Дарья Калинина - Гусары денег не берут

Кира внимательно посмотрела на женщину.

— Лукерья Ивановна, — строго сказала она. — Давайте не будем играть в эти игры.

— В чем дело? Я ничего не понимаю.

Леся тоже ничего не понимала, но видела, что женщина здорово нервничает. Почему бы это?

— Вы же следили за своей невесткой, — произнесла Кира все тем же строгим тоном. — И знаете, что к чему. Так зачем лукавить?

— Я? Следила? За кого вы меня принимаете?

Казалось, Лукерья Ивановна здорово изумлена и возмущена. Но Кира на эту уловку не поддалась.

— Вы следили за Светой, — повторила она. — Не знаю, сколько раз вы это делали. Но в тот день, когда было совершено убийство доктора Пешкова, вы точно следили за своей невесткой.

— Нет! Уверяю вас, вы ошибаетесь!

Кира отрицательно покачала головой, показывая, что не верит.

— Вы ошибаетесь!

— А откуда тогда вы могли знать, в чем была одета в тот день Света? Откуда вы знали, что на ней был зеленый пиджак и красные брюки?

— Я не знала, — забормотала Лукерья Ивановна. — Я не знала… Я… Я просто предположила.

Но тут возмутилась даже доверчивая Леся.

— Ну, уж нет! Вы совершенно точно описали, в чем была одета ваша невестка в день убийства ее психоаналитика! — воскликнула она. — И еще возмущались отсутствием вкуса у нее. Это я слышала своими собственными ушами! Я — свидетель!

Лукерья Ивановна кинула на нее затравленный взгляд.

— Дело в том, что Светочка заходила ко мне, — промямлила она наконец. — Приходила, чтобы справиться о моем здоровье.

— Вот уж это совсем неправда! — воскликнула Кира. — Не такие у вас были отношения, чтобы Света потащилась через весь город, чтобы поинтересоваться вашим здоровьем.

— Не говоря уж о том, что она чисто физически не успела бы заехать к вам, а потом поехать к Пешкову! Она ушла из дома около пяти вечера. Консьержка ее видела!

— Вот ко мне и поехала.

— Она поехала не к вам, она поехала к доктору! — возразила ей Кира. — И вам это известно куда лучше, чем кому-либо другому! Ведь вы за ней следили!

— Нет, вы ошибаетесь!

И тут Кира поняла, что пришла пора блефовать. Понизив голос, она почти прошептала:

— Не имеет смысла лгать! Вас там видели!

Лукерья Ивановна вскинулась словно ей под попу подложили динамитную шашку и уже подожгли запал.

— Что? Где? Кто? Никто не мог меня видеть! Там никого не было!

Подруги переглянулись, не скрывая своего торжества. А Лукерья Ивановна, поняв, что выдала себя с головой, скорбно понурилась.

— Ну да, — произнесла она после внушительной паузы. — Вы правы, я за ней следила.

Но тут же она подняла голову и с вызовом спросила:

— А что, нельзя? Это, между прочим, была моя невестка! Родственница, если выражаться юридически.

Кира поняла, что пора сменить тон.

— Дорогая Лукерья Ивановна, — масленым голосом произнесла она. — Никто вас и не обвиняет. Вы сделали то, что должны были сделать. Вы опасались за жизнь своего сына.

— Да, да, — затрясла головой женщина. — Вы ведь меня понимаете? Мне было страшно! Мой сын… Он не понимал, как велика опасность. А я…

— А вы понимали, — все так же вкрадчиво произнесла Кира. — И решили обезопасить своего сына.

— Кто, кроме меня, мог это сделать? — почти плача, произнесла женщина. — Конечно, я боялась за его жизнь. Боялась, что эта мерзавка выполнит задуманное.

Кира кивнула.

— Вот и хорошо. Вы за ней следили. И что вы увидели?

— Боже мой! — застонала Лукерья Ивановна. — Я не могу об этом говорить. Кеша просил меня никому не рассказывать. Он будет ужасно зол, если я раскроюсь!

— Но мы никому не скажем!

— В самом деле?

— Конечно! Мы беседуем с вами сугубо приватно. Для того чтобы ваши слова имели юридическую силу и могли быть использованы в суде, вы должны повторить их в кабинете следователя, подписать протокол и все такое прочее. А пока мы с вами просто беседуем.

— То есть мои слова не повредят Свете?

— Ни Свете, ни кому другому, — заверила ее Кира.

— Тогда слушайте! Да, вы правы! Я следила за этой мерзавкой! И вы были правы, я сделала это ради безопасности моего сына. Но я правда ничего не понимаю… Эта женщина… Она подсыпала отраву в кофе вовсе не ему.

— Не вашему сыну?

Лукерья Ивановна помотала головой.

— А кому?! Кому она ее подсыпала?

— Говорите же, Лукерья Ивановна.

— Она отравила вовсе не того человека.

— А кого?

Еще мгновение женщина колебалась.

— Она отравила своего сообщника, — произнесла она наконец. — Этого негодяя доктора!

Подруги молчали. В их головах по-прежнему шла напряженная работа. А Лукерья Ивановна тем временем все говорила и говорила. Произнеся роковые слова, она уже больше не сдерживалась, будто опасаясь, что ее могут прервать.

ГЛАВА 20

Да, она следила за своей невесткой. И следила не один день. С того самого мига, когда она подслушала роковой разговор невестки и ее психоаналитика, подбивающего Свету на убийство собственного мужа, Лукерья Ивановна не знала ни секунды покоя. Но что она могла поделать? Донести на невестку в милицию? Но там бы ей, скорей всего, не поверили. Решили бы, что она наговаривает на нелюбимую невестку из ревности.

И Лукерья Ивановна решила следить за каждым шагом Светы, чтобы иметь представление, насколько далеко она ушла по преступной стезе. Женщина уповала только на то, что ее сын сдержит данное матери слово и не будет дома ни есть, ни пить, что существенно осложнит отравительнице ее черный замысел.

С утра несчастная мать караулила невестку у дома. Она чувствовала, что развязка близка. Но не представляла, какова она будет. И когда Света направилась от дома в приемную доктора Пешкова, свекровь неотступно следовала за ней.

— Света и в самом деле выглядела почти безумной. Лицо у нее было как маска. И когда этот человек заговорил с ней, я поняла, что сегодня все и решится.

Лукерья Ивановна понимала, что не должна себя обнаруживать. Она прокралась к окнам кабинета доктора Пешкова. К счастью, жалюзи на них были подняты. И она могла наблюдать, что происходит внутри.

— Они ругались. Этот человек кричал на нее, Света плакала. Я не слышала, что они говорили, но видела, что эмоции там бушуют. Никакой любовью там и не пахло. И тем не менее я сразу поняла, что это он и есть… Тот человек, который подбивал Свету убить моего мальчика.

— А что было потом?

— Затем они оба немного успокоились. И видимо, мужчина предложил выпить кофе и поговорить уже более мирно.

— И?..

— У него кофе уже стоял, — глухо произнесла Лукерья Ивановна. — И когда он отлучился, наверное, чтобы велеть секретарше приготовить еще одну порцию, Света что-то быстро всыпала в его чашку.

— А потом?

— Потом она дождалась кофе, выпила свою чашку и ушла.

— Вы последовали за ней?

— Нет, так как я находилась в том проходном дворе, через который Света должна была выйти, то я спряталась за какой-то будкой. Не хотела, чтобы она меня видела. А когда решилась выглянуть, Светы уже нигде не было. Я приблизилась к тому же окну и увидела, что приемная пуста. Потом я переместилась немного вправо, к другому окну, и увидела, что доктор споласкивает обе чашки под струей воды.

— Доктор? Мыл чашки? — недоверчиво переспросила Леся. — Сам?

— Ну да!

Кира задумчиво посмотрела на Лукерью Ивановну.

— Вы лжете, — произнесла она наконец. — Доктор был жуткий сноб. Он бы ни за что не стал мыть после себя посуду.

— Для этого у него была секретарша! — добавила Леся. — Она же девочка на побегушках. Он бы оставил грязную посуду ей.

В комнате повисло тяжелое молчание.

— Лукерья Ивановна, — укоризненно произнесла Кира, — зачем вы сказали неправду? Зачем вводите следствие в заблуждение?

— О господи! Ну да! Да! Я солгала вам! Это не доктор, это я вымыла обе чашки! — воскликнула Лукерья Ивановна. — А что? Было бы лучше, если бы на одной из чашек обнаружили отпечатки пальцев моей невестки? Ее бы посадили, а мой сын страдал бы. Ведь он любит эту особу до безумия!

— Но как вам это удалось?!

— Да очень просто! Как только Света ушла из приемной, я постучала в окно. И знаками попросила доктора открыть мне дверь.

— И он открыл?

— Сначала не хотел, но я сделала вид, что собираюсь закричать. Должно быть, он испугался. Не хотел шума. Но дверь мне открыл.

— И что?

— Я представилась, не помню, что я ему говорила, но он не особо и слушал. Ему стало плохо. Он присел за свой стол и… И больше уже не встал. А когда он умер, я вымыла обе чашки в туалете, он ведь находился дверь в дверь с кабинетом. Для того чтобы туда попасть, даже не надо было выходить в приемную, где меня могла увидеть секретарша.

— И потом?

— И потом я ушла. Я была уверена, что меня никто не видел.