Проказник в изумрудах - Наталья Николаевна Александрова

Семен Исаевич был прирожденным психологом, он понимал человеческую природу и из такого поворота событий сделал напрашивающийся вывод – Володарскому нужен этот миллион. Очень нужен. И именно через два дня, ни днем позже… Значит, у Володарского тоже неприятности…

Леня Марков, имеющий в узких кругах аристократическую кличку Маркиз, зарабатывал деньги весьма специфическим способом. Леня был мошенником. Причем, как сам он говорил без ложной скромности, мошенником высшей категории, экстра-класса. Больше того – мошенником всех времен и народов. Его остроумные операции вошли бы в Книгу рекордов Гиннесса, если бы те, кто составляет книгу, о них узнали. Но хоть они и много потеряли, узнать это было им не суждено. Как уже говорилось, Леня был широко известен в весьма узких кругах и всячески подчеркивал, что ему не нужна скандальная известность.

Правда, его боевая подруга Лола утверждала, что Ленька кривит душой, что на самом деле он тщеславный, самодовольный и самовлюбленный, как все мужчины, что он жаждет поклонения и почитания, только весьма тщательно это скрывает. Но она, Лола, прекрасно его изучила за без малого три года близкого знакомства и теперь видит его насквозь и еще на два метра под ним.

Справедливости ради следует отметить, что такое Лола говорила достаточно редко, только когда сердилась на своего компаньона. В остальное время они неплохо ладили.

Лола по профессии была актриса, а Леня в свое время окончил цирковое училище и вышел оттуда, по выражению Лолы, циркачом-многостаночником. Он умел жонглировать всевозможными предметами и ходить по канату, показывать фокусы и прекрасно ладить с любыми животными, начиная от индийского слона и кончая крошечной белой мышью.

Итак, две творческие личности нашли друг друга и плодотворно работали вместе.

Для удобства совместной деятельности они жили в большой четырехкомнатной квартире, которую делили с ними еще трое домашних любимцев.

Первым у Лолы появился крошечный песик породы чихуахуа, которого она назвала именем последнего китайского императора Пу И. И только один бог знает почему.

Потом Маркиз как-то встретил в собственном подъезде кота, у которого был трудный период, отбил его у трех хвостатых бандитов и пригласил пожить у себя. Умывшись и приведя свою шерсть в порядок, кот превратился в угольно-черного красавца с белой манишкой, и Леня назвал его Аскольдом в честь своего погибшего друга и учителя[1].

И последним появился в квартире большой разноцветный попугай, который морозной зимой влетел в неосмотрительно открытую Лолой форточку. Попугая звали Перришоном, как он сам не преминул представиться. На все дальнейшие вопросы о том, где он живет, кто его родители и так далее, попугай упорно молчал.

И, несмотря на расклеенные Лолой объявления, никто за попугаем не явился. Возможно, причиной этого было то, что попугай был слишком разговорчив, что называется, за словом в карман не лез. И слова эти иногда были непечатными.

Так что в результате он остался у компаньонов и прекрасно вписался в дружную звериную семью.

Лола неплохо относилась к коту, в меру сил заботилась о попугае, но всю нерастраченную любовь и нежность вложила в крошечного песика. Она его обожала и ужасно баловала, трепетала по поводу его хрупкого здоровья и внешнего вида. Леня относился к Лолиной любви с пониманием, песика он тоже любил, тем более что лентяйка Лолка частенько норовила проспать утреннюю прогулку, так что постепенно эту приятную обязанность он взял на себя.

Утром Леня был в прекрасном настроении, они с Пу И прогулялись и купили к завтраку в кондитерской на углу свежих круассанов и булочек с маком.

Леня заварил отличный кофе, красиво сервировал стол и крикнул в глубину квартиры:

– Лолка, завтрак на столе!

Он прекрасно знал, что при слове «завтрак» его сонливая подруга продерет наконец свои хорошенькие глазки, сладко потянется и явится на кухню. Так и случилось.

Леня был занят кофеваркой, так что не видел, что Лола вошла, печатая шаг, а не плелась нога за ногу. И халат на ней был туго затянут пояском, и глаза смотрели без сонной поволоки.

– Леня! – сказала она ему в спину глубоким звучным голосом. – Я должна с тобой серьезно поговорить!

Несмотря на отличную реакцию, выработанную еще в цирковом училище, Ленина рука дрогнула, и несколько капель кофе пролилось на блюдце. Однако он удержал чашку, перенес ее на стол и только тогда посмотрел на Лолу. Слегка нахмурил брови, увидев, что она в полной боевой готовности, и решил не расслабляться. Мало ли что Лолке придет в голову, нужно быть начеку. Обычно такой ее серьезный тон не предвещал ничего хорошего.

Молниеносно в уме Леня перебрал свои прегрешения. Он ничего не разбил, да Лолка не стала бы ругаться по такому мелкому поводу, он не забыл заплатить за квартиру, в противном случае Лолка сразу обозвала бы его склеротиком, да и все на этом. Он не забыл купить зверям корма, причем взял именно то, что нужно, и еще витамины для кота прихватил. Утром, когда чистил зубы, он аккуратно протер зеркало, чтобы Лола не ругалась, что он заплевывает его пастой. Он даже не разбросал свою одежду – просто не успел с утра. Оставалось что-то более серьезное.

Леня Маркиз был мужчиной любвеобильным. То есть его любили девушки и женщины постарше, а он всех одаривал вниманием и находил теплые слова. Его деловая партнерша Лола была очень этим недовольна. Несмотря на то что, начиная работать вместе, компаньоны договорились не смешивать личное и служебное, Лола элементарно ревновала. Хотя ни за что бы в этом не призналась даже себе.

Маркиз прекрасно знал, как может ревнивая женщина испортить жизнь. Особенно такая изобретательная и артистичная, как Лолка. И тщательно скрывал свои похождения. Но что там какой-нибудь Шерлок Холмс по сравнению с Лолой, если она захочет вывести его, Маркиза, на чистую воду? И рядом не стоял, давно бы утопился от стыда в ванне на своей Бейкер-стрит!

Лихорадочно перебирая в голове свои встречи за последние дни, Леня слегка подогрел сливки, налил их в красивый молочник и поставил перед Лолой. А сахарницу, наоборот, отодвинул, потому что Лола пила утренний кофе со сливками, но без сахара.

– Пей, дорогая, а то остынет, – ласково сказал он и, видя, что Лола даже не протянула руку к чашке, слегка запаниковал.

Неужели Лолка видела,