Иоанна Хмелевская - Корова царя небесного

Казик воспользовался случаем.

– При ней я ничего вам не скажу, – быстро заговорил он, понизив голос. – Знаю фамилию шефа банды, кажется, она в него влюбилась. Эля понятия не имеет, что он бандит, а я в дурацком положении, ведь люблю ее. Она при мне тоже ничего не станет о нем говорить. Надо вам пообщаться с глазу на глаз.

– Фамилия? – потребовал Бежан.

– Моя или его?

– На кой черт мне ваша, его, конечно!

– Стефан Барнич, – почти прошептал Казик. – Думаю, сам босс.

– Ладно, пани Бурскую сплавим... Там что-нибудь еще найдется? В кухне?

– Замороженная рыба.

– Хорошо, воспользуемся рыбой.

Элюня долго не копалась, вернулась с пустячками – чипсами, орешками, солеными палочками. Поставила на стол и вопросительно глянула на Казика.

Тот распорядился:

– А теперь расскажи пану полицейскому обо всем, что знаешь.

Поскольку теперь отпала необходимость скрывать Казика, Элюня могла более связно поведать о случившемся. В нужные моменты Казик вставлял свои дополнения, всячески подчеркивая планы негодяев отправить Элюню на тот свет.

– Распоряжение звучало однозначно, мерзавец был убежден, что никто не слышит. Убить ее сегодня вечером дома или завтра утром, обязательно до часу дня. В крайнем случае взломать дверь. Подождать, чтобы ее хахаль ушел. Хахаль – это я. А не уйдет, то и хахаля пристукнуть. Можно не до смерти, если он ничего не увидит, пусть потом дает показания полиции до посинения. Что же касается Бурской – непременно насмерть! Он скажет, когда она покинет казино. Ну и сказал: Уже! Вот и все.

– Может, все-таки стоило пану комиссару явиться сюда с шумом и грохотом? – грустно предположила Элюня. – Знали бы, что я с вами уже пообщалась...

Слушая девушку, Бежан одновременно обдумывал операцию, и теперь план был почти готов.

– Нет, это не помогло бы. Все равно против их шефа, или босса, у меня нет доказательств. Следующую денежную аферу они отложили бы неизвестно на сколько, а я не могу все время держать людей в боевой готовности. Единственная надежда – поймать их на месте преступления, я даже знаю как, но преступление им придется совершить. Он... того...

Запнувшись, комиссар с надеждой взглянул на Казика. Очень не хотелось говорить при Элюне, но как ее удалить? Тут вспомнилась мороженая рыба. Правда, комиссар сегодня уже поужинал, а Казик в ожидании Элюни приготовил себе солидную яичницу и тоже не был голоден, но тут оба в один голос вдруг заявили, что охотно съели бы что-нибудь горяченькое. Что-нибудь более конкретное, чем чипсы и палочки.

– Признаюсь, я подглядел, что у тебя припасено рыбное филе, – фальшивым голосом произнес Казик, – ведь его нетрудно пожарить, правда, Элюня? А пан комиссар небось сегодня и вовсе не успел поесть за весь день...

– Так случилось, что за весь день крошки во рту не было, – не менее фальшиво подтвердил комиссар полиции.

Простодушная девушка не расслышала фальшь и испытала угрызения совести. Хороша хозяйка, не догадалась накормить гостей! Подумалось, правда, что странные эти мужчины: собираются вступить в бой с бандитами, и это не отбивает у них аппетита, но всякое бывает.

– Вот о чем я подумал, пан комиссар, – понизив голос, быстро произнес Казик. – Он сидит в казино и ждет, когда ее прикончат. В случае чего, у него будет та-а-акое алиби...

– И я об этом думал, – подхватил полицейский. – И другого выхода у меня нет, а вы и она и без того уже слишком много знаете, так что без вашей помощи не обойтись...

Казик с ходу уловил идею.

– Симулировать убийство, вы это имеете в виду? Мерзавец узнает, что с ней покончили, и сочтет себя в безопасности.

– Вот именно. Но предвижу трудности в осуществлении такого плана. Этот номер удастся провернуть лишь при условии ареста двух киллеров, что выжидают у дома, а как арестуешь до того, пока они себя не проявили? И не стану подвергать опасности пани Бурскую, и речи быть не может.

– Из того, что я слышал, одного вы уже, почитай, накрыли?

– Если быть точным, накрыл я четверых, но без шефа. Исполнители его не знают. О том, что я их вычислил, понятия не имеют, я же мог бы их прихватить, когда будут снимать деньги в банке, обычно эта гнида лично контролирует операцию.

– Именно его Элюня видела тогда в машине, головой ручаюсь, проше пана. А пану об этом не скажет, даже если его узнала, просто сама себе не верит. Вы шефа видели?

– Нет. в том-то и дело. А что?

– А то – плейбой высшей пробы, чтоб ему... Первый парень на деревне, из тех, по ком девушки с ума сходят. И мой человек то же говорит...

– Этому вашему человеку не мешает дать показания...

– Даже если мне грозит тюрьма – не выдам его. Очень полезный человек, с кодексом живет в мире. Да и я сам, кстати...

Тут вернулась Элюня с бутылкой белого вина и штопором и проинформировала:

– Через одиннадцать минут будет готово. Казик, ты откроешь?... Ну и о чем вы договорились? Мне надо будет на кого-то посмотреть?

– Это само собой, – мрачно ответил комиссар Бежан. – Но потом. А пока мы раздумываем, как бы тут пани прикончить... Вам лучше этого не слушать.

– То есть я притворюсь мертвой? Буду лежать под столом, облитая кетчупом? А у меня кетчупа-то и нет...

– Можно смотаться в ночной магазин и купить, – предложил Казик, вонзая штопор в пробку бутылки.

Комиссар Бежан уже в принципе решил, как действовать, но хотел вытянуть из Казика кое-что. Что-то парень явно скрывает, может, это как-то связано с аферой вымогателей? Говорить же при Элюне было невозможно.

– Из-за вас у меня просто зверский аппетит разыгрался, – заявил комиссар замогильным голосом. – Слюнки текут, как подумаю о рыбе. Она там не пригорит?

И хотя Элюня прекрасно знала, что никак не может пригореть, поддалась провокации и опять бросилась в кухню.

– А теперь быстренько выкладывайте, в чем дело, нюхом чую... Да не пригоревшую рыбу, нечего мне лапшу на уши вешать, чую, что-то вы скрываете. Пока пани Бурская не вернулась...

Казик вытащил пробку и, махнув рукой – была не была! – в трех фразах выложил полицейскому правду. Комиссар отнесся к признанию парня с пониманием и даже с сочувствием.

– Вот оно что... Нехорошо, но бывает и хуже. Если я так и останусь при одних уликах, без железных доказательств, в свидетели вы не годитесь. Значит, еще и поэтому нужны неопровержимые доказательства. Придется, видно, убить пани Бурскую...

Убийство совершалось следующим образом.

Бандита с седьмого этажа спугнули с помощью возвратившихся домой шумных жильцов, громко переговаривающихся и долго ковыряющихся в дверном замке. Бандит не заметил, что упомянутые жильцы ни в какую квартиру не заходили, ни в каком замке не ковырялись, а таинственным способом растворились в темном углу у мусоропровода рядом с черной лестницей. Зато на несколько минут киллер потерял из виду двери Элюниной квартиры.

Как только все затихло, негодяй поспешил на пост, как раз вовремя, чтобы заметить, как Элюнину квартиру покидает хахаль, проторчавший там несколько часов, кретин в меховой шапке и полосатом шарфе, из-за которого столько времени пришлось потратить занятым людям. Элюня лично заперла за ним двери, причем весьма небрежно и легкомысленно, во всяком случае, чутко прислушивающийся убийца не услышал звяканья цепочки.

Верхний убийца дал знать напарнику, и тот тоже увидел выходящего из дома хахаля. Да, точно он, меховая шапка и полосатый шарф. Значит, пришло время действовать.

Не теряя и без того потраченного времени, второй киллер выскочил из машины и помчался наверх, не обратив внимания на то, что работал только один лифт, а второй где-то застрял. Для него данный факт не имел значения.

Оба негодяя были чрезвычайно раздражены многочасовым ожиданием. Особенно злился давний знакомый Элюни, чудище ее детских лет, личный враг девушки, считавший сегодняшнее задание лишь дополнением к собственной мести, к тому же потративший время и силы на ненужное избиение посторонней бабы. Он не сдерживал ярости, не стал цацкаться со стервой, отравившей ему жизнь, отбросил все советы нанимателя и вместо того, чтобы позвонить в дверь и культурно наврать что велели, тут же приступил к форсированию двери. Напарник поддержал его могучим плечом. Дверь не оказала особого сопротивления, заартачился лишь один замок, с ним умельцы справились в два счета и почти бесшумно ворвались в полутемную прихожую, освещенную лишь слабым светом из гостиной.

В гостиной светился экран телевизора, хозяйка сидела в кресле спиной к двери и смотрела передачу. Видимо, так увлеклась, что не услышала шума, произведенного взломщиками, хотя, надо отдать им справедливость, действовали они довольно тихо. Увидев жертву, тот, что уже однажды неудачно покушался на нее, теперь не стал терять ни секунды. Страшный удар обрушился на ее голову.

Голова несчастной разлетелась на куски с характерным фарфоровым звуком, одновременно в комнате вспыхнул свет и раздался голос: