Фредерик Дар - Княжеские трапезы
Розина села на большой плоский камень, рядом с импровизированным столом, на котором остатки пищи уже стали разлагаться на солнцепеке. Будучи оптимисткой, Розина пыталась внушить себе, что она крепкая, здоровая женщина, любящая жизнь и мужчин, и что она обязательно кого-нибудь встретит.
Розина все еще витала в облаках, переходя от хандры к надежде, когда услыхала шум. Из-за поворота выскочил мотоцикл, на нем сидели двое — мужчина и женщина. Парень был в голубых джинсах, с обнаженным торсом. У него было тщедушное, безволосое тело: непропорционально большой шлем делал его похожим на персонаж из какого-нибудь фильма ужасов или фантастического романа. Его спутница выглядела не лучше. Когда мотоцикл остановился, она сняла шлем, и Розина узнала Мари-Шарлотт.
— Я больше не надеялась тебя увидеть, — призналась Розина, обнимая племянницу.
— Со мной никогда не стоит терять надежду, — ответила девчонка.
Ее спутник тоже снял шлем, но остался стоять поодаль, даже не делая попытки поздороваться. Он был похож на азиата.
— Как твои дела? Чем ты занимаешься? — спросила Розина у Мари-Шарлотт.
— Живу, — ответила та коротко.
— Ты живешь, а твоя бедная мать о тебе ничего не знает, места себе не находит от беспокойства.
— Она всегда найдет причину поволноваться — она вечно ноет.
— Ты еще не попадала в тюрьму? — спросила беззлобно Розина.
— Я об этом подумаю, не волнуйся. Где Эдуар? Когда ему ни позвонишь, его кретин араб отвечает, что он путешествует.
— Эдуар обосновался в Швейцарии, — сказала необдуманно Розина, тут же пожалев о вырвавшемся признании.
— А где именно в Швейцарии?
— Я точно не знаю, — солгала Розина, — где-то в немецкой Швейцарии, название вылетело из головы.
— А что он там делает? Он там с какой-нибудь бабой?
— Нет. Ему предложили небольшое предприятие, и он поехал устраиваться.
— Из-за этого он покинул родину?
— Настоящая родина — это работа!
— Все же он иногда, вероятно, возвращается, чтобы присмотреть за своим гаражом?
— Зачем он тебе нужен? Вы же никогда раньше не дружили.
— Верно, но я бы хотела с ним помириться и предложить ему хорошенькое дельце.
Розина недоверчиво улыбнулась.
— Дело, которое ты можешь предложить, вряд ли его заинтересует.
— Ты такая же сучка, как и моя мамаша! — огрызнулась Мари-Шарлотт.
— Ты что, приехала меня оскорблять?
Девчонка пожалела о грубой выходке, сообразив, что это может повредить ее планам.
— Это ты, тетушка, меня оскорбляешь, не ставя меня ни в грош. Кроме шуток, у меня серьезное дело к Дуду, серьезное и честное: переднеприводные машины, которые стоят дешевле грибов. Они принадлежат старичку рабочему, он впал в маразм и готов все отдать почти задарма. Если будешь разговаривать с Дуду, скажи ему об этом. Старик распродает все, не понимая реальной ценности вещей. Мы с Фрэнки купили у него старинные вазы. У него всего навалом, но машины нам не по карману. Только нужно поторопиться, а то у старика безумная идея избавиться от всего побыстрее и отправиться в волшебную страну гесперид.
— Как ты думаешь, до следующего месяца он подождет? — спросила Розина, поверив племяннице.
Мари-Шарлотт постаралась скрыть свою радость, так легко поймав доверчивую тетку на крючок.
— Я попробую уговорить старика; он нас обожает и сделает все, что я попрошу. А когда приблизительно вернется Дуду?
— Я думаю, к десятому, у него очень важное дело во Франции.
— Прекрасно, я тебя буду держать в курсе. Мари-Шарлотт подошла к своему спутнику.
— Что это за цирк? — спросил Фрэнки.
— Этого я не могу объяснить, — ответила девчонка. Повернувшись к Розине, она спросила:
— Похоже, ты закончила свою штуковину?
— Да, только сегодня.
— Ну, хоть теперь ты можешь сказать, что это такое?
— Мечта, — ответила Розина. — Эта хреновина, как и всякая мечта, никогда не сбывается.
* * *Эдуар договорился с мастером насчет компрессора и необходимых материалов. После того как Вальтер и Лола привели гараж в порядок, он закрыл щели и двери огромными листами прозрачного пластика, который пропускал свет и служил защитой от насекомых, пыли и грязи. Князь разобрал старый «роллс», сняв все внутренние и внешние прокладки. Теперь огромная машина была похожа на гигантский панцирь рака.
Эдуар работал в комбинезоне цвета хаки, в хирургической маске для защиты дыхательных путей. В этот момент появилась Гертруда. Через пластик она казалась призрачной и нереальной.
Князь приподнял пластиковый лист, закрывающий вход в гараж, и Гертруда вошла. Старая княгиня была потрясена таким большим количеством различных инструментов, каких-то приборов, сварочных аппаратов, и самое главное — видом своего королевского автомобиля.
— До какого состояния ты его довел?! — воскликнула она с ужасом. — Ты уверен, что сможешь снова его собрать?
Он нежно ее обнял и прижал к себе, что очень растрогало старую женщину.
— Не волнуйтесь, ба Гертруда; я очень хороший механик, и ваша куча железа скоро будет как новая. Черный цвет делает этот «роллс» похожим на катафалк; правда, в наши дни катафалки бывают и бордовые!
— В какой цвет ты ее хочешь выкрасить, мой дорогой?
— Я хотел бы с вами посоветоваться. Как насчет темно-зеленого цвета и легкой позолоты вокруг дверных ручек?
— Это на самом деле очень красиво, — сказала Гертруда.
— Тогда решено! — весело воскликнул Эдуар. — Кожу на сиденьях я пропитаю маслом собственного изобретения.
Князь тщательно тер крыло машины наждаком. Княгиня с восхищением наблюдала за четкостью и методичностью его движений. Хорошие мастера устают гораздо меньше, чем это может показаться, благодаря умению работать.
— Ты свою вторую бабушку, о которой часто вспоминаешь, тоже называл «ба»?
— Конечно, а вам это не нравится? Вам бы хотелось, чтобы я называл вас как-то иначе?
— Вовсе нет. Мне очень нравится слово «ба».
— Возможно, вы единственная княгиня, которую когда-либо так называли.
Гертруда задержалась в гараже, она была счастлива, что между ней и внуком возникла такая близость.
— Другую бабушку ты очень любил?
— Рашель? О да, конечно. Она была незаурядным человеком.
— Скажи, только не думая! Ты любил ее больше меня?
Эта ребяческая ревность растрогала Эдуара.
— Нет, моя дорогая. Вы в моем сердце и в моей жизни занимаете особое место!
Князь поцеловал Гертруду в губы так целомудренно, как это обычно делают дети.
— Я люблю тебя так же сильно, как солнце, — сказал Эдуар, впервые обращаясь к княгине на «ты».
Вальтер стучал по гладкой поверхности пластика.
— Ваша светлость, — окликнул он княгиню. Старик просунул свою седую голову в гараж.
— Месье герцог просит мадам княгиню подняться в библиотеку, — доложил Вальтер. — У герцога разговор с банкиром, мадам, и предстоит решать серьезные вопросы.
Гертруда вздохнула:
— Этот старый осел совсем запутался.
Ворча, она отправилась к Гролоффу. Вальтер, заинтересовавшись работой Эдуара, замешкался возле него.
— Как я слышал, ваш отец тоже любил механику. Мне кажется, это королевское хобби. Вы изобразите ваш фамильный герб на дверцах машины?
— А может, еще и корону? — пошутил Эдуар. — Вы путаете Версуа с Букингемом, мой милый Вальтер.
— Если те, кто по праву могут себе позволить нечто экстраординарное, этого не делают, кто же тогда? — сказал назидательно Вальтер. — Герб — это так красиво, так поэтично. Возможно, в Англии не было бы сейчас королевы, если бы отменили кареты и гербы!
Эдуар положил руку на плечо Вальтера.
— Вы мне очень нравитесь, Вальтер.
— Вы мне тоже, Ваша светлость, — сказал слуга. — Впрочем, я не смог бы работать у людей, которые мне не нравятся.
— Как вы относитесь к моей бабушке?
— Есть одно слово, его постоянно повторяет мой внучатый племянник: «супер». Помимо уважения, которое я испытываю к княгине, я тоже считаю ее «супер». — И он задумчиво прибавил: — Надеюсь, что она сможет выдержать удар.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил встревоженно князь.
Вальтер покачал головой:
— Когда приходят банкиры, это всегда плохо.
— Вы думаете, у княгини финансовые затруднения?
— Я не думаю, я знаю.
Новость привела Эдуара в ужас, он никак этого не ожидал. Он думал, что в Швейцарии находится казна Черногории, из которой можно черпать деньги, не считая. Представление о неисчерпаемости богатства позволяло Эдуару тратить деньги без зазрения совести. Обычно правительства в изгнании располагали достаточными средствами, что помогало им смириться с потерей власти.
