Карл Хайасен - Купание голышом
– Я тоже, – с честным лицом ответствовал Чаз.
Он умолчал о пяти банках пива, заполированных мартини, – совершенно необходимых, чтобы успокоить нервы…
Рикка, эта ведьма, жива.
Один бог знает, что замыслил Ред Хаммернат.
Шантажист хочет получить деньги завтра ночью.
А хуже всего – видеокассета, которая ждала Чарльза Перроне на крыльце по возвращении из церкви. Изображение зернистое и темное, но достаточно четкое – Чаз мгновенно сообразил, что именно смотрит.
Чаз, нет! Что ты делаешь?
Он не помнил, чтобы она произнесла хоть слово, но в его памяти все убийство слилось в одно безмолвное пятно. Бесспорно, на видео шантажиста была Джои – ее лицо, ее голос, ее ноги.
Та же юбка, те же туфли, те же часики.
В первый раз просматривая кассету, Чаз был потрясен. Во второй она его как-то нездорово заворожила.
Фильм начинался надписью «Герцогиня солнца» на арке над трапом. Далее действие перенеслось на борт корабля, мужская и женская фигура у перил в слабом свете. Хотя Чаз стоял спиной к скрытой камере, он легко узнал себя – аккуратно подстриженные каштановые волосы, темно-синий блейзер и темно-серые брюки. Интересно, что его плечи казались шире, а ягодицы – не такими пухлыми, как иногда в зеркале ванной. Как ни ужасно было смотреть это видео, Чаз порадовался, что выглядит таким качком.
Семнадцать секунд. Он засек время на часах в видеомагнитофоне. Семнадцать секунд от начала до конца.
Чаз, нет! Что ты делаешь?
Выше его сил слушать испуганный крик Джои в трезвом состоянии, поэтому Чаз недолго в нем оставался. Он теперь понимал, отчего шантажист так самоуверен – этот урод держит его за горло. У него есть кассета.
«Просто чертовски не повезло, – горько думал Чаз. – Бродил человек по палубе, снимал для домашнего видео звездное небо, берег или вроде того. Мы с Джои попали в кадр, и не успел он оглянуться, как уже записывает сцену убийства.
Ключ падает на палубу, и я нагибаюсь, как будто хочу его подобрать.
Но вместо этого я хватаю ее за лодыжки.
– Чаз, нет! Что ты делаешь?
Смазанное движение, ноги мелькают в воздухе.
И ее больше нет.
«Так быстро, – изумился Чаз. – Надо же!»
Ему любопытно было посмотреть на свое поведение, спокойное и хладнокровное по его воспоминаниям, но запись оборвалась, едва он начал отворачиваться от перил.
Чаз шесть раз просмотрел сцену преступления в спальне, и ему потребовалось что-нибудь покрепче пива. Просто чудо, что он добрался до дома Розы и не намотал «хаммер» на столб линии электропередач.
Бухло оказало лечебный эффект, но на самом деле, чтобы выкинуть из головы сумбурные мысли о смерти, Чазу требовался секс. Сколько уже прошло, две недели? Последний по-настоящему хороший секс был у него на корабле с Джои, в душе их каюты. С тех пор Чаз хронически выпадал из ритма, был вне игры, застревал на третьей скорости. С шестнадцати лету него всегда было плотное расписание занятий любовью, в компании или в одиночку, чтобы сохранять равновесие. Без этого он сошел с ума. Сбит с толку, рефлексы заторможены, гормоны свернулись, яйца болят, простата затвердела…
Он наполнил вином два бокала и протянул один Розе. Учитывая обстоятельства, его перспективы на сегодняшний вечер были сравнительно радужны. Он спокойно выскользнул из дома, когда Тул отправился по делам – наверное, раздобыть еще наркотиков. Громила никогда его здесь не найдет.
– Расскажи мне о своей работе, – попросила Роза, выставляя тарелки на стол.
– Ничего интересного. В основном техническая, если честно.
– Джои говорила, ты работаешь в проекте Эверглейдс, проверяешь воду на какую-то грязь.
– В общем да, – ответил Чаз. – Но мы ищем химические элементы, а не какие-нибудь органические загрязнители. Ничего такого, что можно унюхать или рассмотреть невооруженным глазом. – Он неотрывно любовался прелестными ручками Розы, которые раскладывали пасту по тарелкам.
– Это просто здорово, – восхитилась она. – Ты, наверное, «Реку травы»[73] читал сотню раз.
– Конечно.
– Миссис Дуглас – одна из моих любимых героинь-феминисток. Поразительная женщина, – заявила Роза. – Настоящий фейерверк!
– Единственная в своем роде, – согласился доктор Чарльз Перроне, который за последние десять лет ни одной книги не прочитал от корки до корки. Но он был достаточно пьян, чтобы это выпалить.
– А «Безмолвную весну» ты читал? – спросила Роза.
– Дай подумать.
– Ну, помнишь, Рэйчел Карсон?
– Конечно, – ответил Чаз. – Она ведь была замужем за Джонни[74]?
Роза засмеялась:
– Джои всегда говорила, что ты забавный.
– Она так говорила? – Чаз вновь наполнил бокалы. То ли синяя таблетка начинала действовать, то ли левая нога Розы, которую она положила ему на колени.
– У тебя есть парень? – спросил он, делая вид, будто это имеет значение.
– Был пару месяцев, – ответила Роза.
– А-а.
– Знаешь, так много всего внутри накопилось. Подавленные эмоции и желания.
– Да, я тебя понимаю.
– Иногда нужно капельку свободы.
– Эмоциональная разрядка.
– Да, именно, – согласилась Роза. – Чтобы избавиться от стресса и напряга. Лично мне йога тут никогда не помогала.
– Мне тоже, – поддакнул Чаз, думая: «Как свежо эта женщина мыслит!»
– Можешь оказать мне услугу? Достань пармезан. – Роза махнула рукой: – Он в высоком шкафчике рядом с холодильником.
– Конечно. – Чаз предупредительно вскочил, придерживая салфетку у чресл, дабы скрыть набухающую выпуклость. Он не хотел удивлять хозяйку, пока не наступит подходящий момент.
Он стоял к ней спиной, когда она раскрошила в его бокал маленькую круглую таблетку.
– Жизнь так несправедлива, – заметила она. – Почему именно Джои?
Чаз вернулся к столу и передал ей контейнер с тертым сыром. Потом еще глотнул мерло.
– Знаешь, что странно? – спросила Роза. – Вся эта история с «Мадам Бовари». Джои нам не говорила, что ее читает. Нам – в смысле, девушкам из клуба. Как думаешь, почему? Мы говорим обо всем, что читаем.
– Могу только догадываться. – Заблудшая макаронина повисла в уголке Чазова рта. Чаз искусно всосал ее и продолжил: – Возможно, конкретно эта книга оказалась для нее слишком личной. Я уже говорил в церкви: может, с ней происходило что-нибудь тяжелое – депрессия например, – и Джои не хотела, чтобы я или ее друзья об этом знали.
– Чаз, скажи мне, только честно. Как по-твоему, она убила себя?
– Нет! Я не могу… я н-не знаю. – Он сделал вид, будто заикается от волнения. – Я не хочу в это в-верить. Я же говорю, она почти все время была очень счастливой.
Роза решительно согласилась:
– Да, это правда. Действительно. С моей стороны было чудовищно про такое спрашивать – прости меня, Чаз. Конечно, она себя не убивала. Кто угодно, только не Джои.
Они сменили тему и за ужином с удовольствием болтали о музыке, фильмах и спорте. Оказалось, Роза подумывает брать уроки гольфа.
– Мне нравятся все упражнения, на которых не потеешь, – призналась она. – Что такое, котик?
Чаз схватился за край стола:
– Мне нехорошо.
Комната кренилась и вертелась каруселью. Две Розы недоуменно уставились на него. Хором спросили:
– Хочешь прилечь? Тебе надо прилечь.
– Хорошая мысль.
Она отвела Чаза в свою спальню, усадила на кровать и стащила с него башмаки.
– Сюда. Делай, как я говорю. – Она похлопала по груде мягких подушек. Чаз вытянулся и закрыл глаза.
«Боже, – подумал он. – Я уже много лет так не надирался.
– Вернусь через минутку, – услышал он голос Розы, а потом она выключила свет.
Чаз улыбался, нашаривая пряжку ремня. Ему представлялось восхитительное зрелище: Роза стаскивает джинсы, снимает топ и проскальзывает к нему под покрывало. Он с усилием подвинулся, чтобы освободить побольше места в постели.
Проблема в том, что ему и впрямь нехорошо.
Вскоре он расслышал механическое жужжание. Вентилятор скорее всего, но Чаз, приоткрыв веки, в темноте ничего не смог разглядеть. Приумноженный избытком алкоголя, гул вентилятора трансформировался в сознании Чаза в винт вертолета, который вращался в опасной близости к его непокрытой голове. Он ощутил холодный укол страха и зарылся в Розины подушки, будто навозный жук. В этом своем пухлом убежище он не слышал ни бряцания ее ключей от машины, ни хлопка задней двери.
После Розиного отъезда Мик Странахэн повернулся к Джои:
– Готова?
– Сейчас или никогда.
– Правила помнишь?
– Не бить руками и ногами. Не резать острыми инструментами. Что еще? – спросила Джои.
– Не плакать.
– Смеешься? – спросила она, и вместе они вошли в дом. Джои на секунду задержалась у дверей спальни и подушилась «Шанелью» за ушами.
Странахэн прошептал:
