Полина Дельвиг - Тупиковое звено
— Точно. — Молодой человек протянул букет и забрал багаж. — Можно мне вас поцеловать?
— Поцеловать? Зачем? Богдан рассмеялся:
— В щечку, по-братски.
— Ах, ну если по-братски… — Даша подставила щеку. — Извольте, буду только рада. Кстати, вы мне не брат, а племянних. — Она внимательно оглядела Богдана. — Признаться, не ожидала, что вы выглядите именно так.
— Как — так?
— Ммм… Вы мало похожи на… дедушку.
Густые черные ресницы дрогнули, карие глаза уплыли в сторону.
— Может быть. Наверное, я больше похож на бабушку. Идем?
Не дожидаясь ответа, Богдан зашагал к выходу. У Даши появилась возможность рассмотреть ею со спины. Походка плавная, немного странная, но очень легкая. Длинные сильные ноги, крепкий аккуратный зад, хорошо развитая спина. Шея длинная, загорелая… Затылок красивый.
«Черт, никогда ни думала, что у мужчины может быть такой красивый затылок».
Богдан обернулся, и Даша поспешила сделать незаинтересованное лицо. «Ох, и хорош племянничек, ох и хорош. А рот! Боже милостивый, и зачем, спрашивается, мужчине такой рот? Верхнюю губу, твердую, четко очерченную, разделял небольшой бугорок, а нижнюю, чуть более полную, разламывала еле заметная перевязочка. Нет, со стороны Создателя это просто непозволительная роскошь даровать такие губы мужчине».
Они подошли к не новому, но чистому и ухоженному «Мерседесу».
— Прошу. — Богдан сделал широкий жест, не забыв при этом одарить спутницу чарующей улыбкой.
— Почему вы так… улыбаетесь? — От какой-то почти девичьей растерянности Даша не знала, что говорить.
— Это профессиональное. — Открывая дверь, Титаевский слегка наклонился, его лице оказалось совсем рядом, губы чуть дрогнули и приоткрылись.
Молодую женщину обдало жаром. Она с трудом сдержала дыхание.
— Что? Простите, я не расслышала.
— Улыбка — часть моей профессии. — Голос прозвучал интригующе, с едва уловимыми интимными интонациями. — Что с вами, вам нехорошо?
— Нет… То есть да. — Пепел глазами вдруг все поплыло, Даша схватилась за дверцу. — Я очень плохо спала последнюю неделю.
Богдан растерялся. Погасим улыбку, он неуверенно спросил:
— Что же нам делать? Может быть вы хотите, чтобы я отвез вас в гостиницу?
— В гостиницу? Нет, нет.. — Двумя пальцами Даша помассировала переносицу. — Последнее время я только и делаю, что переезжаю из одной гостиницы в другую. Не обращайте внимания — минутная слабость. Уже все прошло. — Она действительно почувствовала себя лучше. И ей совсем не хотелось расставаться с таким симпатичным племянником. Богдан обрадовался.
— Тогда, может быть, ко мне? — тут же предложил он. — Откровенно говоря, я сразу не осмелился. Вы могли подумать…
— Ах, бросьте. — Даше хотелось выглядеть уверенной светской дамой. — Что я могу подумать! Мы же родственники. Но может это неудобно? Ваши родители, например, они…
— Их нет.
— Их в городе нет?
— Их совсем нет. Я вырос в детском доме.
Это известие ошеломило Дашу. Словно обухом по голове. Получается, она зря сюда прилетела? Но, кроме того, в душе шевельнулось легкое беспокойство: «Как же он тогда узнал о прабабушке?»
— Мне очень жаль. — Даша постаралась, чтобы голос прозвучат искренне. — А ваша жена?
— Жены нет.
— Подруга?
Богдан с легкой улыбкой смотрел на озабоченную тетушку.
— Я живу один, если вас интересует именно это. Неожиданно для себя Дашл почувствовала, что краснеет.
— Вы меня неправильно поняли… — пробормотала она. Вместо ответа Богдан распахнул дверцу, предлагая сесть в машину:
— Тогда прошу.
3
Квартира было точной копией машины. Не богатая, но в хорошем доме и очень чистая.
— У вас мило. — Даша обвела комнату глазами. «Такому порядку позавидует даже женщина. Неужели Титаевский сам поддерживает такую чистоту?»
— Спасибо. Чисто, потому что я провожу здесь значительную часть свободного времени.
Даша невольно рассмеялась.
— Почему вы смеетесь?
— Потому что там, где я провожу значительную часть своего свободного времени, о порядке можно только мечтать.
— Это оттого что я мужчина, а вы женщина.
— Не вижу связи.
— Мужчине проще каждый день протирать пыль и класть вещи на место, чем раз в неделю устраивать генеральную уборку:
Мысль поразила. Сама Даша была уверена в том, что генеральная уборка — побочный продукт жизнедеятельности. По крайней мере ее.
— Интересное наблюдение.
— Опыт. Я с детства привык ухаживать за собой сам. Хотите кофе?
— Хочу. Простите, Богдан, а сколько вам лет? Титаевский выпрямился, в карих глазах замерцала смущенная растерянность сорокалетней женщины.
— Двадцать… шесть. А на сколько я выгляжу? Даша с трудом сдержала улыбку:
— Я не к тому. Мы почти ровесники, может перейдем на «ты»?
— Давай. — Богдан обрадовался. — Я и сам хотел предложить, но постеснялся.
— Самостоятельный, стеснительный и симпатичный — прямо находка, а не племянник. — Даша сложила руки на груди и прошлась по комнате.
Обстановка характеризована хозяина с самой лучшей стороны. Стены выкрашены в теплый брусничный цвет, на светло-бежевом потолке оригинальная люстра в стиле техно, такие же бра. Мебели минимум, но все очень функционально, со вкусом, на полу прямоугольный бежевый ковер с абстрактным рисунком, ухоженный паркет. На одной из стен Даша заметила узкие полки с аккуратно расставленными фигурками.
— Это ведь нэцке. — Взяв одну из фигурок, она внимательно осмотрела ее. — Хороши. Чудо как хороши… Хм, похожи на настоящие.
Богдан удивился:
— Как ты смогла определить с первого взгляда?
— Я искусствовед. Бывший. Откуда они у тебя? — Даша продолжала изучать нэцке. — Увлечение не из дешевых.
— Я знаю. Они достались мне по наследству.
— По наследству? — Осторожно вернув фигурку на место, Даша обернулась. Либо с ее памятью что-то, либо… — Ты же говорил, что воспитывался в детском доме.
— Но не родился же я сиротой… Даша молчала.
— Мой отец погиб незадолго до моего рождения. Он и его родители. Разбились на машине.
Даша отошла от стеллажей и присела.
— Какое несчастье…
— Да, — Богдан смотрел в окно. — Мама была беременна, ждала меня. Она лежала в больнице и ей, конечно, ничего не сказали. А потом… потом, когда узнала, у нее случился шок. Сильный стресс… — Видно было, что каждое слово дается ему с трудом.
— И что?
— Она попала в другую больницу. Психиатрическую… А меня отдали в детдом. У нас не было других родственников.
— Надеюсь, сейчас с ней все в порядке?
— Нет. Мама покончила с собой.
От жгучего чувства неловкости перехватило горло. Впившись ногтями в ладонь, Даша еле слышно пробормотала:
— Прости, я не хотела. Богдан провел ладонью по лицу:
— Ничего. Я уже почти забыл. Это было давно, мне тогда только-только пять исполнилось…
Даша снова посмотрела на полку с нэцке.
— Так это тебе досталось от мамы?
— Да.
Чуть особняком стояла фигурка, изображающая двух трущихся друг о друга бегемотиков. Даша кивнула:
— Символ вечной любви.
— Знаю.
— А ты никогда не был женат?
Глаза с поволокой снова поплыли в сторону.
— Я и сейчас женат. Даша вскинула голову.
— Ты же говорил, что холостой!
— Я сказал не так. Я сказал, что жены дома нет.
— Ах, вот оно что… — Объяснение звучало разумно, но Даша испытывала нечто похожее на обиду или, скорее, досаду. — И где же твоя жена?
Красивое лицо племянника снова подернулось грустью.
— Не знаю. Мы расстались. Поженились в институте, а потом оказалось, что не сошлись характерами.
— Отчего же не развелись? Богдан пожал плечами.
— Она не настаивала, а я… Я подумал, что так даже лучше.
— Лучше? — Даша не сразу поняла, что он хотел сказать. — А, ты в том смысле, что другие дамы не будут пытаться…
— Можно сказать и так.
— А если ты встретишь женщину, на которой захочешь жениться?
— Тогда может быть разведусь.
— У меня к тебе еще один вопрос: у вас дети были?
— Что? — Богдан испуганно вздрогнул. — Какие дети?
— Судя по всему — нет.
— Насколько мне известно, нет. А почему ты спрашиваешь?
Даша села в кресло и, обхватив колено, внимательно посмотрела на племянника.
— Богдан, ты знаешь, зачем я сюда приехала?
Достав из шкафа чашки, Титаевский принялся их протирать. После небольшой паузы он пожал плечами:
— Познакомиться, наверное. Завязать отношения. Рассказать о бабушке. Прабабушке. Зачем еще к родственникам приезжают?
— Нет. Я здесь совершенно по иной причине.
— Вот как?
— Тебе знакома фамилия Вельбах?
— Вельбах? Что-то… Нет, не знакома. — Богдан явно был чем-то расстроен или озабочен, полные, еще секунду назад такие красивые губы, вдруг стали сухими и тонкими. Даже на лице появилось несколько жестких складок. — А должна?
