Дарья Калинина - Рандеву с водяным

— Ура! — закричали мы с Маришей.

— А от себя могу добавить, что я еще до признания гражданки Ковальчук своей вины был почти на девяносто процентов уверен, что Светлана Игоревна не убивала Алену, — сказал Жихарев.

— Что?! — воскликнули мы с Маришей. — Но зачем вы тогда арестовали Светлану Игоревну и держали за решеткой столько времени?

— Дело в том, что иногда безопасней посидеть за решеткой, чем вести обычный образ жизни, — усмехнулся Жихарев. — Согласитесь, лучше уж ей было посидеть в тюрьме, чем закончить свои дни как Алена или Евгений Ковальчук.

— Так вы уже давно знали, кто именно орудует, оставляя после себя трупы? — удивилась я.

— Да, — кивнул Жихарев. — Знал, что это не Светлана Игоревна. Дело в том, что соседи, видевшие, как в дом Алены входила женщина, твердо держались того мнения, что женщина была очень бледной и высокой. А как вы помните, Светлану Игоревну трудно назвать бледной. Да и полнота ее сразу бросается в глаза. Так что у меня были все основания подозревать в убийстве Алены другую женщину. И по результатам экспертизы я знал, что Светлана Игоревна не могла собственноручно задушить Алену. Однако, когда произошло второе убийство, я сопоставил его с исчезновением девочек Цветиковых и решил, что их матери лучше посидеть за решеткой. Для ее же собственной безопасности.

— Но зачем Вере Ковальчук было убивать Алену? — спросила я. — Что она имела против нее?

— Она говорит, что вовсе не хотела смерти девушки. Но она потребовала от нее сказать, где прячет своих дочерей ее несчастный муж-двоеженец — Евгений Ковальчук, он же Михаил Цветиков, — сказал Жихарев. — Алена отказалась. И чтобы ее припугнуть, Вера Ковальчук схватила девушку за горло. Но говорит, что не рассчитала своих сил. И в результате Алена оказалась мертва.

— А зачем она повесила труп на люстру? — спросила Мариша. — Она что, думала, что смерть Алены сочтут самоубийством?

— Именно так она и думала, — кивнул Жихарев. — И не спрашивайте меня, как Вере Ковальчук удалось выследить своего мужа на его съемной квартире. На все мои вопросы она пускается в такие туманные рассуждения о том, что ей помогали рок и судьба, что я просто теряюсь.

— Меня больше интересует, как она проникла в квартиру, — сказала Мариша. — Ведь, судя по всему, Михаил до ужаса боялся своей первой жены. Это ведь спасаясь от нее, он превратил свой бизнес в наличные, от нее он пытался спрятать своих дочерей. И от нее он прятался сам. Так ведь?

— Так, — кивнул Жихарев.

— И почему же этот человек, до безумия боящийся свою первую жену, все же открыл ей дверь, а не забаррикадировался изнутри и не позвал на помощь? — спросила Мариша.

— Звать на помощь он не стал бы в любом случае, — сказал Жихарев. — Ведь Вера могла погубить его, рассказав о его прошлом, помните, он ведь был объявлен в розыск по подозрению в убийстве гражданки Колокольчиковой. А почему он открыл ей дверь? Этого я не знаю. И думаю, что мы никогда этого не узнаем. Может быть, он не хотел скандала. Может быть, хотел откупиться деньгами от своей первой жены. Заплатить ей за молчание. Или ему просто надоело от нее прятаться. И он решил раз и навсегда выяснить с ней отношения. А может быть, он замышлял и кое-что похуже. Но какова бы ни была причина, по которой он открыл дверь, — он ее открыл. И это решение стало для него роковым.

— А как Вера нашла своего сбежавшего мужа? — спросила Мариша. — Ведь не случайно же она его на улице встретила?

— Знаете, как говорится, кто ищет, тот всегда найдет, — ответил Жихарев. — Евгений Ковальчук сбежал от жены в ту самую ночь, когда она разделалась с Семеном Боровиковым. Должно быть, он не смог смириться с мыслью, что его жена превратилась в злобную убийцу. И он, как мы знаем, сделал вид, что утопился, потом взял имя убитого женой человека и скрылся в неизвестном направлении. С тех пор она его не переставала искать, потому что не верила в то, что муж взял и утопился, оставив ее одну на всем белом свете. Но, поскольку Ковальчук Евгений сменил свое имя сначала на имя Боровикова Семена, а потом — на Михаила Цветикова, все попытки его первой жены оказывались бесплодными.

— И как же?..

— Случай, судьба, рок, — пожал плечами Жихарев. — Называйте это как хотите. Вы же знаете, что Ковальчук был страстным любителем аквариумных рыбок. Это было единственное, что он захватил с собой из прошлой жизни. Он сменил семью, место жительства, работу, имя и даже частично внешность, но он не сумел отказаться от своего хобби. И именно оно в конце концов его и погубило. Вера Ковальчук увидела своего мужа в одном из журналов, напечатавшем статью, посвященную разведению редких пород аквариумных рыб. На фотографии были запечатлены и другие люди, но Вера обратила внимание на человека, похожего на ее пропавшего мужа. И она решила присмотреться к этому человеку.

— И что? — спросила я.

— Присмотревшись, она решила, что это все-таки он. Но за эти годы ее муж здорово изменился. И к тому же ее смущало, что у него другие фамилия и имя. И в конце концов она решила просто показаться ему на глаза и сказала всего одну фразу: «Ну, здравствуй, водяной ты мой!» И его реакция лучше всяких доказательств убедила ее в том, что она на верном пути. Евгений испугался и пустился бежать. Он не знал, откуда его жена узнала о нем, поэтому предпринял ряд мер для того, чтобы обезопасить своих дочерей. Он знал свою первую жену достаточно хорошо, чтобы понять: ее гнев будет направлен в первую очередь на него и его детей. Он стал провожать своих дочерей в университет и забирать их домой. Он ликвидировал свою фирму и пытался найти безопасное место, где можно было надежно спрятать девочек, пока проблема как-то не решится. Так он и познакомился с Аленой, которая помогла ему найти девушек для замены его родных дочерей. Карина с Варей отправились на хутор, который Михаил считал достаточно безопасным местом. Хозяйка хутора получила строгие указания не позволять девушкам звонить, не выпускать их с хутора и бдительно следить, чтобы возле хутора не появились посторонние. А две другие девушки поехали по паспортам сестер в Турцию. Таким образом Евгений Ковальчук надеялся обезопасить своих девочек от мести первой жены.

— А где все это время жила Вера? — спросила я.

— После смерти сына и измены мужа она переехала в другой город, — ответил Жихарев. — Ее поступок вполне понятен. В родном городе ей все напоминало о трагедии.

— И как далеко она переехала? — спросила я.

— Вы будете удивлены, но она жила в нашем же городе, — сказал Жихарев.

— Все эти годы она прожила со своим исчезнувшим мужем в одном городе? — удивилась я.

— Да, но встретила его только спустя двадцать с лишним лет. То есть случилось то, что и должно было рано или поздно случиться. Как говорится, сколько веревочке ни виться, а конец всегда найдется.

— А та записка, с которой все и началось? — спросила я у Жихарева. — Та самая, которую принес отец Алены и где Алена просила Евгения Ковальчука приехать к ней? Так речь шла о его жене. О какой? О первой или второй?

— Теперь это не имеет значения, — сказал Жихарев. — Как только мы узнали, что детектив, который сообщил Светлане Игоревне адрес Алены, является, по случайному совпадению, отцом Алены, мы сразу же насторожились.

— Да, такие совпадения очень подозрительны, — согласно кивнула Мариша.

— А когда мы со слов Светланы Игоревны узнали, что не она нашла этого детектива, а детектив сам явился с предложением услуг, то насторожились вдвойне, — продолжал Жихарев. — Отцу Алены зачем-то было нужно, чтобы Светлана Игоревна встретилась с его дочерью.

— Но зачем ему это было нужно?

— Сколько мы у него ни допытывались, он молчит, — ответил Жихарев. — А предъявить нам ему нечего. Мы, конечно, можем подозревать, что он с недобрыми целями хотел стравить супругов Цветиковых с его дочерью. Согласитесь, если бы Светлана Игоревна явилась к Алене и застала бы там своего мужа, то скандала не избежать. Не знаю, может быть, отец Алены даже надеялся на что-то более драматичное, чем просто скандал. Не всегда ведь известно, чем закончится простое выяснение отношений. Но, как бы там ни было, вменить ему в вину смерть Алены мы не можем. Он свою дочь не убивал, а что у него там за черные мысли в голове крутились, это не нам судить. Он и так кричит, что его ограбили. Что после Алены должно было остаться гораздо больше денег, чем нашлось. Что машина ее барахло, дом этот еще строить и строить, а наличных, на которые он рассчитывал, почти нет.

— Да? — обрадовались мы.

Почему-то нам страшно не хотелось, чтобы деньги Алены достались ее противному папаше. Хотя мы подозревали, что ему до них в жизни не добраться. Не такой Делон человек, чтобы позволить всяким там посторонним родственникам заграбастать кровное.

— И кого он обвиняет в пропаже наследства? — спросила я.