Фальшивый золотой ключик - Дарья Александровна Калинина
– Знаешь, как настоящая фамилия Кости, которую он так тщательно скрывал от вас?
– Как же его фамилия?
– Воротников. Константин Воротников. Знакома тебе эта фамилия?
– Да, – произнес Саня. – Вроде бы так звали старого друга моего отца. Мать рассказывала, что был такой. И Борис Захарович тоже как-то упоминал это имя.
И тут Костя, до того молчавший, внезапно заговорил. Голос его звучал очень зло. И на братьев он смотрел с такой ненавистью, что было ясно – претензий у Кости накопилось к этим двоим огромное количество.
– А Захарыч случайно не упоминал о том, как они с вашим батей подставили моего отца? Подставили так, что отца посадили? А потом еще и убили? Отца убили, а весь куш от аферы загребли себе Захарыч с вашим отцом. Правда, потом Захарычу повезло еще сильней, ваш отец помер, все одному Захарычу досталось. Он стал после развала страны советов богатым человеком. К вам сохранил теплые чувства, все-таки ваш отец очень вовремя умер, сделал его богачом. А про меня он и думать забыл. А вот я не забыл о нем. Очень хорошо помнил, кто виноват в том, что мой отец умер опозоренным, а мы с матерью остались нищими.
– А при чем тут мы с братом?
– Ваш отец тоже был заодно с Захарычем.
– Отец Кости, ваш собственный отец и Борис Захарович работали на одном производстве, были коллегами, – пояснила Таня. – Фабрика «Красная нить», так она называлась.
– Верно, работали. И отец, и Борис Захарович.
– Эти два гада подстроили так, чтобы при развале фабрики урвать себе жирный кусок. А так как претендентов было много, в том числе и из криминальной среды, они подставили моего отца. По бумагам вроде как он все махинации провернул. К нему и пришли разбираться. И следователь, и бандиты. Следователь засадил отца за решетку, а бандиты подослали там к отцу своего человека. Отца зарезали ночью в камере. А эти гады – Захарыч с Петром Егоровым хапнули себе весь куш. Только Егоров после этого недолго протянул. То ли сам загнулся, то ли Захарыч ему помог, теперь уже неизвестно. Но сам Захарыч жил и здравствовал после этого долгие годы. Пользовался украденным, пока я не решил, что хватит с него, баста! Довольно ему тучнеть и жиреть. Не желает эта сволочь раскаиваться. Значит, пришло время праведного гнева.
Таня вздохнула и продолжила:
– Я поняла, что у Кости есть к Борису Захаровичу и Петру Кузьмичу – вашему отцу какие-то личные претензии, когда увидела их общую фотографию.
– Где ты ее взяла? – тут же враждебно ощетинился Валя. – Рылась в вещах нашей матери?
– Саня просил меня заняться похоронами вашей матери. Вам же самим было не до того.
– Большое дело, созвониться с агентством ритуальных услуг.
– Я и созвонилась. И эти люди попросили у меня вещи вашей матери, одежду, туфли, косметику, чтобы ее обрядить «в свое». И еще им была нужна фотография покойной, чтобы на церемонии прощания можно было бы выставить ее в красивой рамочке. Я начала искать среди старых фотографий, где ваша мама еще хороша собой. И случайно наткнулась на старую фотографию, сделанную еще у них на работе. Там среди прочих был и ваш отец. Я его сразу узнала, его фотография стоит у вашей матери в книжном шкафу. И Борис Захарович, только там он был гораздо моложе и стройней. И еще я увидела Костю! Конечно, это не мог быть он. Фотография сделана в начале восьмидесятых, а точней в 1982 году.
– Откуда дату узнала?
– Фотография сделана на Первомай. Все члены администрации коллектива фабрики фотографировались в актовом зале. За их спинами висит кумачовое знамя, на котором большими буквами сделана надпись. Да что там долго объяснять. Лучше сами взгляните. Вот она, эта фотография! Я ее прихватила!
И Таня положила большую черно-белую фотографию, на которой стояли какие-то люди. Одеты они были по-советски. Улыбались тоже по-советски. И никого не удивила надпись, выложенная за спинами этих людей: «МИР! ТРУД! МАЙ! 1982 год».
– Узнаете эти буквы?
– А что с ними не так?
– Смотрите внимательней.
Саша вгляделся и ахнул:
– Это же наши ключи!
– Они самые! – подтвердила Таня. – Я как эту фотографию увидела, так меня прямо что-то стукнуло. Откуда, думаю, на этой фотографии взяться ключам, которые организаторы используют в Игре? Что-то тут нечисто.
– А откуда на фотографии Костя? Какой у него смешной костюм.
На вид мужчине было лет тридцать с небольшим. Одет он был в приталенный пиджак и расклешенные брюки. Воротник у рубашки был таким огромным, что упирался мужчине в подбородок. Наверное, ему было неудобно, но он стойко терпел неудобства в угоду тогдашней моде.
– Не думаю, чтобы это был Костя. Но похож.
– Скорей всего, это его отец. По возрасту подходит. И сходство поразительное.
– Это и есть мой отец, – зло буркнул Костя. – Тот, которого Захарыч с Егоровым подставили и погубили!
– И ты решил отомстить? И затеял Игру?
– Да. Первым делом я пригласил в Игру Захарыча. Знал, что он жадный до чертиков, обязательно клюнет, если где халява имеется. Я заранее узнал все про Игру, поискал в Сети подробности, понял, что легко могу организовать нечто подобное. Потом связался с Захарычем, сказал, что его выбрали в процессе жеребьевки. Он может отказаться, никаких санкций ему за отказ не последует. Но если он согласится поучаствовать в Игре и пригласит в нее своих знакомых, то в финале может получить миллион евро. Конечно, Захарыч тоже полез в Сеть. Узнал, что такая Игра и впрямь существует. Понял, что я не вру, что миллион и впрямь реально получить, и согласился. Пригласил своих знакомых, в числе которых были и вы – Егоровы.
– Это ты велел ему нас пригласить!
– Я продиктовал ему список тех, кого желательно было бы видеть в Игре. Вы были в числе прочих.
– Ты так хорошо знал круг знакомых Захарыча. Ты следил за ним?
– Не спускал с него глаз, – подтвердил Костя. – Он должен был ответить за смерть моего отца. За позор, который навлек на нашу семью. Я долго ждал, что он раскается. Но потом понял, что это напрасные ожидания. Такие не раскаиваются, такие живут и продолжают гадить вокруг себя. Да чего далеко за примером ходить! Он же отравил вашу мать! И вас тоже хотел отравить. Вся эта история с тестом на альбрукатин затеяна им исключительно с одной целью – избавиться от конкурентов в Игре!
Валя с Саней молчали. Положение их было двояким. С одной стороны, Костя замышлял против них дурное.
