Богатая бедная Лиза - Елена Викторовна Яковлева
— Да пошел ты! — сплюнула я ему под ноги и гордо удалилась под восторженное улюлюканье бригады.
И ровно в этот момент я неожиданно почувствовала сильное волнение, обернулась и увидела Кармен. Она быстро шла к цирку со стороны автостоянки, и ее распущенные черные волосы и полы длинного плаща разлетались по ветру, как диковинные хищные существа.
Я смотрела на нее, как загипнотизированная, борясь с желанием подойти и спросить напрямую, где Лиза, пока она не скрылась в цирке, войдя через центральный, предназначенный для зрителей вход. И только после этого я вышла из внезапно охватившего меня оцепения и, сжав в карманах кулаки, бросилась за ней.
А в цирке было пусто. Только на арене уныло копошилось несколько «виртуозов». Что касается Кармен, то ее нигде не было видно, сколько я ни вертела головой. Значит, успела уже за кулисы шмыгнуть. Юркая бестия!
Я тоже медленно, озираясь по сторонам, двинулась по направлению к кулисам, путь к которым пролегал через арену, где меня, по идее, запросто могли «виртуозы» тормознуть. Однако они на меня даже не посмотрели. Уж слишком унылым переругиванием между собой заняты были. А потому я беспрепятственно повторила свой вчерашний маршрут, когда, воспользовавшись потасовкой на арене, я уже успела протоптать дорожку на забитую реквизитом цирковую «кухню».
Вот только в этот раз все было несколько иначе. Поскольку, прокравшись сквозь занавес, я инстинктивно шлепнулась на пол, замаскировавшись в его складках. А все потому, что совсем близко от себя голоса услышала. И один из них принадлежал Кармен. Это точно, потому что его высокий и звенящий тембр я бы ни с каким другим не спутала. Второй, глуховатый, мужской бубнил на одной ноте, почти без выражения:
— …Я же тебе говорил, зря ты в это ввязалась. Не кончится это добром, не кончится…
— Не каркай! — это уже Кармен огрызнулась. — Уже надоел своим нытьем! Сказал бы лучше спасибо, что я о нашем прожиточном уровне забочусь. А то много бы ты на этом дурацком распиливании заработал!
Ага, значит, она с факиром разговаривает, сообразила я, прежде чем тот ей напомнил:
— Может, оно и дурацкое, конечно, но до сих пор нас исправно кормило и поило.
— И только-то! — возразила Кармен. — А ты видел, как люди живут? И потом… Пора бы тебе понять, что ты не Дэвид Копперфильд и никогда уже им не станешь. Наш номер устарел так безнадежно, что даже уездные олухи нас на смех поднимают!
— Да подумаешь, это же просто алкаш какой-то, а ты уже далеко идущие выводы делаешь! — прогнусавил факир. — А уже завтра мы будем в Армавире и увидишь, как нас там принимать будут! Цветами забросают!
— В связи с острым дефицитом гнилых помидоров! — язвительно подхватила Кармен.
— Ну и даже если так! — факир заговорил более оживленно. — Только я тебе так скажу, что гнилые помидоры все равно лучше, чем пули!
А Кармен, та и вовсе на визг сорвалась:
— Какие пули? Ты что такое плетешь, идиот?
— Тише ты! Тише! — зашипел на нее фокусник. — Я про ту девчонку! Что с ней-то будет?
— Да ничего, ничего такого с ней не будет, — Кармен перешла на жаркий шепот. — Просто ее нужно вывезти отсюда подальше, вот и все! Чтобы она под ногами не путалась!
— Это ж у кого, интересно? У этого твоего нового увлечения, да? — ревниво осведомился факир, совершенно утративший свою первоначальную бесстрастность.
— А ты идиот, если ревнуешь! — немедленно отпарировала Кармен. — Потому что, если б я хотела, то давно тебя бросила! Но ты же прекрасно знаешь, что в мои планы это не входит.
— А что, что входит в твои планы? Если б я только знал, — факир заскулил, как побитая собака. — Сначала ты того мальчишку зачем-то окрутила. Теперь опять с кем-то связалась… Объясни, какие цели ты преследуешь? Я ведь чувствую, что амуры здесь не при чем. Тем более, что романы у тебя и раньше случались, но я всегда на них глаза закрывал. А тут еще эта девчонка! Ну, зачем, зачем ты ввязалась в эту историю? Умоляю тебя, Христом Богом прошу, откажись от всего, и поедем со всеми в Армавир. Клянусь, я тебе слова не скажу, все будет, как прежде…
— Как прежде? — похоже, обрисованная иллюзионистом радужная перспектива Кармен не впечатлила. — А если мне это как прежде уже опротивело? Осточертело в ящик этот каждый вечер укладываться и выпрыгивать из него на потеху всякому пьяному мурлу! А ты?.. Что, так и будешь до старости меня распиливать? Хоть бы уже что-нибудь новенькое придумал!
— А я уже придумал! Зеркало, в котором не будет твоего отражения! Представляешь, все будет, а тебя нет! — страстно зачастил бедняга-факир. — Вот за кончим чес и начнем репетировать! У нас еще такой номер получится, Копперфильд обзавидуется!
Но Кармен в ответ только фыркнула, а я поймала себя на мысли, что при всей своей неприязни к цирку как таковому, не прочь как-нибудь посмотреть фокус с зеркалом. А впрочем, в этой Кармен столько нечистой силы, что подобные чудеса наверняка не представляют для нее проблемы.
И вообще, может, хватит им уже о своем мошенническом ремесле болтать, а лучше уже хотя бы обмолвиться о том, где сейчас Лиза, которая, вне всякого сомнения, и подразумевается иллюзионистом, когда он об «этой девчонке» говорит!
Однако, как я не вслушивалась, более ничего интересного из взаимных упреков факира и его ассистентки так и не почерпнула. Поскольку они в основном на свои сложные взаимоотношения напирали, которыми я мало-помалу так увлеклась, что не заметила, как занавес, отделяющий арену от кулис, пришел в движение. А когда сообразила, что к чему, уже поздно было. Потому что к тому моменту меня уже каким-то совершенно сверхъестественным образом приподняло над полом примерно на метр.
ГЛАВА 33
Несколько мгновений я парила в воздухе, недоумевая, куда подевалась сила земного притяжения, прежде чем почувствовала на своей шее эти холодные пальцы, хватка которых показалась мне почему-то знакомой. Естественно, мне захотелось заорать, но издала только какой-то слабый мышиный писк, после чего отлетела в сторону и больно шмякнулась затылком об один из цирковых ящиков.
Потом стало темно, как будто лампочку выключили. А в ушах немного позвенело и затихло. Сколько это продолжалось не знаю, а когда изображение появилось вновь, я обнаружила себя лежащей за кулисами среди бесконечных нагромождений реквизита «Виртуозов арены», со связанными руками и ногами и заклеенным
