Наталья Александрова - Птица в пролете
– Это Надя? – спросил звонкий женский голос. – Здравствуйте, это Лиза, Лиза Самохвалова. Я от Саши узнала, что вы дома, я ему на работу звонила. Понимаете, сегодня приезжает Танечка…
– Я знаю, – вставила Надежда.
– А я никак, ну просто никак не могу ее встретить! – извинялась Лиза. – Понимаете, дочка родила, и у нее осложнения какие-то после родов…
– Надеюсь, ничего серьезного? – спросила Надежда.
– Сейчас уже лучше, вскоре обещали выписать, а малышку мы не отдали в больницу, сами знаете, какие там порядки, еще занесут ребенку инфекцию какую-нибудь…
– Понимаю…
– А у зятя руки дырявые, вчера чуть ребенка не уронил! – продолжала Лиза. – Просто боюсь его одного с малышкой оставить! Так что вы уж сами… номер поезда знаете, вагон тоже…
– Но как я ее узнаю? – растерялась Надежда. – Я же ее ни разу в жизни не видела…
– Да и я-то сама тоже последний раз лет пятнадцать назад с ними встречалась! – рассмеялась Лиза. – Понятия не имею, как сейчас Татьяна выглядит. Аня-то светленькая была, волосы легкие, пушистые, как одуванчик… но это когда было… Так что вы напишите просто плакатик, как в аэропорту: ищу, мол, Таню Белолобову…
«Белолобову! – пронеслось у Надежды в мозгу. – Как у матери фамилия, стало быть, не было у Ани никакого мужа…»
Она тут же рассердилась на себя и вежливо простилась с Лизой.
Поезд из Зауральска опоздал всего на двадцать пять минут, так что Надежда недолго маялась на вокзале. Как водится, нужный вагон оказался в самом конце поезда, и Надежда неслась вдоль платформы, опасаясь на бегу, как бы девушка не ушла, и тогда она ее ни за что не найдет. Мелькнула было мысль, что, может, это и к лучшему, но Надежда Николаевна тут же устыдилась, рассердилась на себя и еще больше забеспокоилась. Молодая женщина одна в чужом незнакомом городе, да еще и со зрением проблемы – всякое может случиться, и тогда она, Надежда, никогда себе этого не простит.
Вот и нужный вагон. Люди, торопясь, выходили на перрон, выносили вещи, кто-то обнимался, смеясь и причитая, кто-то передавал маленького ребенка с рук на руки…
Когда Надежда подошла к дверям вагона, намереваясь поговорить с проводницей, толпа немного схлынула и на ступеньках появилась молодая женщина в темных очках. Женщина была стройна и довольно высока ростом, волосы замотаны косынкой, так что непонятно, блондинкой была пассажирка или брюнеткой. Она чуть помедлила на ступеньках, оглядываясь по сторонам, но, видно, сзади напирали, так что девушка быстро шагнула на перрон и отступила в сторону, чтобы не быть сметенной очередной толпой встречающих. В их руки посыпались многочисленные чемоданы и баулы, потом передали престарелую бабушку, потом крепкий нестарый мужик буквально вывалился в объятия трех таких же крепких и нестарых теток. Все четверо были ужасно похожи. Тетки висли на мужике, плакали и кричали: «Пашенька, Пашенька!» – как будто мужик со старухой вернулись не из далекого Зауральска, а из какой-нибудь горячей точки.
За всей этой кутерьмой Надежда чуть было не упустила девицу в темных очках. Когда она, крутя головой, выбралась из толпы, стройный силуэт мелькнул довольно далеко.
– Таня! – закричала Надежда. – Таня Белолобова!
Девица остановилась как вкопанная, потом медленно повернула голову. Надежда подбежала, натыкаясь на встречающих и на ходу извиняясь.
– Ведь вы – Таня? – спросила она. – Я правильно угадала?
– Ну да, – ответила девушка, чуть помедлив, – я Татьяна Белолобова.
– А вы, наверное, ждали, что вас Лизавета Ивановна встретит, Самохвалова? – тараторила Надежда.
– Ну да… – все так же без улыбки ответила девушка.
– Так она не смогла, у нее дочка родила, и там возникли сложности, а я жена Сан Саныча Лебедева, вы у нас жить будете…
– Очень приятно, – соизволила наконец улыбнуться девица и даже сняла очки.
Улыбка у нее была приятная, зубы ровные и белые, тут уж ничего не скажешь. Глаза у девушки оказались большими, темно-карими, ресницы длинные, брови – тонкими дугами… Впрочем, возможно – все дело было в косметике, Надежда не успела рассмотреть. И никакой патологии в этих глазах Надежда не увидела – не слезились они, не моргала девица беспомощно, сняв темные очки, не было у нее на лице беззащитного выражения, какое бывает у сильно близоруких людей.
«Ну и что, – тут же одернула себя Надежда, – я же, в конце концов, не врач и не могу знать все симптомы… А может, у нее не близорукость и не дальнозоркость, а что-то более сложное… например, проблемы с глазным дном или отслоение сетчатки».
Единственное, что заметила Надежда в глазах девушки, – это настороженность. Что ж, тоже можно понять – кругом все незнакомое. Однако могла бы и полюбезнее быть, а она вон снова очки свои напялила.
– Меня зовут Надежда Николаевна, – сухо сказала Надежда.
– А я – Таня, – ответила девица, подхватила нетяжелую дорожную сумку и устремилась к выходу с вокзала.
«Дикая какая-то, – подумала Надежда, – впрочем, может они в Зауральске все такие…»
– Поедем на метро, – сказала она в спину девице, и та тут же повернула в сторону.
«А откуда она знает, что с той стороны удобнее всего войти в метро?» – задумалась Надежда.
– Вы раньше никогда не бывали в нашем городе? – начала она светскую беседу.
– Нет, – ответила Таня и замедлила шаг, – я правильно иду?
– Правильно… – слегка запыхавшись, подтвердила Надежда, – только немножко быстро…
Они помолчали, потом Надежда, чувствуя себя все более неловко, снова завела беседу:
– Что случилось с вашей мамой?
– Инсульт, – коротко ответила Татьяна, не вдаваясь в подробности.
– А вы в отпуске?
– Да, – так же коротко сказала Татьяна, но все же почувствовала, видно, что поведение ее выглядит не слишком любезным, поэтому остановилась и сказала гораздо мягче:
– Вы не беспокойтесь. Я ненадолго, недели на две, не больше.
– Лиза говорила, у вас проблемы со зрением? – продолжала настойчиво расспрашивать Надежда. – Нужна консультация? Я бы могла поспрашивать у знакомых врачей…
– Спасибо, у меня есть направление в Офтальмологический центр профессора Сидорова, – ответила Татьяна, на взгляд Надежды, слишком поспешно.
В метро они беседовали о пустяках, Татьяна оглядывалась по сторонам с любопытством.
– Вот ваше жилье, – сказала Надежда, входя в собственную квартиру, и тут же устремилась на балкон, чтобы полить цветы. Правда, по нынешней дождливой погоде это требовалось делать не часто, но все же в некоторые ящики влага не попадала.
Надежда Николаевна разводила цветы дома только летом и только на балконе, по причине отвратительного характера своего кота Бейсика, который поедал все комнатные растения, кроме кактусов. Собственно, Надежда была больше чем уверена, что и кактус-то противный кот объест, но муж не разрешал ей ставить над котом такие безнравственные эксперименты.
Татьяна оглядела квартиру Надежды без всякого выражения и ничем не выразила своего отношения.
«Хоть бы из вежливости сказала, что в квартире чисто и уютно, – обиделась Надежда, – хоть бы занавески новые похвалила… И вообще, могла бы поблагодарить за заботу в конце концов, я ей совершенно посторонний человек и вовсе не обязана…»
Тут она подумала, что, возможно, девица вовсе не считает, что Сан Саныч Лебедев ей посторонний и как раз от него и ждет проявления заботы. Но она-то, Надежда, тут при чем? Хотя есть такие люди, которые считают, что все им должны.
Когда Надежда вернулась с балкона, Татьяна сняла косынку и причесывалась перед зеркалом. Волосы у нее оказались довольно длинные, прямые и темные. Вообще девушка несомненно была красива, это Надежда заподозрила еще на вокзале. Но вот то, что она темная шатенка, наводило Надежду на нехорошие мысли. Аня Белолобова, по рассказам Лизы, была «светленькая, волосы одуванчиком». А вот муж Надежды был темноглазый и темноволосый.
– Что вы на меня так смотрите? – спросила Таня, оказывается, Надежда пялилась на нее вот уже несколько минут.
– Простите, Таня, вы ведь не похожи на свою маму? – пробормотала Надежда.
– А вы разве ее знали? – слишком воинственно, на взгляд Надежды, спросила Татьяна.
– Нет, но я видела фотографии, – на всякий случай соврала Надежда, – я ведь говорила, что мой муж учился с вашей мамой в институте, потом часто бывал у вас в Зауральске… но это было давно…
– Не помню, – Татьяна пожала плечами.
«Врет!» – уверилась Надежда.
Она показала девушке, где лежит постельное белье и полотенца, провела на кухню.
– Сейчас попьем чаю, и я пойду, – сказала Надежда, – если, конечно, вам не нужна моя помощь.
Татьяна промолчала, из чего Надежда сделала вывод, что гостья ждет не дождется, когда хозяйка наконец уберется и оставит ее одну. Но не так-то просто было сбить с толку Надежду Николаевну Лебедеву, тем более что в данном случае она была у себя дома, а дома, как известно, и стены помогают.
