Приключения Шуры Холмова и фельдшера Вацмана (СИ) - Милошевич Сергей
Поднявшись по короткому, состоящему всего из трех ступенек трапу, Хомяков размашисто постучал кулаком в крышку входного люка. Однако никто не отозвался. Прапорщик постучал сильнее — опять никакого эффекта. Прапорщик немного растерялся, но тут он заметил у входного люка небольшую желтую кнопку с надписью «open», то есть «открыть», по-английски. (Удивительно, но Хомяков неплохо знал этот язык в пределах школьного курса, естественно). Не долго думая, Евгений Петрович нажал желтую кнопку, после чего люк медленно вдавился внутрь и плавно отошел в сторону. Хомяков ловко пролез в образовавшееся узкое отверстие и люк тотчас за ним закрылся.
Когда глаза Хомякова привыкли к темноте, царившей внутри «Аполлона», он увидел двух американских астронавтов без скафандров, сидевших, вернее, полулежавших в глубоких креслах. Судя по громкому, вперемешку с присвистом, храпу, который они издавали, астронавты просто спали. Внимание прапорщика сразу привлекли большие электронные часы посередине пульта управления, которые отщелкивали зеленоватые цифры в сторону уменьшения: шесть, пять, четыре и так далее. «До старта с поверхности Луны осталось…» — гласила надпись под часами. Вглядевшись в мерцающие цифры, Евгений Петрович понял, что через шесть с лишним часов «Аполлон-15» покинет лунную поверхность. Очевидно, астронавты отдыхали перед стартом. Пралорщик решил их пока не тревожить, чтобы не напугать до смерти и принялся осматривать тесную кабину «Аполлона». Собственно, осматривать было почти нечего — рядом с отсеком, в котором спали американцы, за перегородкой, имелось одно-единственное маленькое помещение, очевидно служившее своеобразной кладовкой. В ней хранились баллоны с кислородом, скафандры, запасы воды и провизии. Здесь же находился огромный, метра два с половиной на метр, металлический контейнер. Машинально открыв крышку этого контейнера, Евгений Петрович увидел, что он доверху заполнен какими-то блестящими сиренево-голубыми камешками, показавшимися ему очень знакомыми.
— Мать честная, да это же брежневит! — ахнул Хомяков. — И эти, значит, туда же, прилетели за стратегическим сырьем… Ясное дело, теперь проситься с американцами на Землю бесполезно окончательно. Вместо советского прапорщика они конечно же предпочтут привезти домой минерал, который укрепит обороноспособность их страны…
И тут внезапно в голове у Евгения Петровича яркой молнией мелькнул замечательный план, который, при успешном выполнении сразу мог решить все проблемы. — «Сделаем им „Боливар“ наоборот», — пробормотал Хомяков, оглянувшись на спящих американских астронавтов и принялся наполнять брежневитом свою космическую авоську, которая всегда была при нем. Когда авоська была наполнена доверху, прапорщик вышел из космического корабля и высыпал брежневит в ближайший кратер. Он повторял эту процедуру до тех пор, пока контейнер не оказался пустым. (Несколько кусочков брежневита, правда, Хомяков решил взять «на память»). Потом прапорщик перетащил из своего «Лунохода» в контейнер запасы кислорода, еды и. питья, после чего сам улегся в него и закрыл крышку.
— Главное — до Земли долететь, а там видно будет, — пробормотал Евгений Петрович, устраиваясь поудобнее в тесном контейнере. — Только бы эти американцы до старта не догадались крышку открыть…
Прошло несколько часов и задремавший было прапорщик был разбужен грохотом запущенного стартового двигателя «Аполлона». Вскоре он почувствовал, как его тело наливается тяжестью от перегрузки — обычной спутницы ускорения при взлете. Сомнений не было — американский космический корабль стартовал с поверхности Луны. Хомякову хотелось запеть от радости, но он удержался, боясь себя обнаружить.
Прошло еще несколько часов и лунный модуль содрогнулся — прапорщик догадался, что он состыковался с вращавшимся на лунной орбите основным космическим кораблем. А вскоре Хомяков почувствовал, как контейнер, в котором он находился, куда-то поплыл — очевидно, астронавты перегружали его на основной корабль. Через некоторое время загудели маршевые двигатели и «Аполлон-15» направился к Земле. И чем ближе он приближался к ней, тем тревожнее становилось на душе у Евгения Петровича. Он представлял себе изумление и негодование американцев, когда вместо драгоценного брежневита (на доставку которого с Луны были, несомненно, ухлопаны многие миллиарды долларов налогоплательщиков). они обнаружат в контейнере советского прапорщика. За такой наглый подрыв американской экономики Хомякову вполне могли дать «вышку».
— «Нет, отсюда надо рвать когти любыми способами, причем до приземления! — твердо решил Евгений Петрович и, забывшись, решительно грохнул кулаком по стенке контейнера. — Только как это сделать, черт побери»…
Наконец, когда «Аполлон-15» начал ощутимо тормозиться, а руки-ноги Хомякова налились вновь тяжестью (это означало, что космический корабль вошел в плотные слои атмосферы Земли). прапорщик решил вылезти из контейнера и действовать по обстоятельствам. Осторожно выглянув из-за перегородки, отделявшей кладовку от кабины управления, Евгений Петрович убедился в том, что астронавты сидят в глубоких креслах спиной к нему, очевидно приготовившись к посадке. Тогда, превозмогая все нараставшую силу тяжести, Хомяков подошел к иллюминатору и выглянул наружу.
Далеко внизу, в разрывах облаков виднелась родная Земля. Судя по некоторым особенностям рельефа и цвету поверхности, это была Юго-Восточная Азия. Догадку Хомякова подтвердила длинная, извивающаяся среди коричнево-серых горных вершин светлая полоска, в которой легко угадывалась Великая Китайская стена. Определив направление движения быстро снижающегося космического корабля и с натугой воскресив в голове изображение глобуса (которое он в последний раз видел в восьмом классе школы). прапорщик сообразил, что через некоторое время «Аполлон» должен пересечь границу Советского Союза. И точно — минут через двадцать внизу мелькнуло очень похожее на большой кукиш (и потому легко узнаваемое на карте) озеро Иссык-Куль и засверкали сотни крохотных искринок. Это в лучах солнца отражались донышки запрокинутых бутылок — граждане великого СССР, как известно, не брезгуют пить «из горла».
— «Так, самое время сматываться отсюда, — понял Хомяков. — Больше такой возможности, ясное дело, не представится, совсем скоро корабль приземлится. Но как это сделать?»
И тут взгляд прапорщика упал на пластмассовый ящик с надписью «парашюты для аварийного покидания спускаемого аппарата». «Вот он, выход!» — радостно подпрыгнул Хомяков. Он достал из ящика один парашют и хотел было его надеть, но вовремя сообразил, что ему придется одеть еще и скафандр. Ведь спускаемый аппарат еще находился на достаточно большой — километров этак 40–60 — высоте и, покинув его без скафандра, он вполне мог погибнуть без воздуха. С большим трудом облачившись в один из небрежно сложенных в углу скафандров американских астронавтов, прапорщик тяжело вздохнул, одел парашют и бросил прощальный взгляд на пустой контейнер, в котором вместо брежневита темнело на дне несколько засохших коричневых кучек — следы жизнедеятельности Евгения Петровича. Эта картина внезапно развеселила Хомякова и, несмотря на всю серьезность момента, он решил маленько поразвлечься. Заметив на полке тюбик с клубничным джемом, прапорщик схватил его и, осторожно выдавливая джем тоненькой струйкой, вывел на днище контейнера фразу по русски: «Здесь был Женя». Коротко расхохотавшись (он представил себе физиономии американцев, которые прочтут на Земле эту надпись). Евгений Петрович направился к шлюзовой ид камере, в которой находился люк аварийного покидания «Аполлона-15». «Ну, Господи помоги…» — перекрестившись, пробормотал Хомяков и, решительно рванув большую красную рукоять возле люка, шагнул в пустоту.
Приземлился прапорщик Евгений Петрович Хомяков достаточно удачно — на кукурузное поле, неподалеку от живописного круглого пруда. Сняв с себя скафандр, предусмотрительный прапорщик тут же утопил его в пруду — в скафандре с американским флагом на груди и английскими надписями местные аборигены вполне могли принять его за американского диверсанта или сбитого летчика, и тогда неизвестно как повернулось бы дело. Затем Хомяков спрятал в пустовавшей барсучьей норе парашют и несколько кусочков брежневита, которые он захватил с Луны на память и заковылял в сторону видневшегося вдали населенного пункта. Идти было очень тяжело — за время пребывания на Луне прапорщик отвык от земного притяжения. Скоро он добрел до разбитой вдребезги проселочной дороги и повеселел — подобные раздолбанные транспортные артерии могли быть только в стране Советов, а значит его расчет оказался точным.
