостережения от чего-то более опасного. Вот тебе и сбитый насмерть голубь, предупреждающий знак о ДТП. А что? Чем конь — не транспортное средство? А мое падение — не авария?
«Похоже, надо срочно ставить на себя защиту», — подумала я.
— Так, — возобновил разговор Семен Петрович, — такая «красивая» ты мне на съемочной площадке не нужна. Даю тебе неделю отпуска, за это время, надеюсь, успеешь вставить новые зубы.
Видя мой расстроенный вид, Семен добавил:
— Феня, у Влада один протезист есть, он тебе за три дня сделает лучше, чем было! Все, пошел я «арбайтен», а ты дождись Влада — и домой, зализывать раны.
— Семен Петрович, а кто сказал эту фразу, что искусство требует жертв?
— Станиславский, конечно же, великий Константин Сергеевич.
Влад приехал скоро, так скоро, что я не успела даже позвонить Вике и маме, чтобы пожаловаться им на свою беду.
— Фенечка, смотри, я хожу уже без костылей! — входя в вагончик, похвастался он.
— Действительно!
Я обняла его.
— Ты молодчина, идешь на поправку семимильными шагами.
Он поцеловал меня в щеку и, заглядывая в рот, сказал:
— Ну-ка, покажи размеры бедствия?
Я улыбнулась. Влад расхохотался. Я вначале подумала обидеться на него, но потом раздумала и начала хохотать вместе с ним. А когда мы всей киносъемочной группой раз десять посмотрели отснятый материал моего полного «конного» фиаско, смеялись все до боли в животах, потому что, действительно, так сыграть невозможно… будь ты сама Ермолова.
Глава 31
Стоматология
Вечером этого же дня, предварительно изучив мистическую литературу, я поехала к маме на квартиру делать ритуальную защиту.
В книге из всего предлагаемого многообразия ритуалов я выбрала для себя стихийную защиту. В процессе установки такой защиты личные энергии человека начинают гармонизировать с энергиями окружающего мира, которые и становятся его защитой.
Подготовка к ритуалу заняла у меня много времени. Я делала все очень медленно. Достала из сумки привезенные атрибуты: минеральную воду, большую, толстую красную свечу, землю, свою фотографию в полной рост, соль, ладан, четыре чаши, которые чудесным образом нашлись у Влада. В одну налила воду, в другую насыпала землю, в третью поставила свечу, в четвертую положила ладан. Очертив свою фотографию квадратом
