Три папы, красавица и чудовище - Янина Олеговна Корбут
А как Кукушкин меня шантажировать стал, я испугался. Этот блаженный не знал, что дело-то не в мести и не в бабе. Сустав сейчас в почете живет, как времена сменились, он поднялся, деньги до поры до времени придержал, а потом пустил в оборот. И если то старое дело всплывет, ему лишние проблемы будут. Да и я сразу стану не жилец. Не хотел мать расстраивать, скрывал сначала. Думал, договорюсь с Кукушкиным. Но она сама все поняла. Узнала этого плешивого. Хорошо, что про пропавшее золото только узкий круг людей знали, да и те давно хотели бы забыть. Если б Федька угадал, какой у Сустава ко мне интерес на самом деле, запросил бы сумму в десять раз больше.
Но уезжать бы все равно пришлось. Деньги-то я бы ему дал, не вопрос. Но он бы на одном разе не остановился, доил бы постоянно. А то бы решил и Суставу предложить информацию, с него станется. Тот бы за этим дурачком людей отправил приглядеть, и он бы на хвосте его ко мне привел. Так что мы решили ему денег по первости дать, чтобы он на время присмирел, но отсюда съехать. В нашей Назаровке не осталось жильцов, вот мы и подались, пока дом подыщем подальше от этих мест…
Дослушав исповедь Ивана, я еще больше захандрила. Жизнь представлялась мне несправедливой, слишком быстротечной и полной подводных камней. И то, что ее прожить — не реку перейти, я теперь осознала с пугающей очевидностью.
Через день Славик испуганно сообщил мне, что у Сустава «случайно» сгорела страховая компания, причем здание оказалось не застраховано. Так что это был первый в истории случай, когда змея укусила свой хвост.
— Ты рожу его видела? В газете напечатали. Это же форменная кунсткамера. Вот и представь истоки этого финансового учреждения. Туда ему и дорога. Наверное, братва отомстила ему за маленькие гирьки.
Я попробовала спросить у папы № 2, не был ли он в числе тех, кто посмеивался над маленькими гирьками Сустава, но папа только отмахнулся и предложил мне попробовать новое блюдо его ресторана — стейк-фламбе с соусом Марсала.
Мамуля помирилась с Антуаном, это я могла утверждать точно, потому что все чаще она с кем-то ворковала по скайпу, плотно прикрывая дверь. Наверное, демонстрировала ему свои новые губы. Но при мне про свое личное счастье не упоминала. Видать, опасалась разбередить мои душевные раны.
— Дарина, мне скоро придется уехать, бабуля там одна. Ты же знаешь, она доверчивая, как дитя. Приведет в дом какого-нибудь эмигранта, потом никакими ураганами его оттуда не вычерпаешь. И я хочу, чтобы ты поехала со мной. Тебе надо проветриться.
— Не поеду. Пока не могу.
— Это почему же? — недовольно хмыкнула мамуля, которая считала, что с ее авторитетным мнением спорить себе дороже.
— У Леонида юбилей, — отрезала я, поднимаясь с кровати и решительно рассшторивая окно.
— Ну, если у Леонида… А кто это? — вдруг озаботилась мамуля, а я только рукой махнула.
На работе царила привычная атмосфера. Пахло кофе, чьим-то одеколоном, горячей бумагой из принтера. И еще немного котлетами. Но это от «ссобойки» Славика. Последние дни он старался не отсвечивать и даже реже попадался мне на глаза. К концу рабочего дня я поняла, что мне необходима медитация, и отправилась к папе № 3.
Папа № 3 в данный период жизни все больше практиковал выход в астральный мир, поэтому застать его в сознании было практически нереально. Я тихонько поскреблась в дверь, вошла и уселась на краешке дивана, где папа возлежал в позе Ленина. Как-то так само собой вышло, что я вслух начала вспоминать, с чего началась эта история. И тут же снова задалась вопросом про петушка, дохлых кур, полудохлого мужа и собак: если Марфа не «злодействовала», то вопросы Тамары так и остались без ответа.
Но папа вдруг открыл глаза и вполне членораздельно выдал:
— Не самые дурные те вещи, которых мы больше всего стыдимся: не одно только коварство скрывается под маской — в хитрости бывает так много доброты.
И он отбыл назад, в небытие, а я, немного подумав, прошептала: «Спасибо, папа» — и укрыла его босые ноги пледом.
На следующий день я предложила Славику прокатиться со мной в Петушки: Людочка принесла мне окончательный вариант сценария юбилея, и я хотела порадовать Тамару. Славик охотно согласился ехать: думаю, ему просто не хотелось работать. По дороге он вздыхал и смотрел в окно. Как видно, приятель боялся заговаривать со мной про операцию «ЧП»: во-первых, папа № 1 едва не отправил секретаря по этапу, да и другие отцы свои угрозы держали в подвешенном состоянии. Во-вторых, Славик опасался, что я болезненно отнесусь к любому упоминанию Артема.
Я подозревала, что он успешно передал свой отчет Камешкову, который уже чувствовал себя вполне сносно. Сам же Славик заявил, что в случае с Толиком преступники не успели задействовать «тяжелую артиллерию». Мы потревожили осиное гнездо, и эта отсрочка спасла жизнь Камешкову. Сам же болезный утверждал, что сердечный приступ он заработал, развлекаясь на отдыхе с «девочками» из сауны. При этом он употребил в адрес дам много нецензурных выражений, самыми мягкими из которых были «у старой телеги все колеса трещат» и «не к лицу бабке девичьи пляски».
Дорога пролетела незаметно, и вот я уже свернула на знакомый асфальтированный съезд. Сердце сладко замерло, предчувствуя картину, открывшуюся нашему взору через пару минут. Бескрайнее поле, заканчивающееся кромкой леса. Чуть дальше — река, берег в окружении березовой рощи. Пригорки и овраги причудливо изгибались, разбавляя пейзаж изогнутыми линиями. Я открыла окно, чтобы вдохнуть сладковатый запах весны, на пару минут забыв про свои печали.
Петушки встретили нас солнцем и пением птиц. Все-таки к сельскому колориту привыкаешь, как ни крути. Когда я впервые приехала в Петушки, они показались мне филиалом ада. А теперь вот, любуюсь…
Что там папа N2 2 говорил о своем доме? Может, и правда, рискнуть? Буду сажать цветы и разводить куропаток. Все лучше, чем вечерами киснуть
