Дарья Калинина - Свекровь для белоснежки
И Аня азартно принялась вспоминать каких-то общих знакомых, кто и что сказал, кто, на кого, как посмотрел. Лесе стало неинтересно. Тем более что она поняла: сделать выговор кузинам ей сегодня не удастся. Задушевного ночного разговора с этими трещотками не получится. Одна занята, болтая с кавалером. А вторая без умолку чешет языком с подружками.
Так что Леся побрела в кухню. Почему-то от услышанных новостей она сильно разволновалась. Сердце у нее стучало быстро-быстро. Во рту пересохло, и появился какой-то гадкий привкус. Так что Леся налила себе стакан воды и с наслаждением выпила ее. Какая все-таки вкусная местная вода! Дядя Гена привозил воду с родника, она была сладкая и пилась легко. Казалось, такой воды можно выпить сразу литр, и все равно будет хотеться еще.
Выпив один стакан и налив второй, Леся присела за стол. Ей хотелось обдумать те новости, которые довелось только что подслушать. Из разговора Леся поняла, что Таня не только завела кавалера, но еще и собирается отправиться завтра куда-то вместе с ним, вместо того чтобы провести время с сестрой и друзьями в летнем лагере, куда ее посылают родители.
Леся отхлебнула еще глоток и озабоченно пробормотала:
– Ничего не понимаю… Что же они задумали?
Однако, если судить по веселому голосу Ани, ничего плохого она от завтрашнего дня не ждала. Значит, что бы там ни затеяла Таня, ничего опасного в этом деле оказаться не могло.
– Ну, не маленькие уже. Наверное, Таня по дороге в лагерь собирается встретиться со своим бойфрендом. Или даже в самом лагере! Может быть, он вожатый? Или будет в одном с ней отряде?
Мыслей и предположений в голове у Леси было много. Леся так разволновалась, вспоминая свое собственное прошлое, когда она тоже ездила в молодежные лагеря! И совсем как у Тани, у нее тоже была одна тайная любовь. Но помимо этой тайной любви, было еще несколько ухажеров, которых она придерживала, пока тот желанный и главный не обратит наконец на нее внимание. Но он так и не обратил. И в результате Леся провела смену хотя и весело, дурача голову влюбленным в нее мальчишкам, но в самом главном так и не преуспела.
Вспомнив себя молодой, Леся даже развеселилась и вернулась обратно в спальню, уже сильно жалея, что они с Эдиком сейчас не у себя дома. И что на балконе ворочаются тетя Лена с дядей Геной, которые слышат из своей спальни каждый звук. И вздумай они с Эдиком поскрипеть сейчас немножко или даже очень «множко» кроватью, наутро будет некуда деваться от взглядов дяди и тети.
Но возможно, это бы и не остановило Лесю, так уж раззадорили ее воспоминания юности. В конце концов, в квартире есть и другие укромные уголки, например, ванная или… или вовсе можно подняться на крышу, полюбоваться звездами, которые так чудно хороши на темном открытом небе. Однако когда Леся вернулась назад в спальню, то обнаружила Эдика крепко спящим. Не желая сдаваться, Леся потрясла его сначала осторожно, потом посильнее. Но Эдик в ответ лишь бормотал всякую несуразицу, да еще и отбрыкивался от нее.
Понять, что любимая женщина хочет от него любви, он категорически не желал. Наконец Леся и сама почувствовала, что весь ее запал ушел на то, чтобы добудиться Эдика. И теперь, даже если он и проснется, уже ей самой ничего не хочется. Так что она просто прилегла рядом с любимым, закрыла глаза и погрузилась в сладостные воспоминания о том, кто когда-то так сильно запал ей в душу, в ее шестнадцатое лето жизни.
– А ты спи-спи, – мстительно сказала она, глядя на безмятежного Эдика. – Вот так все на свете и проспишь!
Но Эдик и после этого не образумился. Скорее всего, он ничего не услышал. И Леся продолжала вспоминать свою давнюю любовь, ничуть не смущаясь, что не может воскресить в памяти даже то, какого цвета были у него глаза.
Но разве это так уж важно – голубые у него были глаза или серые? Важно то, что Леся вновь переживала то волшебное чувство первой влюбленности, сладостное и вместе с тем необычайно лихое и веселое.
Те чувства, которые мы переживаем в ранней юности, поистине величайшая наша драгоценность. Ведь их уже никогда не доведется пережить вновь. Даже если впоследствии мы и влюбляемся, это уже чувство взрослого и умудренного опытом и ошибками человека. Сердце его покрылось многочисленными шрамами, потеряло значительную долю своей чувствительности.
С годами мы становимся такими отвратительно мудрыми, так цинично смеемся над своими прошлыми ошибками и заблуждениями! Увы, смех этот горек и означает лишь одно – нам уже никогда не испытать ни сладости первой любви, ни боли от первого предательства. Как кожа на месте операционного шрама уже никогда не обретет прежней чувствительности, так и нашим чувствам уже не вернуть себе первоначальной силы.
Но в юности, когда мы просто любим, еще не думая ни о чем другом, наши чувства обострены до предела. И память о пережитых в ту пору сладостных мгновениях иной раз способна воскресить и саму нашу юность, и нас самих – юных и таких трогательно прекрасных в своей первозданной наивности.
Глава 3
Леся и сама не заметила, как заснула. Она спала крепко и сладко, а сны, которые ей снились, были необычайно красочными. Начался ее первый сон с того, что Леся бежала, спасаясь от нежданно начавшегося теплого летнего дождя. Ливень застиг ее в поле, и девушка побежала в город, к людям, к домам, способным дать ей укрытие. Мокрые цветы и трава хлестали ее по ногам своими стебельками, побуждая бежать еще быстрее.
Второй сон начался после того, как Леся забежала наконец в магазин, дверь которого была призывно открыта ей навстречу. Там она стала покупать второпях многочисленные, причем совершенно ненужные ей вещи. Какие-то железные болванки, шестеренки и разводные ключи. Зачем ей эти вещи, она не понимала даже во сне, но накладывала и накладывала их в кучу своих покупок, совсем не думая, куда потом пристроит всю эту гору металлолома.
Затем начался третий сон – совершенно волшебный. И начался он в тот момент, когда к Лесе подошел продавец, с которым она и завела важный и очень обстоятельный разговор обо всех магазинных новинках и сделанных ею покупках. Продавец этот был удивительно похож на ту самую ее давнюю и, как она думала, прочно забытую любовь. Во сне он очень тактично дал понять Лесе, что она набрала не то, что совсем уж хлам, но определенно выбрала вещи, которые ей лично не нужны и никогда не пригодятся. И предложил помочь выбрать то, что принесет ей самой радость.
Леся слушала его и не слышала. Она смотрела на продавца и думала о своем. А именно: оказалось, глаза у него были не серые, не голубые, а карие. С красивыми золотистыми точками, рассыпанными ближе к центру.
Подумать только, как она могла забыть такие чудесные глаза?
– Вставай, соня! – услышала она чей-то голос. – Вставай, а то все пропустишь!
– Что? – сонно пробормотала Леся, еще толком не проснувшись. – Что я пропущу?
– Завтрак! Что же еще?
Леся потянула носом и улыбнулась. Запахи в квартире носились и впрямь просто потрясающие. Она открыла глаза и увидела стоящего перед кроватью Эдика.
– Твоя тетка готовит с семи утра, – сказал ей муж. – Наготовила на целый полк.
– Что же она меня не разбудила? Я бы ей помогла.
– Она велела тебя не трогать.
Леся невольно улыбнулась. А что, ведь неплохо иной раз побыть чьей-то любимой девочкой. Леся уже и забыла, как это приятно, когда кто-то из старших в роду женщин суетится по утрам в кухне, давая возможность молодежи поваляться чуточку подольше.
– Вставай, – повторил Эдик, заметив, что у Леси хорошее настроение. – А то твои кузины уже потопали в кухню. Если мы с тобой не поспешим, они расхватают все самое вкусненькое.
Но Эдик напрасно боялся. Тетя Лена наготовила столько всякой всячины, что было решительно непонятно, как они все это съедят. На накрытом клетчатой скатертью с веселенькими красными оборочками столе было выставлено столько еды, что свободного места совсем не оставалось. А тетя Лена продолжала метать все новые и новые яства. Некоторые тарелки вставали уже вторым рядом, не хотели прочно держаться, и время от времени кому-то приходилось подхватывать сползающее блюдечко или мисочку.
На столе были домашняя колбаска, порезанная аппетитными кружочками, запеченный печеночный паштет, белый мягкий сыр. В тарелках лежал поджаренный бекон, который надо было есть с яичницей. Также были свежие, еще горячие пирожки с капустой, к ним предлагался соус из свежей сметаны, смешанной с мелко порубленной зеленью и дробленым орехом.
Увидев племянницу, тетя Лена помахала ей перемазанной в муке рукой:
– Леся! Жарю твои любимые сырники.
– Спасибо, тетечка.
На самом деле Леся была совершенно равнодушна к тетиным сырникам, но она знала, что это блюдо любит Таня. Точно так же как пироги с капустой были явно сделаны для Ани. Ну а прочим блюдам мог порадоваться дядя Гена. Леся, которая привыкла довольствоваться на завтрак мисочкой каши-размазни, фруктами и чашкой чего-нибудь горячего и жидкого, сейчас растерянно озиралась по сторонам. Что же ей съесть? Ничего из того, что она видела, ей не хотелось. И вообще, если начинать день с колбасы или сала, то к чему это в итоге приведет?
