Лариса Ильина - Беги, Люба, беги!
Ну, пожалуйста, расскажи на словах! Есть тут что-нибудь... плохое?
— Плохое? — хрюкнул Сеня. — Надеюсь, вы этим не пользовались? — он тюкнул мыском лежащий возле стола баллон. — А вот это зачем, скажи на милость? — Он поманил меня, раскрыл энциклопедию лекарств, заложенную фантиком; и ткнул пальцем в название препарата.
— Его ей не колют! — затрясла я головой. — И никогда не кололи!
— Да? А почему он в капельнице? Дозы, конечно, не смертельные, но в сочетании с тем, чем вы ее пользуете... — и он указал на раскатившиеся по столу ампулы. — Остается только недоумевать, почему вас удивляют приступы удушья. А еще говорят, что ты, Платова, хороший врач, прямо-таки от бога! Ну а за это... — он снова катнул баллон по полу, — ты, моя радость, в тюрьму можешь загреметь. Где вы его взяли? Вот поставили бы его после одного из приступов, и привет!
— В каком смысле?
— А в таком! Ты девушка умная, знаешь такое слово — коматоз? Необратимая кома... И никто не узнает, где могилка моя!
— Сеня, ты что, с ума сошел? О чем ты?
— Любочка, козочка моя, что ж здесь непонятного? Ну, что, к примеру, будет, если пациенту вместо кислорода подключить угарный газ? Вот то-то и оно!
Я вышла из лаборатории, ничего не видя вокруг. Кто-то провоцирует у Лидки приступы, рассчитывая убить ее чужими руками? В больнице был лжеврач, и здесь, за семью замками, происходит то же самое... Значит, он здесь? Но кто он? И кто принес этот баллон? Медсестра? Санитар? Дьявольщина... Все это слишком сложно, для такого убийства необходимы определенные медицинские познания, дозу надо довольно точно рассчитать. Проще убить сразу, хотя бы передозировкой. Но... просто, да не безопасно. Вот в чем хитрость!
Мне необходимо увидеть Максима! Только он может помочь найти здесь убийцу. Я взглянула на часы. Сейчас не успеть — меня ждет мусульманский бизнесмен. Подойдя к ближайшему посту, я набрала телефон травматологии.
— Мария Андреевна, проследите, пожалуйста, чтобы в палату к Вельниченко никто не заходил. И не давайте ей никаких лекарств! Ну и не кормите на всякий случай!
Представшее глазам зрелищ заставило меня на некоторое время позабыть о том, что сказал Блумов. С плохо скрываемым любопытством я рассматривала затянутую алым покрывалом кровать, где царственно возлежал гражданин средних лет в ослепительно белой чалме, гордый, как лев, и грузный, словно бегемот. Темные пронзительные глаза его смотрели из-под нависших бровей неодобрительно, а холеные крепкие пальцы привычными размеренными движениями перебирали четки из синего камня. Если кто-то в этой палате и выглядел больным, так это желтушный субтильный переводчик, понуро ютившийся на банкетке, стоящей за тумбочкой. Насмотревшись на меня вволю, господин Анайзи задал переводчику какой-то вопрос.
— Уважаемая госпожа, господин Анайзи хочет знать, кто вы?
— Я кардиолог, — ласково улыбнулась я, не испытывая никакого желания вступать с афганцем в конфликты. — Я буду проводить исследование сердца господина Анайзи...
Пока я распиналась перед надменным бегемотом, молодой человек синхронно переводил. Бегемот меланхолично кивал, потом снова что-то спросил. Переводчик выслушал его со вниманием.
— Господин Анайзи спрашивает, нет ли тут врача-мужчины?
«Начинается!» — с досадой подумала я— Нет. Кардиолог — это я.
Афганец заговорил снова.
— Господин Анайзи хочет знать, замужем ли вы?
Меж тем господин Анайзи, глядя на меня, игриво шевельнул лохматыми бровями и на мгновение вытянул губы трубочкой. Я невольно смешалась.
— Нет... Я вдова.
Произнесенные вслух, эти слова показались мне несуразной дичью. Как выяснилось, господин Анайзи был другого мнения. Он закудахтал снова, и я услышала:
— Господин Анайзи предлагает вам стать его женой... — Я подумала, что ослышалась, и, не удержавшись, распахнула рот. Решив, что я от счастья потеряла голову, переводчик уточнил: — Господин Анайзи предлагает вам руку и сердце!
Мне показалось, что я сейчас начну икать. Но я справилась и, насколько позволяла сложившаяся ситуация, вежливо ответила:
— Я очень благодарна господину Анайзи за предложенную чести. Но с меня вполне хватит одного сердца. Пересадка, если она будет необходима, очень сложная операция, и у меня должна быть полная уверенность в его выносливости. Вместе с коллегами мы подготовим.
Господин Анайзи не дослушал, прервав мое выступление высокопарной сердитой тирадой. Я заткнулась, вслушиваясь в непонятную арабскую речь. И вдруг насторожилась, подобно овчарке, заметившей мелькнувшую серую тень подле овчарни.
— Что он сказал? — хмурясь, повернулась я к переводчику.
— Господин говорит, что в груди Фаруха Анайзи бьется могучее сердце молодого тигра, и ему не нужна никакая...
— Что? — воскликнула я, вдруг ощутив, как закружилась голова. — Повтори, что ты сейчас сказал?
С господина Анайзи махом слетела вся спесь. Оба афганца смотрели испуганно.
— Что ты сказал? — зарычала я, шагнув к переводчику:
Перепуганный, тот позеленел:
— Он... бьется... в груди тигра...
— Все повтори!
— У господина Фаруха Анайзи могучее сердце, которое бьется...
— Фаруха... Что это?
— Это? Его имя... Господин Фарух... значит, тигр.
Земля поплыла у меня под ногами, и в прострации я плюхнулась на банкетку рядом с переводчиком. Господин Тигр, не переставая таращить глаза, вытянул шею, чтобы лучше видеть, что происходит за тумбочкой.
Пошатываясь, я оперлась о плечо совершенно обалдевшего переводчика и встала. Ноги отказывались слушаться. Я добралась до двери, усилием воли вспомнив, что давала клятву Гиппократа, оглянулась и строго погрозила обоим пальцем:
— Сидите тут! Мне надо... проконсультироваться...
Я вышла в коридор, не соображая, куда иду. Навстречу попалась Светка. Глянув мне в лицо, она захихикала:
— Ну, что, познакомилась? — Я глянула на нее отрешенным невидящим взглядом, и она охнула: — Боже мой... что он сделал?
— Собрался на мне жениться, — проронила я и, не тормозя, двинулась дальше.
Добравшись до лестничного пролета, я остановилась, тупо глядя в стену.
Погоди... Ничего еще на случилось... Фарух... Тигр... Глупости! Возможно, никакого наемного убийцы с такой кличкой никогда и не было.. Ну кому могло понадобиться меня убивать? Я не президент, не бизнесмен... денег и тех нет...
Постояв так пару минут, я развернулась и пошла обратно. Вот тут-то,выходя из-за угла, и налетела на Максима.
— Ты ко мне? — остановил он меня, поймав за плечи. — Посмотрела своего дядьку?
— Ме-е... э-э... — сказала я,тараща глаза.
— Ну-ка, пошли!
Он потянул, и я потащилась за ним, словно Овца, тщетно стараясь выговорить что-нибудь членораздельное и одновременно уговаривая себя: «Не будь идиоткой! Это совпадение... Тигрин... это не Фарух. Просто такая фамилия — Тигрин».
Кабинет Максима располагался в конце коридора. За неприметной дверью, схожей с десятком других серых дверей, следовал небольшой квадратный холл, куда выходили три двери: от самого кабинета, туалетной комнаты и чего-то вроде кладовки. Открыв кабинет, Максим любезным жестом предложил:
— Будь как дома! Присаживайся!
Глупо угукнув, я вошла, оглядываясь по сторонам. Ближе всего оказалось кресло Максима, там-то я и пристроилась. Тигрин удивленно моргнул, но промолчал. Он, видимо, имел в виду диван. Но мне нужно было время, чтобы прийти в себя.
— Хочешь вина, Люба?
— Угу... — не поднимая глаз, повторила я, смущенно оглаживая столешницу.
Максим отошел к стеллажам. Под пальцами у меня вдруг оказалась книга. Я машинально подтянула ее и раскрыла на странице, заложенной полоской белой бумаги. В первую секунду я не поверила своим глазам — час назад Блумов тыкал пальцем в ту же самую страницу. Я перевела взгляд на листок, Мелко исписанные карандашом строчки расчета дозы препарата на массу тела. Того самого, что показал мне Сеня.
Закрыв энциклопедию, я аккуратно отодвинула ее на место и медленно подняла глаза. На столике возле дивана уже стояла ваза с фруктами и два бокала. Тигрин достал бутылку и повернулся...
«Я знаю, что он сейчас скажет, — вдруг подумала я. — Он вычислил того, кто вводит Лидке препарат... Значит, он видел его на мониторах...»
— Здесь будет удобнее, — улыбаясь, сказал Максим и показал на диван. — Поверь на слово!
Я молча моргала. Он подошел и, мимоходом сунув энциклопедию в ящик стола, протянул мне руку:
— Пойдем...
Не веря в происходящее, я поднялась. '
— Что с тобой, Люба? — заботливо осведомился Максим. — Что-то случилось?
— В общем, нет, — опускаясь на диван, пожала я плечами и даже изобразила нечто вроде улыбки. — У меня сосед сильно заболел... Я немного беспокоюсь.
— А-а! — усмехнувшись, кивнул Тигрин и разлил вино. Тот самый, с кем ты приехала сюда сегодня ночью?
