Не замужем. И очень опасна - Виолетта Владимировна Якунина
— Это уже твои проблемы... Я все держу под контролем, так что, будь любезен, выкручивайся сам.
«Фу, слава богу, это мужчина...»
— Нет, пока глухо как в танке. Я понимаю, что это последний шанс, поэтому не собираюсь лохануться, как некоторые... Хорошо, если что-то выяснится, дам знать. Все, мне пора. Давай...
Разговор прервался. Хлопнула дверца кабинки, и раздалось характерное журчание. Я на цыпочках выбралась из туалета и засеменила к столику, забыв о своей нужде. Что означал этот телефонный звонок? С кем он разговаривал? Почему у меня такое чувство, что речь шла обо мне? Девушка-бармен покрутила рычажок настройки музыкального центра, и из колонок рявкнуло: «...Красавчик. Е-е-е. Обманщик. Е-е-е...» И у меня в голове загорелся красный огонек опасности. Движение руки барменши — и в кафе зазвучал лирический романс, но в моем мозгу продолжало биться: «...Красавчик. Е-е-е. Обманщик. Е-е-е...» К столику приближался Артур.
— Все в порядке? — игриво улыбнулся он.
— Да, все нормально, — проблеяла я.
— Просто у тебя такое странное выражение лица, — пожал он плечами.
— Знаешь, я хочу домой, — вдруг сказала я.
Действительно, раз засада снята с моей квартиры, раз большая часть моих врагов может досаждать мне только во сне, то почему бы мне не вернуться в родные пенаты? Правда, остается еще Тигран, но, в конце концов, он адвокат, а не бандит и убивать меня только из-за смутных подозрений не будет. Или будет?
— Кого он нанял охранять подступы к нашим с Риткой квартирам, опять бандитов? — спросила я Артура.
— Скорее всего, поэтому домой пока рановато.
— Слушай, а что, если вызвать милицию при первой же попытке этих придурков напасть на нас?
— А что, если ты не успеешь вызвать милицию или она, как обычно, опоздает? — прищурился Артур.
— Ну ты же будешь рядом и спасешь меня, — не осталась я в долгу.
У меня возникло и укоренилось такое чувство, что парень не хочет допустить меня до моей же квартиры. Это оказалось той самой красной тряпкой перед мордой испанского быка. Я взбрыкнула, и меня понесло. Сначала этот таинственный телефонный разговор, теперь глупые отговорки, — спрашивается, чего это новоявленный любовничек затеял? Чисто из упрямства я стала настаивать и, войдя в раж, заявила, что я отправляюсь туда одна.
Я быстро удалялась от кафе. Этот тип способен вывести меня из себя — независимо от времени и места, несмотря на любовь и прочие сюси-пуси.
Я преодолела уже два квартала, когда рядом раздался визг тормозов и из машины выскочил Артур.
— Ну куда ты летишь, упертое создание? — попытался ухватить он меня за руку.
— Отпусти меня, жалкий трус! — вырвалась я. — Неужели ты думаешь, что я буду прятаться вечно? Ты мне пролил вчера глаза на свет, то есть свет на глаза... А, черт! В общем, мне ясно, что все придурки, желавшие моей кончины, сдохли! Меня в чем-то там подозревает Тигранчик? Чихать я на него хотела, пусть засунет свои подозрения сам знаешь куда. Уж ему-то я точно ничего не должна, разве что за проживание в Адлере. И на его бандитов мне тоже плевать, пусть только тронут, Салтычиха их тут же ментам сдаст!..
Во время этой пламенной речи я довольно шустро сдавала назад, пытаясь увильнуть от Артура. Он только кивал в ответ, явно ожидая удобного момента, чтобы меня сцапать. В передвижении задом наперед есть один большой недостаток — отсутствие глаз на затылке, поэтому довольно скоро моя нога попала в ямку на тротуаре — и я стала заваливаться. Артур оказался начеку: вжик — и я трепещу в его медвежьих объятиях.
— Все-все, — забормотал он, пытаясь погасить мои рывки в разные стороны, — я все понял, ты бесстрашный солдат Швейк, ты никого не боишься. Но и я парень не промах, я пойду с тобой, и, если что, будем прорываться спина к спине.
Дернувшись для полной убедительности еще пару раз, я позволила оттранспортировать себя к машине, заметив, что наше выступление весьма развлекло бабульку в окне первого этажа и тучную тетку, торгующую семечками. Конечно, это не бразильские страсти, но тоже ничего, тем более бесплатно.
В родной двор мы въезжали в полном молчании. Мирная картина раннего летнего вечера предстала перед нами. Большая часть населения от мала до велика оккупировала лавочки во дворе и облепила балконы. Детвора носилась стайками, обливая друг друга из пластиковых бутылок, молодые мамаши с умилением наблюдали, как в песочнице возится пяток перепачканных малышей. Бабульки делились сплетнями, дедки забивали «козла», молодежь оседлала качели и слушала какофонию звуков, издаваемую потрепанным кассетником.
Наше появление не осталось незамеченным, потому как Салтычиха, соседка, тут же отделилась от группы товарок и заверещала противным голосом:
— Аня, стой! Обожди, говорю!
Пришлось притормозить у подъезда. Стрельнув пронзительным взором в сторону Артура, Салтычиха затрещала без умолку:
— С приездом тебя, Аня. Я хочу сама все рассказать, пока тебе все с ног на голову не переставили. Просто ты редко когда из дома уезжала, — читай между строк — незаметно для Салтычихи, — а тут тебя нет и нет. И вдруг вижу, в твою квартиру мужики ходят. Ну я понаблюдала. Они у тебя поселились. А перед этим ко мне один такой приезжал, все о тебе выспрашивал, я сначала решила, что у него к тебе любовный интерес. В общем, ничего такого не подумала. А когда эти появились, ну, думаю, здесь что-то нечисто. Позвонила Людкиному внучку — Сереже, он же у нас участковый. Тот, дурачок, пришел, в дверь к тебе позвонил, ну ему, знамо дело, никто не открыл, так он на меня же еще и выступил: мол, с чего это я воду мутю, мучу... тьфу... Короче говоря, толку с него мало было. А через пару дней и тех бугаев, которые у тебя в квартире обосновались, тоже след простыл. А вчера ночью у тебя снова кто-то был, что-то грохало, но в милицию я не звонила — вдруг, думаю, это ты вернулась.
Салтычиха закончила свой
