Андрей Ильин - Универсальный солдатик
Филеры довели незнакомцев до самых дверей номеров и обратились к портье, у которых за пару тысяч франков, представившись мужьями, выслеживающими любовников своих жен, выяснили имена и фамилии интересовавших их постояльцев.
Подозрения подтвердились! Постояльцы были не французы и даже не европейцы. Постояльцы были американцами!
“Вот те раз! — подумал генерал Трофимов. — Не было несчастья — купила баба порося!..”
И приказал незаметно сфотографировать янки.
Филеры, вооружившись длиннофокусной оптикой и делая вид, что снимают виды Парижа, сделали более или менее приличные портреты американцев.
Генерал внимательно просмотрел фотографии, сканировал их и по электронной почте отправил в Москву с просьбой проверить людей, изображенных на фото, на принадлежность к спецслужбам США.
“Архивариусы” открыли картотеку работников Центрального разведывательного управления, вывели на экран присланные из Парижа фото и стали сличать их с портретами, вызываемыми из архивов. Смотрели они очень быстро, потому что по специально разработанной методике и потому что глаз был набит.
Вначале они обращали внимание на посадку глаз, потому что щеки можно подложить, нос удлинить, уши прижать, но сблизить или раздвинуть глазницы невозможно, потому что для этого придется ломать череп.
После отсмотра глаз более семидесяти процентов лиц отсеивалось, дальнейшего сличения не требуя. А те, что вызвали интерес, сравнивались более внимательно, по абрису лица, ширине лба, форме подбородка и множеству других отличительных черт. Затем с помощью специальной компьютерной программы лица накладывались друг на друга, совмещались и, если совпадали по идентификационным точкам, то считались условно одинаковыми.
Последний этап опознания заключался в нанесении на фотографии мелкоячеистой виртуальной сетки, позволяющей масштабировать черты лица и строить их математические модели, которые в дальнейшем можно было налагать друг на друга как отдельными фрагментами, так и целиком, причем при любых заданных углах поворота головы. Последний этап позволял идентифицировать личности почти со стопроцентной гарантией.
Итогом экспертизы стало опознание двух присланных фотографий. Двое снятых на улицах Парижа мужчин были действительно американцами и служили в Центральном разведывательном управлении США, в Восточном секторе.
В Париж, на имя генерала Трофимова, ушла срочная шифровка...
— Вот так номер! — ахнул генерал, расшифровав и прочитав сообщение. — Ты знаешь, кем оказались эти туристы? — спросил он майора Проскурина. — Ребятами из Восточного сектора ЦРУ!
Майор Проскурин присвистнул от удивления.
— И что здесь, интересно знать, потеряли коллеги из американского агентства?.. Уж не Иванова ли? — предположил генерал. — Тем более если вспомнить, что наш общий знакомый, курировавший работу с Ивановым в России, Джон Пиркс служит как раз в Восточном секторе! Вряд ли это просто совпадение.
— Зачем же им мог понадобиться Иванов? — спросил майор Проскурин.
— А черт их знает!.. Хотя не исключено, что они опасаются разглашения информации по делу об убийстве бизнесмена в Германии, на которое в свое время подрядили в качестве исполнителя Иванова. Им шум по этому поводу ни к чему...
— Но тогда получается, что они приехали его “чистить”, — предположил майор.
— Или попытаются надавить на французов, чтобы заставить их выдать Иванова в руки американского правосудия.
Занятно, занятно!..
— Но для чего им тогда отслеживать подходы к месту происшествия? — удивился майор. — Они тогда должны пороги кабинетов обивать, а не по улицам ходить.
— Тоже верно!.. Если они ведут переговоры, то посылать сюда своих шпиков им ни к чему. Выходит... Выходит, что они занимаются здесь тем же, чем занимаемся мы.
— Готовят Иванову побег?
— Побег, конечно, вряд ли. Им с французами ссориться не резон. Но подстраховаться, так, на всякий случай, для чего собрать информацию и проработать пару-тройку сценариев побега — никогда не помешает.
— Вот что! — сказал генерал. — Брось-ка ты на них лучшие силы. Пусть за ними приглядят как следует — куда ходят, с кем встречаются... Особенно, с кем встречаются.
— У нас людей не хватит, — напомнил майор Проскурин.
— Значит, сними со второстепенных участков. Кто знает, может, они нас быстрее на Иванова выведут, чем если мы сами тыкаться будем. У них возможностей больше, они ведь, в отличие от нас, — союзники.
— Сделаем, — ответил майор Проскурин.
— Ты уж сделай, — попросил генерал Трофимов. — Как надо сделай, так, чтобы комар носа не подточил! Потому как не нравятся мне что-то эти американцы! Ох, не нравятся!..
Глава 66
Сообщение пришло на указанный Джону Пирксу электронный адрес. В сообщении была только одна фраза:
— Нужно встретиться.
Джон Пиркс знал, что сообщение послал главарь леваков. Причем знал только он один, потому что никто другой доступа к этому адресу не имел. Это был канал связи, завязанный только и исключительно на него.
Джон стер письмо и уничтожил почтовый ящик. Адрес был одноразовый и односторонний — отвечать с него, равно как принимать второе сообщение, было нельзя по соображениям безопасности. Любое повторяющееся действие может быть замечено и отслежено — гласит один из главных законов конспирации.
Через час, гуляя по Парижу, Джон Пиркс забрел в первое встретившееся на пути Интернет-кафе и со случайно выбранного компьютера отправил ответное письмо.
— Готов с вами встретиться. Буду ждать на прежнем месте.
Прежнее место не было прежним, было совершенно новым, оговоренным при последней встрече.
За два часа до назначенного времени Джон Пиркс спустился в метро, сел в первый подошедший поезд, проехал две остановки, вышел и, внимательно присматриваясь к идущим к выходу пассажирам, перешел по подземному переходу на противоположную платформу.
Он не верил, что за ним может быть слежка, но обязан был минимум час бродить по городу, проверяя, нет ли за ним “хвоста”. Это была обычная, регламентированная служебными инструкциями и здравым смыслом практика, предваряющая любую встречу.
Пропустив один поезд, Джон Пиркс оглядел опустевшую платформу. Никого из пассажиров, вышедших вместе с ним из поезда, видно не было. И вообще никого видно не было.
Он пропустил еще один поезд и еще один и сел лишь в четвертый, отправившись в сторону, откуда недавно приехал.
Покружившись под землей, сменив десяток поездов, пару раз выбираясь на поверхность и проскакивая по три-четыре остановки на городском транспорте, он наконец оказался на нужной ему станции и сел в скоростной поезд, который, в отличие от метро, мог вывезти его за город.
Народа в вагоне было немного, и почти все были неграми.
“Неудачно получилось, — подумал Джон Пиркс, — белый человек, едущий поздним вечером на окраину, привлекает излишнее внимание”.
Но исправить было уже ничего нельзя.
На девятой станции Джон Пиркс вышел. Один из всего поезда вышел. Пригород, в отличие от вечно бодрствующего Парижа, засыпал рано.
Джон прошел по платформе туда-сюда и сел на скамейку под навесом. Следующий поезд должен был прийти лишь через пятнадцать минут, но вряд ли кто-нибудь в него сядет — дальше ехать было практически некуда. Эта станция была предпоследней и именно поэтому была выбрана — позднее время, тупиковая, в том смысле, что ведущая не в аэропорт или густонаселенный район, а в “тихую провинцию”, ветка гарантировала пустоту на платформе.
Джон Пиркс посмотрел на уличные часы. Развернул и приблизил к лицу газету. И тут же услышал далекие шаги. Кто-то поднимался по ступеням на платформу. И он догадывался кто.
Но увидел не того, кого ожидал...
Молодой парень в темной куртке, с надвинутым глубоко на лоб козырьком бейсболки и большим магнитофоном на плече прошел по платформе мимо него, постоял несколько секунд возле табло с расписанием поездов, вернулся и тоже сел на скамейку.
Он выглядел очень убедительно, этот вечерний пассажир. Он делал вид, что ждет следующий поезд, чтобы кого-то встретить. А чтобы не скучать, врубил на полную мощность магнитофон.
Обмен паролем стал формальностью, потому что и так все было понятно.
— Это последний поезд, вам лучше ехать на такси, — сказал Джон.
— Я не люблю такси, — ответил парень. И, пританцовывая в такт музыке, сказал:
— Мы нашли нужного человека. Он согласен вам помочь.
Это была хорошая новость.
— Он знает, что от него требуется? — спросил Джон Пиркс.
— Да...
Музыка ритмично гремела, заглушая все звуки вокруг. Музыка играла не просто так, музыка играла на случай, если кто-нибудь решил установить здесь “жучки” или, засев в темноте, направил на них микрофон-опушку”. Вряд ли они теперь смогут в этой какофонии звуков что-нибудь разобрать.
— Вы в нем уверены?
