Дарья Донцова - Али-Баба и сорок разбойниц

— Она была! — выкрикнул я.

— Ты чего? — попятился эвакуаторщик.

Я подбежал к нему.

— Как вас зовут?

— Леха, — оторопело ответил парень.

— Леша, там в овраге женщина! У вас есть лопата?

— Есть, — кивнул Леха, — как не быть! Куда ж без нее? Вон висит!

Я схватил орудие землекопа и бросился к оврагу. Значит, несчастная девушка, возникшая в свете фар, никакое не привидение. Я сбил ее, а она своим внезапным появлением спасла мне жизнь. Да, именно так. Не возникни внезапно в свете фар ее лицо, бледное, с огромными глазами и крупной родинкой на щеке, я бы не стал выворачивать руль влево и не попал бы в кювет. Нет, я пронесся бы еще несколько метров и слетел с высокого обрыва в карьер. Я убил незнакомку и тем самым спас себя.

Я орудовал лопатой, как сумасшедший, снег летел в разные стороны, забивался в ботинки, в рукава… Леша пару мгновений стоял молча, потом спустился в кювет, отнял у меня лопату и сказал:

— Сбрендил, да?

— Там девушка, — я указал пальцем в снег.

Леша покачал головой.

— Привиделось тебе.

— Нет! Буду ее искать.

— Некогда мне тут толкаться, — обозлился Леша, — мне по времени платят.

Я сунул ему свой кошелек.

— Возьмите сколько надо!

— Ну, раз так, — протянул эвакуаторщик и вернулся в кабину.

Я продолжал раскапывать снег и через полчаса был вынужден признать: никакого изуродованного тела в кювете нет. Чувствуя невероятную усталость, я сел в кабину эвакуатора. Леша хмыкнул:

— Ты к доктору, в сумасшедший дом, сходи, там тебе помогут!

Я тупо уставился в окно. Какой смысл разговаривать с этим черствым парнем?

Дома я вынул из кармана шапочку и стал ее внимательно изучать. Если бы не странная, коническая форма, то головной убор походил бы на тот, который носят врачи и медсестры. Но, насколько я знаю, медики носят нечто похожее на беретки или «таблетки». А тут многоугольная, странная конструкция, собранная из шести клиньев. Значит, девушка была… Отчего она стояла на пустом шоссе, зимой, вечером, одна, да еще без верхней одежды? Я очень хорошо помню ее лицо, голую шею и воротничок белой блузки или платья. Куда подевался труп? А может, незнакомка не пострадала? Успела увернуться от «десятки» и убежала? Может, ее и не было? Вдруг инспектор ГАИ прав? Мне привиделся фантом! При этой мысли я обозлился и одернул себя. Ну, Иван Павлович, совсем ты разума лишился! В призраки верить стал! А шапочка? Она-то вполне материальна!

Нет, эта загадка имеет простое объяснение. Тела в овраге не было, это точно, я перелопатил весь снег. Уйти сбитая девушка не могла, значит, ее и не существовало, это был глюк. Я был страшно напуган нештатной ситуацией, судорожно пытался затормозить, отсюда и неадекватное восприятие действительности. А шапочка? Небось лежала в канаве давно и прилипла к фаре…

Пальцы помяли белую ткань. Не слишком-то похоже, что она валялась пару недель под открытым небом. И что прикажете делать? Рассказать Норе? Или не стоит? Совсем запутавшись, я лег на кровать и взял газету. Под руки попалась «Комсомольская правда», даже не знаю, каким образом это издание очутилось у меня на столике. Я вообще-то следую совету профессора Преображенского, который настоятельно рекомендовал не читать газет на ночь. Скорей всего, я случайно прихватил «Комсомолку» из кабинета Норы вместе с ворохом писем, пришедших в наш фонд «Милосердие». Вот моя хозяйка — та настоящая газетоманка, пролистывает кучу печатных изданий, самых разных, от натужно-респектабельных до откровенно желтых. Она не брезгует ничем и порой страшно веселится, зачитывая мне статьи типа: «В деревне „W“ женщина, сожительствовавшая с котом, родила черепаху». Наши газетчики меня искренне поражают. Если уж печатаешь на страницах своего издания откровенную утку, то постарайся придать ей хотя бы налет правдивости. Хотя люди вроде нашей домработницы Ленки охотно станут повторять эту глупость.

Я бездумно листал «Комсомолку», потом мне стало скучно. Лучше уж возьму Сенеку или Аристофана. Но для этого надо встать, а сил нет. Бессонная ночь давала о себе знать. Я положил «Комсомолку» на столик и уже совсем было решил вздремнуть, но тут перед глазами вновь возникло лицо той девушки с дороги: огромные глаза, большая родинка на щеке, крупные, пухлые, сексуальные губы. Только шапочки на ее голове не было, волосы красивыми волнами спускались на плечи. Мне понадобилась целая минута, чтобы сообразить: я вижу не глюк, не привидение. Смотрю на фотографию, помещенную на последней странице «Комсомолки».

Сами понимаете, что сон с меня словно ветром сдуло. Я сел, схватил газету и впился глазами в текст. «Ушла из дома и не вернулась. В декабре прошлого года, в районе девяти часов вечера пропала Ирина Медведева, студентка УПИ. Ирина Медведева была одета в темно-зеленую куртку с капюшоном, отороченным мехом лисы, от фирмы „Барберис“, темно-коричневые вельветовые джинсы „Прада“, светло-розовый пуловер „Томми Хилфипер“ и сапоги „Альберто Челлини“ из кожи питона черного цвета, на меху. Нижнее белье: комплект от Валентино телесного цвета. При себе имела черную сумочку, часы „Шопард“, серьги и два кольца той же фирмы, мобильный телефон „Нокиа“. Рост — 1,64, вес — 50 кг, глаза — темно-карие, волосы цвета шатен, вьющиеся. Особая примета: крупная родинка на щеке. Если кому известно о местонахождении Ирины Медведевой, просим сообщить по телефонам…»

Далее шли цифры и фраза, набранная более ярким шрифтом: «Гарантируется огромное вознаграждение».

Глава 4

Я перечитал заметку трижды и только потом побежал в кабинет хозяйки.

— Нора!

Элеонора отложила счета, подняла на меня глаза и хмыкнула:

— Ну? Что еще плохого случилось? Домработница пришла?

— Ленка? — удивился я. — Но она ведь в больнице, со сломанной ногой! Вы забыли?

Нора хмыкнула.

— Почему ты считаешь меня дурой, вроде никаких поводов к этому я не даю. Естественно, я понимаю, что Ленка застряла в больнице максимум месяца на три, а при ее весе полагаю, что и через полгода она еще не сможет приступить к своим обязанностям. Я наняла другую бабу, она скоро должна явиться!

Я насторожился. Нора требует от прислуги, чтобы та жила в доме постоянно. Учитывая, что у хозяйки парализованы ноги, это понятно. У меня в ее доме есть большая комната, которую Нора велела обставить в соответствии с моим вкусом.

Более того, она неоднократно подчеркивала, что это и мой дом, поэтому я имею полное право проводить свободное время как хочу. То есть, читай между строк, Элеонора не станет протестовать, если я приведу к себе любовницу. Последнее время Нора открыто стала спрашивать:

— Ваня, ты хочешь прожить жизнь холостяком?

Думается, тут не обошлось без моей маменьки Николетты, которая общается с Элеонорой много лет. Собственно говоря, благодаря этой дружбе я и попал на службу к Норе.

Но мне не слишком хочется приводить в свою берлогу дам. Я снимаю в случае необходимости квартиру, теперь с этим проблем нет. Домработница Ленка тоже живет здесь. У меня к ней куча претензий. Ленка ленива, отвратительно убирает помещения, разгоняя пыль по углам, и всегда переворачивает все бумаги на моем столе. Еще она не умеет гладить рубашки. Я так и не смог внушить неумехе, что на рукаве не должно быть заглаженной складки, спускающейся от плеча к манжету. Готовит домработница отвратительно. Зато она очень честная — не способна взять без разрешения даже спичку. И еще, Ленка неприставучая. Переделав все дела, она запирается в своей спальне и самозабвенно проводит время в кресле у телевизора с вязаньем. Кособокие кофты и пуловеры своего производства она потом дарит мне и Норе на день рождения, а мы, чтобы не обижать «рукодельницу», иногда облачаемся дома в жуткие тряпки и хвалим Ленку.

Одним словом, у нас сложилась семья, пусть немного, на чужой взгляд, странная, но мне в ней комфортно. И вот теперь в квартире должна появиться совершенно неизвестная женщина. Согласитесь, это не слишком приятное известие. А ну как новая домработница окажется истеричкой?

— Вы, надеюсь, нашли ее через агентство? — воскликнул я.

— Нет, — ответила Нора.

Я испугался:

— По объявлению в газете?

— Ваня, — возмутилась хозяйка, — я еще не выжила из ума. Нам ее отдает Раиса Ямпольская.

Я испугался еще больше: Раиса — дочка старинной подруги Норы. Она отличается редкостной жадностью и никогда не делает добра окружающим. Еще она никогда не признается, где раздобыла ту или иную полезную вещь. Как-то раз моя матушка, Николетта, дошла почти до бешенства, пытаясь выяснить, где Раиса взяла мыло с отрубями.

Ямпольская на все ее вопросы отвечала сухо:

— Купила в магазине.

— В каком? — не успокаивалась маменька.

— В большом, — не сдалась Раиса.

Но Николетту тоже трудно сбить с толку, поэтому она не дрогнула.