Дарья Донцова - Компот из запретного плода
Дегтярев замолчал, потом мрачно добавил:
– Когда ты появилась на пороге квартиры, Лида поняла: случилось нечто плохое. Чувство опасности даже ее сделало умной и ловкой.
Лида умоляюще смотрит на гостью, Даша замолкает и спускается вниз. Лидочка бежит следом и начинает вываливать ложь пополам с правдой.
– Ну, зачем она столько наболтала? Про кассиршу, визитку… даже фамилию назвала – Гринберг. Сейчас-то я знаю, что Лида видела афишу с сообщением о концерте, но вначале поверила ей! Дала мне фальшивый адрес Лактионова! И при этом назвала его настоящую фамилию! Просто бред!
Александр Михайлович кивнул.
– Да, я нередко сталкиваюсь с такой ситуацией, лично меня очень настораживает, когда подозреваемый, которого допрашивают, на вопрос: «Были ли вы вчера на стадионе?» – начинает давать ответ с массой ненужных деталей, сообщает, что он пошел не на соревнование, а в кино, да не один, а вместе с друзьями, только те… Ни в чем не замешанный человек спокойно скажет «нет» или «да», а вот, коли рыльце в пуху, появляется масса подробностей. И чем меньше человек умеет врать, тем длиннее и путанее будет рассказ.
Лида старается изо всех сил, она пытается нафантизировать складную историю, невесть зачем излагает историю своего знакомства с Сашей, мешает ложь с правдой, приплетает совсем уж никчемные детали про никогда не существовавшую кассиршу Эсфирь Гринберг, потом в запале сообщает настоящую фамилию мужа, пугается, выдает придуманную в свое время Нинелью версию об изнасиловании, называет от балды адрес, словом, путает следы. И, что удивительно, добивается успеха. Ты ей веришь!
– Ну… э… – забормотала я, – были некие нестыковки…
– Да ладно, – улыбнулся полковник, – есть у Даши Васильевой, в принципе, неплохая черта характера: верить людям. Ты жалеешь Лиду!
– Верно, – кивнула я, – такая нелепая, некрасивая, плохо одетая, брошенная мерзавцем женщина…
Дегтярев снова пошел к чайнику.
– Лида полагала, что ты успокоилась, пришла в себя и больше не возникнешь на ее горизонте. Но нервы у нее на пределе. Женщина поднимается наверх и налетает на Клаву.
– Не смей искать Сашу! Ты звонила в деревню, где он прописан?
– Что хочу, то и делаю, – парирует тетка.
Закипает скандал, в процессе которого Клава теряет голову и орет:
– Он – вор! Украл золото!
Лида сохраняет олимпийское спокойствие.
– И откуда оно у нас? – спрашивает она, притворяясь удивленной.
Клавдия осекается, потом говорит:
– Твоя мать умерла не сразу, я сопровождала ее в больницу. По дороге Света открыла тайну: некий человек велел ей спрятать ценности. Мужчина явно умер, он давно не появляется, золото можно продавать осторожно, лишь по мере необходимости.
– Значит, ты согласилась жить со мной в расчете на деньги? – краснеет Лида.
– Нет, нет, – машет руками Клава.
– И лазила в тайник!
– Очень редко! Только в острый момент!
– Какой?
– Ну… заболела, на операцию…
– Ага, на себя потратила, – окончательно теряет разум Лида, – мы жили в тесной квартиренке, экономили на всем, но мне ты ни словом о тайнике не обмолвилась. Для себя хранила, падла!
– Нет, нет! Что ты, – пытается оправдаться Клава, – хотела бы украсть, давно бы унесла, ты же ничего про схорон не ведала, кто мешал мне золото забрать? Нет, нет.
– Что – нет?! – орет Лида. – Жизнь мне поломала, в рванье я ходила…
Облако злобы затмило женщине мозг, она хватает длинный, острый кухонный нож и кидается на Клаву.
Сколько раз Лида вонзала в тетку лезвие, она не помнит, черная ярость отключила сознание, но в конце концов припадок прошел, Лида бросилась к телефону.
– Саша, – закричала она в трубку, – я убила Клаву!
– Сейчас приеду, – мигом сообщил муж.
Он на самом деле мчится к жене и застает ужасную картину: в кухне, на полу, в луже крови лежит пока еще живая Клава, в комнате рыдает Лида.
Саша лихорадочно ищет выход из сложившейся ситуации, для начала выгребает из тайника золото, потом говорит жене:
– Значит, так, вы мирно пили чай, забыли закрыть дверь, вдруг ворвался наркоман и накинулся на вас. Не дергайся!
Не успевает Лида понять, что произошло, как Саша быстро делает ей порез на голове, рана неглубокая, но кровавая. Девушка кричит от страха и боли, муж зажимает ей рот.
– Молчи, спасаю тебя! Плохо получается: Клава вся изрезана, а у тебя ни одной отметины. Все. Обо мне ни слова! Будут интересоваться, где муж, отвечай: бросил, ушел к другой, куда, не знаю.
Лида кивает, вызывает «Скорую помощь», Саша уходит.
– Но почему она сказала в больнице, что ее муж избил? – удивилась я.
Дегтярев кивает.
– Тут произошла неразбериха. Начало ей положил врач «Скорой помощи», прибывшей по вызову Лиды. Специалист сразу понимает: Клава не жилица – и, оказывая первую помощь, пытается узнать у Лиды, что случилось. Но молодая женщина в ужасе, не забудь, она только что нанесла тетке несколько ран и теперь больше всего хочет, чтобы та умерла, никому не рассказав правды. Лида пытается изложить версию про наркомана, но начинает не с тех слов:
– Муж… мой муж…
– Это он вас так? – уточняет врач. – Супруг избил?
Для сотрудника «Скорой помощи» подобная информация неудивительна, жены, изуродованные алкоголиками, встречаются ему часто. Лида понимает, что ляпнула глупость, и у нее хватает ума замолчать. Далее, уже в больнице, следующий виток неразберихи. Фамилия Лиды – Иванова, еле живая Клава, которую только что доставили, тоже Иванова, а в приемном покое уже находится Мария Иванова, которую избил муж. Медсестра, принимающая больных, устала, на дворе ночь, на каталках – три Ивановых. Клавдию отправляют в операционную, где та умирает, а Лиду и Марию развозят по палатам, в истории болезни Лиды замороченная медсестра пишет: «Со слов пострадавшей, ее ранил муж». Вот откуда пошла гулять совсем ненужная Лиде версия. Утром женщина приходит в себя и убегает, в клинике царит полнейший бардак, за больными плохо смотрят, по большому счету, никому ни до кого дела нет.
Лида приходит домой и обнаруживает записку от тебя. Девушка понимает: госпожа Васильева настырна, лезет с остервенением в чужие дела. Лида звонит по указанному номеру и пытается убедить тебя оставить ее в покое. Потом она связывается с Сашей, парочка понимает, что надо бежать. Паспорт на имя Дегтярева они сжигают, на работу Лида сообщает, что на нее и Клаву напал наркоман, они находятся в больнице, состояние не тяжелое, приходить не надо, беспокоиться тоже, бухгалтерша явится на службу через десять дней.
После чего они собирают вещи, прихватывают драгоценности, садятся в поезд и уезжают в… Екатеринбург.
– Почему туда?
Дегтярев развел руками.
– Это далеко, город большой, легко затеряться. Понимаешь, и Саша, и Лида не слишком умны, она покупает билет на свой паспорт, а он на документ Лактионова, их нашли очень быстро. Впрочем, взяли и Нинель. Теперь все ясно?
Я вздохнула.
– Нет. О каком Саше шла речь? Кто был в доме у Нинели, когда приходил Дегтярев? Неужто Лактионов?
Полковник хмыкнул.
– Нет. Серж. И Нинель сказала: «Все в порядке, Серж», – просто бывший начальник зоны перепутал имя или плохо услышал его. Теперь все?
Я молча кивнула.
Эпилог
Лиду осудили за убийство Клавы, правда, суд отнесся к женщине крайне гуманно, за преступление, совершенное в аффекте, дают небольшой срок. Саша отделался легким испугом, его обвинили в использовании чужих документов и в пособничестве убийце. Но, учитывая тот факт, что мужчина оказывал помощь жене, пусть и не совсем законной, Лактионов получил условный срок. Он уехал из Москвы, перебрался поближе к зоне, где сидит Лида. Дальнейшая судьба супругов мне неизвестна. Для Саши огромным ударом послужило известие о том, что Нинель Митрофановна является его родной матерью, парень плакал как маленький, когда следователь сообщил ему этот факт.
А вот старуха даже не переменилась в лице, увидев, что за ней пришли, она, правильно оценив ситуацию, мигом сдала Кудо и остальных своих «подчиненных». Муж, узнав о деяниях супруги, ушел в очередной запой. Учитывая возраст Нинели и ее состояние здоровья, старуху далеко не отправили, срок она мотает на зоне в Подмосковье и, думаю, сумеет выйти на свободу – такие, как генеральша, выныривают сухими из океана. Евдокия Семеновна Бордюг так ничего и не поняла, следователь попытался растолковать вдове генерала суть вещей, но потерпел сокрушительную неудачу. Евдокия Семеновна только ахала и спрашивала:
– А Нинелечка-то тут при чем?
Серж, узнавший, что его мать попала из-за Нинели в тюрьму, проклял благодетельницу. В общем, от воровки и мошенницы отвернулись все, но генеральшу, похоже, мнение окружающих не волнует, никакого раскаяния она не испытала и прощения у близких просить не стала.
Евдокия Семеновна отобрала у внучки серьги и вернула мне.
