Светлана Бестужева-Лада - Загадки шестнадцатого этажа
Молодой милиционер оказался благородным человеком и умолчал о моем «боевом зонтике». Я тоже никому ничего не говорила, даже мужу. Он и так до сих пор не может мне простить, что я не дала ему хотя бы поиграть настоящим черепом. Милиция могла бы денек подождать.
А я считаю, что к милиции нужно относиться уважительно и помогать ей по мере сил. Мало ли что…
НЕУЧАСТИЕ В УБИЙСТВЕ
В необычайно теплый апрельский вечер, когда половина трудящихся уже вовсю отмечала день рождения дедушки Ленина, а вторая половина не менее активно готовилась встречать Пасху, я в силу ряда обстоятельств оказалась лишней на этом празднике жизни. Проще говоря, валялась с гриппом. Настроение по этому поводу было — хуже некуда, причем его полностью разделял со мной муж, которому пришлось быть и медсестрой, и сиделкой в одном лице, вместо того, чтобы дегустировать всякие вкусные вещи моего приготовления.
Врача, который, по идее, должен был прийти «в течение дня», все еще не было. Поэтому на звонок во входную дверь мой муж отреагировал необдуманно — сразу открыл. Чего на нашем этаже в принципе делать не рекомендуется, поскольку возможны любые сюрпризы.
Вот и на сей раз за дверью оказался вовсе и не врач, а молоденькая соседка из четырехкомнатной квартиры другого, не нашего, тамбура. Обычно она приходит, чтобы позвонить по телефону, дома ей мешают мать и бабушка. Но на сей раз все было гораздо интереснее.
— Ради Бога, помогите! — закричала она с порога. — Она сейчас ее убьет! Скорее, скорее!
Муж мой вообще-то не любит спешки и суеты, да к тому же считает (не без оснований), что женщины склонны все преувеличивать и драматизировать. Поэтому он достаточно спокойно отправился за соседкой, бросив мне на ходу:
— Через пять минут вернусь, а ты лежи и не прыгай. Разберемся.
Вернулся он действительно очень быстро и на мой вопросительный взгляд отозвался не без раздражения:
— Я им посоветовал вызвать милицию. Мать там лупит бабку доской от серванта по голове, дочка бегает вокруг и кричит, бабка отбивается… Самое интересное, что все они трезвые.
Последнее меня не заинтересовало и не удивило. Эти наши соседи действительно спиртного в рот не брали. Что не мешало им периодически колошматить друг друга «по кругу». Бабка считала, что двадцатилетнюю внучку по-прежнему лучше всего воспитывать ремнем, и пыталась это делать. Та в свою очередь вполне могла запустить чашкой или туфлей — что под руку подвернется — в мамочку или в бабулю. Мамочка частенько давала своей дочке оплеухи, а на бабулю, собственную мать, орала так, что было слышно у нас через лестничную площадку и четыре двери: две тамбурные и две квартирные. По-видимому, в этой семье все мешали друг другу жить, хотя разъезжаться, похоже, не собирались.
— Ты хоть доску у нее отобрал? — вяло поинтересовалась я.
Доска — это был уже новый реквизит. Мебелью там до сего дня не дрались.
— Отобрал, отобрал, успокойся. Дернул же меня черт ей дверь открыть! Еще и Алевтина там встряла…
Тут я могла только посочувствовать. Алевти¬на — украшение нашего этажа. Это — пенсионерка-алкоголичка, которую за последние десять лет никто и никогда не видел трезвой, зато всегда замечал кем-то избитой. Живет она в двухкомнатной квартире одна, к себе никого не пускает и откуда берет свежие синяки, непонятно. Сама она утверждает, что к ней повадились ходить по ночам пациенты из расположенного рядом Института имени Сербского (где преступники проверяются врачами на предмет вменяемости), причем ходят они исключительно через балкон. Вариант, конечно, интересный, если учесть, что этаж у нас — шестнадцатый.
— А этой что надо было? — изо всех сил пыталась я поддержать диалог.
Валяться молча — нестерпимо скучно, читать я не могла из-за высокой температуры, телевизор стоял в соседней комнате. А тут хоть какое-то развлечение.
— Советы давала. Как лучше доску отобрать, как вредно пить, ну и так далее… Все, лежи тихо, больше я об этих полоумных говорить не желаю.
Похоже, я задремала, потому что очнулась от звонка в дверь.
— Наконец-то, — пробурчал муж на ходу и… снова распахнул входную дверь, не поглядев в глазок.
Нет, это был не врач. Это был всего-навсего милицейский наряд, по-видимому, все-таки вызванный нашими воинственными соседками.
— Вам придется проехать с нами, — довольно вежливо обратился один из милиционеров к моему мужу, установив его личность.
— А что, собственно, случилось? — спросили мы в унисон (я свой голос подавала из комнаты, благо от моей постели до входной двери метра два, не более).
— В соседней квартире убита старушка.
— Убита все-таки? А при чем тут я?
— А при том, что вы, по показаниям дочери и внучки потерпевшей, пришли к ним в квартиру якобы за спичками и нанесли старушке удар доской по голове.
— Чушь какая! — не выдержала я. — Они там дрались между собой, младшая прибежала просить моего мужа разнять ее мать и бабку. Он пошел и через три минуты вернулся, а им посоветовал вызвать милицию.
— Вот они и вызвали. А наше дело разобраться. Есть труп, есть подозреваемый, есть три свидетеля.
— А третий кто?
— Соседка из квартиры рядом.
— Ну, это свидетель надежный, — ядовито заметила я. — Спросите у вас в отделении, сколько раз к ней через балкон уголовники наведываются, как ее в лифте насилуют по три раза в неделю… Она же пьяная, вы что, не видели?
— Но родственницы-то потерпевшей трезвые!
— Это точно, — удрученно вздохнул мой муж. — Лучше б они тоже пили, понятно было бы, с чего друг друга лупят.
— Ну, это к делу не относится, — уже с раздражением сказал милиционер. — Собирайтесь, я вам сказал, поедем в отделение. Чем вам старушка помешала, ума не приложу…
— Это он на ней тренировался! — не выдержала я пафоса момента. — А на самом деле собирался убить меня.
Взгляд, брошенный на меня мужем, тянул на увесистую могильную плиту и разом придавил неуместный всплеск веселья. Тут, через повышенную температуру и общую ослабленность организма до меня начала доходить жуткая реальность происходящего. Скорее, впрочем, нереальность.
— Вы не можете его забрать! — взмолилась я. — У меня температура, я не встаю с постели и должна остаться одна? Да вы с ума сошли!
— Это вы, гражданка, сошли с ума, — немедленно отпарировал милиционер. — Только что заявили, что муж собирался убить вас, а для практики, так сказать, укокошил старушку, и хотите, чтобы мы оставили вас с ним вдвоем?
— Доигралась? — со зловещей нежностью спросил меня муж. — Товарищи милиционеры, жена просто неудачно пошутила. Никого я не убивал и убивать не собираюсь.
— Следователь разберется.
«А прокурор добавит», — вертелось у меня на языке, но я его прикусила. Положение складывалось, мягко говоря, хреновое, без преувеличений. Хотя, собственно, что я паникую? Начальник отделения — наш добрый знакомый, сейчас позвоню ему и все наладится. О своем намерении я сообщила милиционерам, но понимания с их стороны не встретила. Оказывается, их начальство привыкло отдыхать со второй половины дня субботы, если нет никаких ЧП, а бытовое убийство старушки в разряд таковых не попадало.
— А Владимир Иванович? — ухватилась я за нашу последнюю надежду — знакомого следователя.
— В отпуске, — добили меня блюстители порядка. — Все, хватит разговоры разговаривать, собирайтесь. Посидит ваш супруг в КПЗ до понедельника, ничего с ним не будет. «Скорую» за трупом мы вызвали, как заберут, так и мы поедем.
— А как же я?
Ответа не последовало. По мнению милиции, обсуждать больше было нечего. Преступление раскрыто, что называется, «по горячим следам», следователю останется только все оформить — и в суд. Конфетка, а не дело!
Глубоко вздохнув, я предприняла еще одну попытку достучаться до здравого смысла стражей правопорядка. Минут десять со всей доступной мне убедительностью пыталась доказать, что версия наших соседок гроша ломаного не стоит. Не мог мой муж отправиться к ним за спичками, потому что мы ими не пользуемся. У нас в ходу зажигалки — для плиты и для сигарет. Соседка прибежала в истерике и кричала, что ее мать убивает бабку или наоборот — непонятно было, и что мой муж должен был пойти и помочь разобраться. Да он и дверь-то открыл только потому, что мы ждем врача.
— И вообще он собирался смотреть футбол! — выкрикнула я последний пришедший мне в голову аргумент. Самый, пожалуй, идиотский.
Как ни странно, на него-то милиционеры внимание и обратили.
— Точно! Сейчас как раз второй тайм начался. У вас где телевизор? Вы, гражданин, собирайтесь потихонечку, а мы рядом посидим. Вы ведь в той комнате будете вещи собирать? Пока еще «скорая» будет…
И вся эта милая троица отправилась в соседнюю комнату, где телевизор целый час разорялся впустую. Я же получила временную передышку. Уж кто-кто, а я прекрасно знала, что муж не в состоянии даже на работу укомплектоваться без моей помощи: то зажигалка пропадает, то мундштук, то нужные бумаги бесследно исчезают. А уж собрать носильные вещи, «все для первого ночлега», знаменитую «допровскую корзинку»… Либо милиционерам придется просить меня о помощи (а это произойдет не раньше, чем закончится матч), либо им нужно будет расстрелять на месте мою лучшую половину. Третьего не дано.
