Дарья Донцова - Концерт для колобка с оркестром
Оказавшись на свободе, Алексей воспользовался своим шансом, он исчез из страны, очевидно, у издателя имелся загранпаспорт на другое имя. Адвокат бил себя в грудь, кричал на всех перекрестках о нечестности своего клиента, не заплатившего ему ни копейки.
Спустя три месяца после побега Мирского адвокат купил себе роскошный джип. Впрочем, ничего странного в этом нет, юрист имел много клиентов.
Издательство «Нодоб» процветает на рынке. Оказывается, оно вот уже почти полгода принадлежит не Мирскому, а совсем другому человеку. Книги Фомина исправно переиздаются, а Роман, заявивший о своих правах как наследник, теперь вполне обеспеченный человек. Неожиданно, словно чертик из коробочки, объявилась непонятная дама, якобы дальняя родственница покойной Сони. На руках у нее имелась генеральная доверенность на ведение всех дел, подписанная Людмилой Мирской. Дама спокойно продала роскошную квартиру, принадлежащую жене издателя, дачу, две машины и испарилась с полученными деньгами. В кругах издателей и книготорговцев посудачили немного о Мирском и забыли о нем.
Я подружилась с Лизочкой и Назаром. Мы ездим друг к другу в гости и часто общаемся. Десятого августа взволнованный Назар позвонил мне и рассказал очень странную историю. Лизочек рано утром пошла в магазин, девочку на выходе из подъезда остановила пожилая, благообразная дама.
– Ты Лиза? – спросила она.
– Да, – кивнул ребенок.
– Ну-ка, назови свою фамилию, отчество, адрес и домашний телефон.
Удивленная девочка выполнила ее требование.
– Все верно, – бормотнула дама, – да и на фото ты похожа, держи-ка, Отнеси домой.
В руках Лизочки оказался довольно толстый, хорошо заклеенный бумажный пакет. Малышка хотела спросить, что там такое, но тетка, похожая на учительницу, испарилась, словно ее и не было.
Дома Назар вскрыл послание и ахнул, на стол посыпались пачки денег, всего там оказалось сто тысяч баксов и еще записка, отпечатанная на принтере.
«Милые мои Назар и Лизочек! Это вам от мамы Нины, тратьте смело, но никому не рассказывайте, откуда у вас взялись деньги». Подписи не было. Я заставила Лизочка детально вспомнить облик дамы и поняла, что она очень похожа на ту женщину, которая продавала имущество Мирских.
Деньги в корне изменили жизнь девочки и ее отца.
Назар оказался предприимчивым человеком, он основал свой бизнес, и сейчас ему принадлежит с десяток автобусов и много такси, обслуживающих чуть ли не все Подмосковье. Лизочек теперь ест любимые сосиски без ограничения, «персик» поставлен на вечную стоянку в гараже. Назар не бросил друга, прадедушке «Мерседеса» обеспечена счастливая старость.
Судьба Людмилы и Алексея Мирских мне неизвестна. Но не так давно один из коллег по перу рассказал, что в Канаде появилось небольшое объединение, выпускающее литературу для русскоговорящей диаспоры. Называется оно «Алюмирск», а владеет им очень милая дама. Фамилия хозяйки – Иванова, звать ее Анна Сергеевна, мужа ее зовут-кличут Ивановым Михаилом Николаевичем, но чутье подсказывает мне, что «Алюмирск» – это Алексей и Людмила Мирские. Если взять первые буквы их имен и фамилии, что получим? То-то и оно. Но я, естественно, никому ничего не сказала, мало ли что может взбрести в голову автору криминальных романов.
Иногда, по ночам, облокотившись о подоконник, я предаюсь тяжелым раздумьям. Алексей жертва или, негодяй? Яна получила по заслугам? Кто дал право Мирскому распоряжаться чужими жизнями? Рассказал ли он правду Людмиле об их родстве? Могут ли деньги заменить ребенку мать? Сто тысяч за смерть Нины – это раскаяние? Попытка откупиться?
И нет у меня ответов на эти вопросы. Иногда я ненавижу Алексея, иногда жалею, порой хочу, чтобы его поймали и наказали, изредка желаю ему удачи, никак не получается возненавидеть парня, что-то мне мешает. Но что? Не знаю.
Мы прожили лето в Пырловке, борясь с бытовыми проблемами. В середине июня жители деревни неожиданно стали со мной и Томочкой очень приветливы. Сначала нам приносили свежие овощи и отказывались брать за них деньги, потом местные парни предложили услуги водовозов. Нам притаскивали из колодца полные баклажки, наливали бак на крыше, кололи дрова и меняли баллоны с газом. Взамен мы с Томочкой только мило улыбались и говорили: «Удачи вам и радости».
Первое время мы наивно считали пырловцев очень отзывчивыми людьми, которые, поняв, как мучаются плохо приспособленные к жизни в деревне городские жительницы, решили проявить истинное христианское милосердие, но потом сообразили: дело не так просто.
В конце июня установилась невероятная засуха.
Дождя не было три недели. Маленький пруд, из которого женщины брали воду для полива огородов, обмелел окончательно, а из колодца стали доставать мутную жидкость, в ведре очень часто оказывался песок.
Числа двадцатого июля местный батюшка устроил крестный ход. Из храма, расположенного в десяти километрах от Пырловки, привезли иконы, и процессия во главе со священнослужителями двинулась в путь.
Но бог не помог, на следующий день солнце по-прежнему палило с неба, урожай погибал.
Когда мы сели обедать, в дверь постучались.
– Войдите, – крикнула Томочка.
На терраску ввалилась толпа пырловцев.
– Здравствуйте, – ошарашенно пробормотала я, – чайку не хотите?
Внезапно пришедшие рухнули на колени. Стоявшая впереди баба завыла:
– Спасите, Христа ради, помогите убогим, нам без заготовок никак, с огорода живем, питаемся и торгуем, сделайте милость, а уж мы отработаем.
– У-У-У… – на едином дыхании подхватили остальные.
Решив, что в Пырловке кто-то умер, я попыталась предложить деньги.
– Сколько с нас?
– Ой, родная, – запричитала баба, увидав у меня в руках купюры, – что ж делать! Помоги нам, помоги, помоги…
Совершенно обалдев, мы с Томочкой все же кое-как разобрались в ситуации. Знаете, чего ожидали от нас тетки? Ни за что не поверите. Мы должны были вызвать дождь.
На все наши отнекивания и недоуменные вопросы типа: «Да с чего вам в голову взбрела такая идея?!» – население всхлипывало и причитало: «Уж сделайте, мы в долгу не останемся».
В конце концов, чтобы избавиться от массового нашествия сумасшедших, я заорала:
– Хорошо, дайте только чаю попить.
Толпу мигом унесло.
– Что это с ними? – изумленно поинтересовалась Томочка.
– Массовый психоз на фоне долгой жары, – пожала я плечами.
Мы мирно посидели за столом, помыли посуду, потом я вышла во двор и ахнула. Толпа пырловцев молча стояла с той стороны забора. Люди не собирались расходиться, они и впрямь ждали, что мы с Томуськой сейчас притащим сюда на веревке тучу.
Не чуя под собой ног, я кинулась к Лене.
– Что происходит, ты не в курсе?
– В курсе, – ответила соседка, – вас тут все считают ведьмами.
– Нас? – отступила я к порогу. – Нас?
– Ага, вас, – подтвердила Лена и со смаком раскусила сушку.
– Почему?
– Ну, анекдот прямо, – захихикала Лена, – народ-то тупой, блин! Они здесь все мозги пропили. Короче, слушай. Вон там, слева, мужик живет, шофер.
Так вот, он тут всем рассказал, что ты воду из колодца оригинально доставляешь, верхом на баклажке. Садишься на нее, кричишь: «Эй, домой!» и летишь на бидоне, словно на помеле. Он, дескать, всякий раз, выезжая на работу, пугается, когда ты прямо перед его грузовиком просвистываешь!
– Глупости! Просто я не могу справиться с тяжелой емкостью, вот и…
– Я-то понимаю, – продолжала веселиться Лена, – но остальные идиоты, вот и верят. Ну пошли слухи по деревне. Дескать, посмотрела ты на козу бабки Клавы, та и родила четверых!
– Бабка? – в ужасе прошептала я.
Лена с треском разломила еще одну сушку.
– Нет, коза. Потом похвалила ты у Косовых огород, так у них все из земли прямо поперло!
– Боже, какой бред!
– Понятное дело, – согласилась Лена, – но стоило тебе посочувствовать Римке Зелениной, когда та флюсом маялась, как у нее все через пять минут словно рукой сняло.
– Это совпадение.
– Точно. Но народ вам угодить решил, по Пырловке такие рассказы ходят! Дескать, вы белые колдуньи, все можете.
– Дождь-то тут при чем? С чего эта идея в головы людям пришла?
Лена вытащила носовой платок, пару раз чихнула и сообщила:
– А тот же сосед-шофер сидел на своем огороде и слышал, как вы в конце мая сокрушались, что вода в душе закончилась. Он еще хотел предложить вам бачок налить, за бутылку. Совсем было собрался идти, вдруг видит: все вышли во двор, с мочалками, пошептали что-то, и с неба хлынул ливень, под которым Виола, Томочка, Кристина и Никитка ловко помылись.
– Нет же! – заорала я. – Все наоборот было! Сначала вода с неба полилась, а потом уж мы выскочили!
Лена дернула плечами:
– Ты это им объясни! Вон, стоят, злиться начинают! А еще здесь считают, что ты избу Федора сожгла, кстати, все тебе за это благодарны!
