Иоанна Хмелевская - Похищение на бис
Минута оказалась весьма продолжительной, ибо, когда контакт снова наладился, Лонцкий с Аней уже вышли из спальни после длительной конференции. Лонцкого прямо-таки распирало от решимости и нетерпения.
Позвольте, господа, я все объясню, — обратился он к присутствующим. — Нами было получено заявление от насмерть перепуганной семьи, что, во-первых, некая Иоланта Хмелевская действительно пропала. Во-вторых, у нее остались больная мать, сын и двое малолетних детей. В-третьих, она сама позвонила домой, непонятно, как ей это удалось, вся в истерике и в слезах, ничего толком не сказала. А в-четвертых, ее приняли за писательницу Хмелевскую и потребовали выкуп в полмиллиона евро. Несмотря на предостережения похитителей, семья решилась нам об этом сообщить. Особенно им непонятно, при чем здесь писательница, откуда такая ошибка?
Реакцией на это объяснение стала гробовая тишина. Присутствующим требовалось некоторое время, чтобы переварить и усвоить услышанное. Кроме меня, так как все вышесказанное странным образом совпадало с моими догадками.
Я первой и начала.
— Кретины вам попались пирамидальные, как отсюда до Австралии, и даже дальше, вокруг солнца. — Мой мозг тем временем в режиме ускоренной перемотки прокручивал обрывки воспоминаний. — Иоланта, а не Ивона?
— Иоланта.
— А что, у тебя есть что сказать? — жадно заинтересовалась Мартуся.
— Да было что-то такое, не могу вспомнить… — Я снова замолкла, стараясь упорядочить мысли.
Компания моих гостей опять оживилась. Все принялись обсуждать поступившую информацию.
— Мать больная! Так вот откуда эта дочка и этот сын!
— А сколько ей лет, этой похищенной?
— Пятьдесят восемь.
— И у нее дети малые? — недоверчиво скривилась Малгося.
— Дети не ее, а сына. Ей они внуки.
— Телефонный урод что-то вякал о внуке.
Малгося принесла очередную бутылку вина и стаканы, устроилась в кресле и затребовала подробности:
— Погодите. А где мамаша этих детей?
— Давно сбежала. Лет шесть назад. И ее, правильно, звали Ивона Это может иметь значение. Что вы об этом знаете?
— Совсем ничего. Была одна сумасшедшая, которая под меня косила. Тому уж лет пятнадцать с гаком! Кажется, ее звали Ивона Разные типы мне тогда названивали. Телефон у меня был тогда обычный, каждый мог в книге найти, вот среди них и попалась одна пыльным мешком ударенная, что уверяла, будто я это она. Или она — это я, она все время путалась в терминологии. Даже претензии предъявляла, что я под нее работаю. Но вот кем она была и что еще болтала, убей меня бог не помню.
— Может, еще что вспомнишь?
— Как вам сказать. Всяких глупых звонков тогда хватало… К примеру, кто-то стукнул, что мой муж с какой-то шлюхой обжимается. Доброжелатель, по всей видимости, был не в курсе, что я давным-давно в разводе, и кто с кем трахается — мне по барабану. Та корова была, помнится, жутко настырная и производила впечатление особы молодой и по преимуществу пьяной. Я в ту пору к таким цирковым номерам уже привыкла и частенько просто отключала телефон.
В обращенном ко мне взгляде Лонцкого смешались чувства неудовольствия и резкого осуждения. Я была с ним вполне солидарна, на его месте и я думала бы о себе еще хуже.
— Маловато фактов, — недовольно заметил инспектор, — однако вполне возможно, что нынешняя ошибка уходит корнями именно в те времена..
При одной мысли об этом меня передернуло:
— Что? Опять та баба? Ну нет, тогда я не играю, и пусть ее умыкают без меня. Пусть только позвонят уж я им предложу с ней навеки подружиться и даже зачислить в банду..
— Вы не можете этого сделать!
— А отрезанные фрагменты тела пусть сами зажарят и слопают…
— Прекрати сейчас же! — отчаянно взвизгнула Мартуся. — Меня сейчас стошнит! Я теперь в рот ничего не возьму!
— Кроме пива, — с авторитетным видом заверил ее Витек.
— Почему это я не могу этого сделать? — с небольшой задержкой поинтересовалась я.
Оба полицейских выглядели так, будто служебные обязанности вдруг стали для них неподъемным бременем. Они сначала взглянули друг на друга, потом на Аню. У той ни один мускул на лице не дрогнул.
— Дело здесь не в бабе, — пустился в объяснения Беляк. — То есть, разумеется, человек — всегда человек, независимо от его умственных способностей, и жертву просто так в руках похитителей не оставляют. Кроме того, обстоятельства дела указывают на то, что в свое время вас доставала своими звонками невестка, а сейчас похитили тещу. А где вы, собственно говоря, были прописаны пятнадцать лет назад? Здесь?
— Пятнадцать лет назад здесь было чистое поле и паслись коровки. А я жила на Нижнем Мокотове.
— И переехали вы, оставив телефон вместе с номером?
— Понятное дело, какой мне прок от этого номера? Здесь своя АТС.
— Там имела место смена жильцов?
— Имела. И очень даже частая, но я ничего об этом не знаю.
— Зато я знаю. Хозяйкой квартиры на настоящий момент является некая Иоланта Хмелевская. Так ее зовут. Никакая не писательница, всю жизнь занималась кулинарией. Похитители приняли ее за вас.
— Ничего себе! — обиделась Клара — С какой это стати? Иоланта?
— Иоланта и Иоанна звучит похоже.
Оба опера тяжко вздохнули. Лонцкий, похоже, исчерпал весь свой запас болтливости, и за дело снова принялся Беляк.
— Мы бы, конечно, оставили вас, господа, в покое, частных лиц к следствию не привлекают, но эта странная ошибка похитителей с телефоном может оказаться для нас весьма полезной. Сейчас они наверняка меняют место дислокации, чтобы труднее было их вычислить, но вот-вот снова позвонят. И тогда ваш сын должен взять трубку…
— Это какой-такой мой сын, интересно? Один сейчас в Греции, другой в Канаде. Я же сказала, их при всем желании к этому делу не пришьешь. А мамашу этой бабы я, похоже, скомпрометировала окончательно и бесповоротно, вряд ли они захотят с ней дальше общаться.
Беляк огляделся и без колебания указал на Витека.
— Вы.
— А почему не ее настоящий сын? — попыталась возражать Мартуся.
— Потому что его здесь нет. А звонят сюда. Ее настоящего сына сюда привозить не будем. Он об ошибке ничего не знает и лучше пускай и дальше не догадывается.
— А как они семье сообщили, что будут ей уши резать? — встряла Малгося. — Не по телефону?
— В письменном виде. Конверт подсунули под дверь. Традиционный метод, буквы вырезаны из газеты, причем из разных. Сумма выкупа и угрозы.
— Но ведь она же в слезах туда звонила?
— Свой-то телефон знала!
— И те уроды не заметили, какой номер набирала? Возможно. А что, ловкая тетка.
— Истерика ей помогла! — обрадовалась Мартуся. — Вот видите? Иногда полезно впадать в истерику!
— Ну, если с чувством меры… Главное, не переборщить…
— Ясное дело, если она по кулинарной части крутится, должна быть ловкой…
Беляк с ангельским спокойствием ожидал, когда схлынет волна общественной активности. Сейчас его интересовал только Витек.
— Есть шанс, что похитители попытаются договориться о времени и месте передачи выкупа, для нас это ценная информация, поэтому вы должны…
— А что, я не прочь, — неожиданно охотно согласился Витек. — Могу даже обещать, что буду держать в руке чемоданчик с наличными. Только вот прямо сейчас никуда не поеду, — закончил он удовлетворенно, позвякивая льдом в бокале с выпивкой.
— Сначала тебе придется полаяться насчет похищенной мамаши, — проворчала я. — Обмен из рук в руки, иначе — облом!
— Да вы что, какой обмен из рук в руки? — всполошилась Малгося. — Меня кто спросил, хочу я вдовой остаться?
— А хочешь? — живо заинтересовалась Мартуся.
— Ага, уже разбежалась!
— Я же сказал, что не поеду, — возмутился Витек.
— Вам рисковать не придется. — Беляку с трудом удалось вставить свое слово. — И чемоданчик вам не понадобится. Надо просто, чтобы преступник был уверен, что говорит с сыном жертвы, иначе не назовет ни времени, ни, что еще важнее, места встречи…
— Попробуй всхлипывать и сморкаться, — подсказала Мартуся.
Витек даже обиделся:
— При такой-то выпивке?
Телефон зазвонил. И хотя все этого ждали, звонок снова вогнал нас в ступор. Опомнившись, я сняла трубку и попыталась всучить ее Витеку, хотя переговорное устройство по-прежнему орало на весь дом Витек стоял слишком далеко и до трубки все равно не мог дотянуться, поэтому Беляк ее у меня отобрал и положил на стол.
— Але, — произнес Витек с каменным спокойствием.
— Бабки готовы? — грубо спросил второй дебил, который, с точки зрения Малгоси, был глупее, чем первый. Или все-таки первый был хуже?
— Притормози, не горит. Дай-ка с мамашей перетереть.
— В хате перетрешь. Все бабло собрал или нет?
Витек не хлюпал косом и не пускал слезу, вместо этого он вдруг превратился в упрямого тупицу.
