Нина Васина - Интернат, или сундук мертвеца
— Подожди, никто тебя не тронет, — пытался остановить его Никитка.
— Ты кого это обзываешь короткошеим! — брызгал слюной Хамид, наступая.
Послышался тяжелый скрежет. Все обернулись на звук и увидели, что створки дверей открываются. Хамид, собиравшийся обозвать как следует старика, так и остался с вытянутыми губами, застывшими на звуке «о». В открывшемся пространстве ангара на них смотрело дуло пулемета.
— Палыч, — крикнули оттуда, — беги сюда, я тебя прикрою!
— Ложись! — Один из охранников бросился на Хамида и повалил его, закрывая собой. Никитка неуверенно опустился на колени. Старик спокойно похромал в ангар.
— Ну я как чувствовал! — шипел охранник в лицо Хамиду. — Ну как чувствовал. — Он раскрыл сжатую ладонь и показал лимонку. В Хамида смотрели близкие бешеные глаза. — Щас повеселимся!
— Да что же это такое, кто-нибудь мне объяснит?! — Хамид спихивал с себя молодое тяжелое тело. — Брось гранату, идиот!
Охранник потянулся к кольцу, Хамид взвыл и упал на его руку с гранатой, закрывая ее телом.
— Голубчик, миленький! — Он тяжело дышал, в глазах плыли синие круги. — Не надо бросать, это я пошутил, спрячь, спрячь, родимый, она нам еще пригодится…
— Мальчики-красавчики! — услышал он веселый женский голос. — В войну играете? Вы не поверите, но мне что-то совсем сегодня стрелять неохота!
Хамид моргал, сгоняя капли пота с ресниц, пока Ева не определилась в зимней серости знакомым силуэтом у ангара. Узнав ее, он тяжело встал. Никитка тоже встал и улыбнулся во весь рот.
Ева стояла, чуть склонив голову набок, и прижимала к себе небольшой газетный сверток. Хозяин ангара отошел от пулемета и осторожно выглянул.
— Стреляй в нее, — шепотом сказал Хамид лежащему охраннику, пнул его ногой и заорал громко, как мог:
— Пристрели эту суку, я ее больше видеть не могу, стреляй!
— В бабу? — не поверил охранник, глядя то на Еву, то на Хамида.
— Не стреляйте! — услышали все детский голос. От автобуса бежал Илия. Наталья не поспевала за ним.
— Зря ты так, Хамид, я к тебе с предложением. — Ева подняла сверток. — Меняться будешь? Твоя жестяная банка у меня. — Ева медленно развернула газету, и газета унеслась тут же, схваченная ветром. — Я тебе ее отдаю. А ты мне мальчика. Посмотри, это твое! Хочешь зачитаю?
— Стреляй!.. — выл Хамид. Охранник неуверенно прицелился, все еще лежа на земле.
— Тока стрельни! — закричал хозяин ангара. — Я вас всех в клочья разнесу! — Он отбежал в ангар. — Палыч, будешь ленту держать! В слабую, беззащитную женщину, гады!
Илия подбежал к Хамиду и обхватил его, прижавшись всем телом. Он что-то горячо ему доказывал, подняв вверх лицо. Подбежавший Никитка перестал улыбаться. Ева с удивлением увидела, что Хамид, а потом Никитка считают на пальцах. После этого уже Хамид обхватил мальчика, встав на колени. Никитка пошел к Еве. Он остановился за несколько шагов перед ней.
— Банку! — Протянутая рука чуть дрожала.
— Я отдам это Драной Жопе. Лично.
— Ладно, не нагнетай обстановку, а то беда случится. Мальчик хочет к тебе. Хамид его отпускает. — Никитка смотрел на Еву снизу вверх и улыбался. — Ничья! — сказал он. — Я помогу материально, нуждаться никогда не будешь, — добавил он совсем уж не к месту.
Ева удивиться этим словам не успела, она расставила руки и поймала подбежавшего Илию, подняла его и закружила. Упала на землю ржавая банка. К банке бежал, спотыкаясь, Хамид.
— Вишь, как оно все вышло, не баба, а смерч, и бумаги нашла, и ребеночка забрала! — вытирал неожиданные слезы Палыч, обращаясь к хозяину ангара. — Ну чистая опера!
— Бежим! — сказал Илия и схватил Еву за руку.
Наталья посмотрела на удаляющиеся темные фигурки, присела возле Хамида и обняла его за плечи.
— Я ненавижу это место, — сказал Хамид, стоя на коленях и кроша ржавую труху банки. — Я ненавижу эту страну, почему он ушел? Ты хоть знаешь, что он мне сказал?! «Я ненавижу Новые годы и дни рожденья».
— Вставай. — Наталья потянула его за руку.
— Я хочу уехать отсюда и забыть. — Хамид глубоко вздохнул, закрыв глаза, а когда открыл их, увидел двух охранников. — Никитка! — крикнул он, наливаясь кровью. — Ну где ты взял этих недоносков?!
— По телефону заказал в Москве в охранном агентстве. «Эгида-минус» называется, ничего себе мальчики, да? — Никитка брел к автобусу, пританцовывая, засунув руки в карманы пальто и распахнув его полы черными крыльями.
— Я не могу их больше видеть.
— Уволь! — Никитка подпрыгнул в воздухе, насколько ему позволяла короткая нога. — И меня тоже уволь, пожалуйста!
— Свободны! — крикнул Хамид.
— Перестань кричать наконец, горло простудишь. — Наталья поправляла ему белый шарф.
— Пошли вон! — закричал Хамид, отстраняя осторожно Наталью.
Хозяин ангара стоял в дверях, задумчиво почесывая за уходом и наблюдая медленный отход врагов.
— Мужики, — крикнул он неуверенно, — может, посидим по-хорошему, а? Без обид!
Все остановились и медленно повернулись к нему.
— Пошли, Паша, посидим, — сказала Наталья, — а потом к интернату сходим, погуляем.
Повалил густой мокрый снег. Неожиданно и вдруг. Стоящие на дороге перестали видеть друг друга. Хамид испуганно посмотрел на валящееся сверху искромсанное небо и схватил руку Натальи, чтобы не потеряться.
Ева уговаривала Илию переночевать в гостинице, но он сказал, что уехать надо немедленно. Ева побросала вещи в дорожную сумку и собралась за две минуты.
— Всегда меня слушайся! — похвалил ее Илия.
— А вот и снег! — Ева подняла вверх лицо. Они стояли на ступеньках гостиницы, в трех метрах ничего не было видно.
Через час они вошли, отряхивая одежду, в поезд и искали свои места в плацкартном вагоне.
Илия озирался вокруг настороженно.
— Что, и спать тут же будем, при всех? — спросил он удивленно. Ева кивнула и обняла его. — Они бы тебя пристрелили, — сказал Илия, глядя в окно на бесконечно длящийся снег.
— Ну ты же меня спас! — Ева погладила жесткие волосы мальчика, открыла лоб и поцеловала его.
— У тебя даже не было оружия! — сказал он с укором.
— Зато я провела блестящее расследование. За два дня нашла эту чертову банку!
— А если бы не нашла?
— А, придумала бы что-нибудь. Кстати, я ему не все отдала. Кое-что оставила на память. — Ева покопалась в куртке и достала панцирь. — А что это ты такое сказал Хамиду, что он тебя сразу отпустил?
— Да так, пустяки. Я сказал, что ты летом, в июле приблизительно, станешь мамой близнецов.
— А я думала, ты никогда не врешь! — восхищенно сказала Ева.
— Я никогда не вру, — вздохнул Илия, не глядя на нее.
— Но про близнецов к июлю?.. Подожди. — Ева загибала пальцы, потом, замерев, весело посмотрела на мальчика и толкнула его в плечо. — Вот что они считали! Ну, ты силен! Только получается, что у меня сейчас должно быть уже месяца три беременности, в натуре, выражаясь их языком. Получается, что ты соврал!
— Я не соврал, — терпеливо объяснял Илия, — я не говорил, что ты беременна. Они об этом не спрашивали. Я сказал, что ты будешь мамой — не надо тебя убивать, а я необходим для ухода за детьми.
— Понятно… — протянула Ева, — а где я возьму близнецов?
— Об этом можешь не беспокоиться. Будут у тебя близнецы.
— Ну прекрати, честное слово, ну что ты еще придумал? Какие близнецы?
— Все в жизни случается, — вздохнул Илия. — Какая-нибудь твоя знакомая умрет при родах, например. Не отдавать же их в детский дом.
На Еву пахнуло холодом, она застыла, уставившись на Илию:
— Прекрати придумывать такое, это не смешно!
— Я ничего не придумываю и ни в чем не виноват. Я просто знаю. Не хочешь — не верь. Не надо на меня злиться, как будто я это делаю!
— Ладно, сменим тему. Чем хочешь заняться в Москве, когда нагуляешься?
Илия посмотрел так грустно, что у Евы сжалось сердце.
— Твоя подруга с желтыми волосами, она еще на скрипке играла, помнишь?
— Далила! — обрадовалась Ева. — Ты ее разве видел тогда? Она в порядке, вернулась в Москву, сейчас еще, наверное, отдыхает.
— Ты ее любишь, — сказал, как приговорил, Илия.
— Люблю, заразу! — согласилась Ева и засмеялась. — А что она будет делать… ну, например, в сентябре?
— В сентябре? — Илия задумался. — Она будет греть бутылочки и показывать близнецам «Плейбой»: «Смотрите, малыши, это ваша мамочка на обложке, видите, хоть в журнале на нее посмотрите, раз ее нет никогда дома!» — Илия кривлялся и строил рожи.
Ева засмеялась, закрывая ему рот ладонью:
— Ах ты противный выдумщик!
Женщина, сидевшая напротив, покачала укоризненно головой и развернула бумагу с едой. Она отрезала прямоугольный кусок черного хлеба, от души уложила на него розовые полоски сала и зеленые перышки лука.
— Поишь, хлопчик. — Илия завороженно смотрел, как на него надвигается через стол этот бутерброд. — Поишь, а то все говоришь, говоришь, а худой какой!
