Дарья Донцова - Любовь-морковь и третий лишний
Валентину отдали Бурским. То, что Антонина поменяла ей имя на Эвелину, Альбина не знала, предполагала, что ребенка по-прежнему зовут Валя. Вот почему Ожешко так испугалась, услыхав про книгу воспоминаний Тины Бурской, вот отчего окаменела, услышав от Влады вопрос:
– Говорят, ваша свекровь скончалась при очень странных обстоятельствах!
Альбина, как все убийцы, боится разоблачения.
Конечно, Валечка была очень мала, но вдруг она что-то вспомнила и теперь может обвинить Ожешко?
– Бред какой-то, – прошептала я.
– Это тебе так кажется, – сказал Вовка, – ты не живешь всю жизнь с двумя убийствами в анамнезе, поэтому можешь рассуждать спокойно. А Альбина на этой почве почти помешалась.
– Двумя?!
– А Дима? Про него забыла? Альбина удачно избавилась от Вали, но дома остался Дима.
– А он ей чем помешал?
– Ну, во-первых, мальчик Альбине не нужен, она хочет жить с мужем вдвоем, а во-вторых, спустя некоторое время Димочка, увидев, как Евгений выносит кувшин с горячей водой на лоджию, кричит: «Ой, не делай так, бабушка умерла, потому что ушла за водой».
Альбина вздрагивает, в ее мозгу вспыхивает мысль: мальчик, хоть его и не было дома во время убийства, что-то знает! На самом деле Дима абсолютно не в курсе произошедшего, он просто напуган смертью Ирины Константиновны, и все, но у Ожешко, как у всех убийц, мысли направлены лишь на то, чтобы уничтожить улики. Она моментально решает избавиться на всякий случай и от Димы. Дело вновь обставляется как несчастный случай. Летом на даче, когда мальчик ложится спать, Альбина закрывает заслонку и уезжает в райцентр, там ей, как всегда, везет, в магазинчике «выбрасывают» в продажу детскую обувь, Ожешко пристраивается в хвост очереди и, купив ботиночки для уже покойного мальчика, едет в деревню.
Ее многочасовое отсутствие, во время которого ребенок угорел, вполне оправдано, дама покупала сыну обувь.
Костин замолчал.
– Павлика она просто выгнала, – прошептала я, – и объявила умершим.
– Ага, – кивнул Вовка, – она купила соответствующий документ в сельсовете. Повезло парню, а то, думаю, и его бы она… В конце концов Альбина добилась своего, осталась одна, наконец-то стала жить в свое удовольствие. Ее боль от утраты Евгения утихла, дама впервые в жизни ощутила себя счастливой. Ведь, по большому счету, всеобъемлющая любовь к мужу изуродовала Альбину, сделала ее убийцей. Счастье пришло лишь после того, как все члены семьи оставили Ожешко. Евгения больше не было, не надо завоевывать его любовь, можно жить тихо, в свое удовольствие, не испытывая тоски от неутоленной страсти, ревности и безнадежности. Мысль: «Он меня никогда не полюбит» – более не мучила Альбину, она освободилась от проклятия, похоронила прошлое, а потом оно внезапно воскресло и стало угрожать ее благополучию и душевному комфорту.
– Странно, что она не тронула Настю, – прошептала я, – та очень многое знала.
– Но не все, – отозвался Вовка. – Ожешко просто выгнала няньку, понимая, что у той никаких доказательств нет. И о чем могла рассказать Настя.
О передаче Вали в другую семью? Но это не преступление. О том, что девочку объявили мертвой? Нет, Альбина вначале не боялась няньки, чувствовала, что та ей не угроза. Вот когда появилась Влада, старуха испугалась и позвонила Насте, представилась… Каролиной Карловной, услышала от дочери няньки, что мать умерла, и успокоилась! Альбина вообще до встречи с Эвелиной была спокойна, ей казалось, что следы заметены. Даже наличие рукописи перестало ее пугать, конечно, хорошо было бы мемуары найти и сжечь, но после совершенно внезапной смерти Семена они потеряли свою значимость. Ну кто станет заниматься их изданием? Поэтому Ожешко особо и не расстроилась, не найдя бумаг, и тут встреча с Эвелиной! Выслушав экзальтированный рассказ уголовницы, которая теперь готова сообщить детали своей биографии каждому встречному, Альбина в ужасе понимает: вышла ошибка! Девочка Валечка-то жива, вот она!
Следует срочно избавиться от нее. Тина Бурская – не та Валя! Получается, что Альбина зря убила актрису! В самый кульминационный момент беседы появляется горничная, потом охранник, и выставляют Ожешко с Эвелиной. Последняя размахивает паспортом и кричит:
– Я теперь ваша хозяйка!
Но секьюрити спокойно ей отвечает:
– Может, и так, я ничего пока не знаю, спуститесь на первый этаж, прикажут на вас работать – спорить не стану, но пока я вам не подчиняюсь.
Разъяренная Эва, матерясь, уходит, Альбина семенит за ней. В голове Ожешко возник план, он все тот же. В свое время Альбина убила свекровь лекарством, налитым в воду, потом то же самое проделала с Тиной, теперь на очереди Эва. Пузырек у Ожешко в сумке, она сама принимает этот старый, давно известный препарат. Поэтому старуха мгновенно выливает весь флакончик в бокал с коньяком, берет еще один фужер для себя, подходит к Эве и смиренно говорит:
– Извините, давайте выпьем с вами за дружбу, вы теперь тут хозяйка, скоро въедете, поселитесь здесь.
Дай вам бог счастья в этих стенах.
Эвелина, не чуя подвоха, хватает бокал. Она давно завязала с выпивкой, боится за свое здоровье, но ух больно велик повод, вот оно, богатство! И женщина одним махом опрокидывает бокал. Через пару секунд ей становится плохо, но, очевидно, несмотря на больные почки, Эва более крепкая, чем Тина. Актриса умерла почти сразу, а Эвелина решает выйти во двор, думая, что на свежем воздухе ей станет легче. Она покидает здание, делает несколько шагов по дорожке и падает замертво за мусорными бачками.
Все. Действие окончено, занавес. Альбине более некого бояться. Не желая вызвать подозрений, она решает поработать в театре еще пару недель и уволиться.
Батурин платит техническому составу копейки, поэтому в «Лео» текучка, уход Альбины не вызовет удивления.
– Альбину арестовали?
– Да.
– Как мне хочется на нее посмотреть!
– Ты ее видела!
– Нет, не довелось, я успела познакомиться в театре лишь со считанными людьми.
– Она среди них.
– Не может быть. Щепкина?! Софья Сергеевна!!!
– Нет.
– Но больше людей пожилого возраста я там не встречала.
– Подумай! Помнишь, ты говорила, что на поминках столкнулась с пожилой дамой, вы встретились в холле, она держала в руках бокал с коньяком. Тебя слегка удивил напиток, он не вязался, так сказать, с имиджем бабуси. Между прочим, милая старушка только что, за пару минут до твоего появления, отравила Эву и шла прочь с места преступления…
– Баба Лена! Вахтерша! Такая приветливая бабулечка! Вот почему она так странно разговаривала, то как неграмотная старуха, то как интеллигентная дама.
Костин кивнул:
– Да. Старательно играла роль, но иногда забывалась. Сейчас она у нас и дала подробные показания.
Я потеряла на время дар речи, а Вовка продолжал:
– Вопросы есть?
– Да, – выдавила я из себя.
– Что-то непонятно?
– Лишь один нюанс.
– Какой?
– Эвелина знала имя сына Бурской? Зинаида ей открыла правду?
– Но она же делала документы для младенца.
– Почему тогда акушерка мне не назвала фамилию «Закревский», отчего отправила к Ожешко?
Костин вздохнул:
– Тут чистая психология, вернее, патология. Я ведь задал Зинаиде те же вопросы, а она в ответ: "Меня сильно обидела Тина. Я хотела ей отомстить, оттого и открыла Эве правду. Но, несмотря на противозаконные делишки, которые акушерка проделывала всю жизнь, рассказать несчастной, угнетаемой в детстве Эве правду показалось Зине справедливым. Да и Павлу она сообщила истину. А журналистке не стала, сочла сей поступок неблагородным.
– Но она рассказала мне про Ожешко!
– Да, я спросил у Зинаиды и об этом, а та заныла: я храню чужие тайны свято, хотела лишь отомстить Тине, пора людям знать правду, но имени Павла не назвала, только про Альбину упомянула…
– Ну не глупо ли! – воскликнула я.
Костин развел руками:
– Ей и гадость Тине сделать хотелось, и боязно было, она никак решить не могла: наказать ей Бурскую или простить ее. Впрочем, не стоит далее обсуждать это, кстати, я обещал тебе подарок.
– Ага, – прошептала я.
– Вот он – Юра Лисица, владелец одного из лучших в Москве детективных агентств под названием «Лиса».
Я уставилась на Юрия, тот заулыбался.
– Мы когда-то работали вместе, – продолжал Вовка, – теперь Юрка частный сыщик… В общем, он берет тебя на службу, ему нужна проворная помощница, активная, любящая экстремальные ситуации, женщина-адреналин, вы сработаетесь. Юрка наслышан о твоих подвигах.
– Счастлив взять вас к себе, – сказал Лисица, – в особенности после того, что рассказал мне о госпоже Романовой Володя, я давно искал такую сотрудницу, можете приступать к работе прямо завтра.
Я икнула и сказала Костину:
– Но до сих пор ты был против моей детективной деятельности!
– Остановить Лампу невозможно, – хмыкнул Вовка, – опять влезет куда не надо. Взять тебя к себе в отдел я не могу, пусть уж Юрка с тобой сотрудничает, в конце концов, жестоко лишать тебя любимого дела!
