Кондратий Жмуриков - Повесть о настоящем пацане
Откуда-то из-за ее спины вдруг полетели какие-то достаточно громоздкие предметы, какая-то ветошь, потом посыпались различные люди, странно размахивающие руками и почему-то быстро-быстро бегущие в направлении лобового стекла. Все это сопровождалось жутким скрежетом и визгом неизвестного происхождения.
Когда все смолкло и люди, вжавшиеся в лобовое стекло как-то обмякли и сползли на пол, Женя услышала, как кто-то очень громко ругается. В дверь вломился разъяренный дядька с разбитым носом и начинающей надуваться шишкой и, страшно вращая глазами, спросил:
– Кто это, интересно, включил экстренное торможение?
Результат этого явления не заставил себя долго ждать и был совершенно предсказуемым: Женя и Илья снова оказались за бортом. На этот раз Илья отчитал Женю по полной программе:
так с ней еще никто не разговаривал. Евгения надулась, как сыч, и всю дорогу до вокзала оскорбленно молчала. Мимо проплыл их поезд, и что всего было обидней – договорись они еще немного с проводниками, не нужно было разрешать проблему с таможней. Все это объяснил все более мрачнеющей Жене Илья, добавив, что при наличии отсутствия денежных средств, теперь пропуск через границу им просто не достать.
На этой радостной ноте они и вошли в приграничный город Львов, совершенно не надеясь на успех своего безнадежного предприятия. Но, как говориться, чему быть – тому не миновать, а если чему-то произойти суждено, то оно обязательно случиться. Именно такие мотивы можно было принять во внимание в свете последовавших затем событий.
Подходя к станции города Львова, они услышали страшный шум и скрежет, а потом звук удара, подобный тому, какой бывает при падении чего-то очень тяжелого и твердого. Явно что-то случилось, но место происшествия было скрыто от них за поворотам. Не говоря друг другу ни слова, они взялись за руки и побежали туда, боясь пропустить что-нибудь интересное.
За поворотом действительно было на что посмотреть. На боку, словно игрушечный паровозик или убитая змея, лежал тот самый поезд, с которого их только что высадили. В одном из передних вагонов торчал локомотив еще одного поезда, врезавшегося в первый под острым углом.
Женя даже остановилась на минутку, не веря своим глазам – настолько ненастоящим и потрясающим ей показалось это зрелище. Судя по всему, столкновение произошло до такой степени благополучно, что не нанес особенного ущерба поездам: ничего не горело и не взрывалось, хотя Женя была больше чем уверена, что каждое столкновение обязательно заканчивается чем-то феерическим, типа пожара и взрыва. Данное столкновение сопровождалось большим выбросом пара и огромными толпами, которые лезли из дверей и окон покореженных поездов и кучковались в самом эпицентре происшествия, повинуясь инстинкту стадности и чувству любопытства.
– Бежим! – озаренный какой-то новой идеей, крикнул ей Илья, дергая за руку.
Промчавшись насколько хватало сил то расстояние, которое отделяло их от обездвиженных монстров, они врубились в толпу, которая с любопытством слушала двух ругающихся на чем свет стоит начальников поездов. Их содержательную беседу были бы рады воспроизвести на своих страницах многие желтоватые газеты, но нам этого делать не придется – не хватит выразительных средств.
Диалог двух слишком резко протрезвевших начальников дополнялся вопящим взором тех пассажиров, которые наиболее жестоко пострадали – то есть, набили себе пару шишек или вывихнули что-то из конечностей. Остальные роптали тоже – в первую очередь на погибшие при катастрофе и украденные в суете вещи. К удивлению Жени, Илья поплотнее втерся в толпу и присоединился к толпе возмущенных, потрясая кулаками и вопя, на чем свет стоит. Женя с недоумением посмотрела на него и долго не могла сообразить, отчего они не идут дальше по своим делам.
Все для нее прояснилось в тот момент, когда вблизи эпицентра скандала появился значительный человек в штатском и сделал неопределенный жест, после которого все почему-то смолкли.
– Господа, товарищи и граждане! – сказал тогда человек в штатском. – Не нужно столько эмоций. Министерство путей сообщения приносит вам свои извинения за возникшие неудобства. Сейчас мы с вами дружно погрузимся на автобус и проедем на вокзал, откуда вы все на специально предоставленным нашими спонсорами поезде отправитесь по месту назначения.
– А как же наши вещи? И документы? – крикнул отважный женский голос из толпы.
– И это предусмотрено, – рекламным голосом заявил господин в штатском. – Наши постоянные деловые партнеры – таможенная служба – предоставляет вам право пройти временную регистрацию и таможню всего за полчаса. Студентам – скидка!
После этого волнение улеглось, а Женя лишний раз убедилась в гениальности своего непривлекательного спутника и его предусмотрительности.
Таким образом, после некоторых формальностей они сели в комфортабельный вагон и отправились в путь, не веря своему счастью.
* * *Вован Натанович, спавший, как ребенок, после пережитого им морального потрясения, проснулся в полете. Полет был настолько короток, насколько это позволяла вторая полка комфортабельного вагона СВ. Именно класс вагона позволил Вовану Натановичу отделаться легким испугом и маленьким синяком на локте: путешествуй он в вагоне попроще, раскроенный о столешницу череп был бы неминуем. Выругавшись и стукнув кулаком по полу, Вован Натанович поднялся и отправился узнать причины столь резкого торможения.
Проводница была настолько любезна, что объяснила каждому пассажиру смысл произошедшего, устройство механизма, при помощи которого было вызвано экстренное торможение, а так же физический закон, описывающий явление инерции и примеры последствия действия этой силы на материальные тела.
Почти сведенный с ума этой лекцией, Вован Натанович отправился в свое купе, убедился, что его разговорчивый сосед спит без задних ног и снова полез на место, кляня это путешествие на чем свет стоит.
Не успел он сомкнуть глаз, как его полет повторился с точностью до миллиметра и тут уж Вован Натанович себя сдерживать не стал. Он, рыча, как взбешенный орангутанг, выскочил в коридор и бросился душить проводницу. Только его пальцы сомкнулись у нее на шее, раздался адский скрежет по обшивке вагона. Вован Натанович посмотрел в окно и увидел замечательное зрелище проплывающих мимо окон другого поезда и бледные лица тамошних пассажиров, которых при желании можно было схватить за нос. От удивления Вован Натанович выпустил из рук свою жертву, которая тот час же благодарно улыбнулась.
– Эх, ни фига себе, аттракцион! – пробормотал Вован Натанович, наблюдая в окно за тем, как чужой локомотив медленно, словно во сне, таранит один из передних вагонов.
Сразу же раздался еще один удар и поезда остановились в обреченной спаянности.
– И чего? – поинтересовался Дроздов у оживевшей проводницы.
– Сейчас все будет известно, – пообещала она. – Пока пройдите, пожалуйста, на свое место и на всякий случай будьте готовы к пересадке.
Ворча и отдуваясь, Вован Натанович вернулся в свое купе и занялся сбором пожиток. Его сосед внезапно проснулся, широко зевнул и сладко улыбнулся:
– Доброе утречко!
После этого он бодренько вскочил на ноги и босиком зашлепал по купе, засунув в рот зубную щетку.
– Мы, кажется стоим? – радостно спросил он у Дроздова, выплюнув изо рта пену. – Надо пойти, поразмяться, глянуть на достопримечательности. Вы знаете, эти западноукраинские города очень милы.
С этими словами он напялил штаны и отправился в коридор. Оттуда он вернулся очень быстро – побледневший и расстроенный.
– Я, похоже, что-то интересное пропустил, – сказал он.
Вован Натанович предпочел молча выгрузится из купе и протиснуться в тамбур. Из тамбура, сопровождаемый полюбившей его с некоторых пор проводницей, Дроздов переместился в комфортабельный микроавтобус, предоставленный для пассажиров СВ и отдался воле судьбы.
* * *Твердотыкин тосковал. Деньги, предназначенные на благие цели, давно уже были оставленные в кассе местного ресторанчика и у бабушек, торгующих пирожками. Голова целыми днями гудела, соседи по купе почему-то дулись и не хотели с ним разговаривать, а проводница то и дело называла его пьянчужкой. Мало того, он не был принят в музейное сообщество, сопровождавшее культурные ценности и потерял надежду втереться к кому-нибудь из них в доверие. Это был один из последних отчаянных планов, который с треском провалился после того, как он поспорил с каким-то евреем, чье влияние было очевидным, по поводу значения Ветхого Завета в истории русской мысли. Их мнения расходились в самой основе, а потому ничего общего после подобного спора между ними быть уже не могло.
