Ольга Степнова - Пляж острых ощущений
— Да, на хрена?!! — заорала я, догоняя его.
— Я никогда у него ничего не просил! — крикнул Бизон, рассекая воду руками. Плавал он быстрее аквабайка, поэтому я даже не пыталась догнать его. — Пусть дед исполнит один мой каприз — купит нам яхту и найдет двух парней, которые за хорошие деньги быстренько за нас поручатся.
— Ты гений!
— Я просто хочу произвести на тебя впечатление! — Он кувыркнулся в воде, встал солдатиком, опять перекувыркнулся, подрыгал ногами в воздухе и нырнул.
Я вышла на берег и засекла время, чтобы доказать ему потом, что я могу нырнуть глубже и дольше. Уж этим-то он меня точно не впечатлит.
Через два дня у нас была яхта. Дед купил ее, не выходя из своего офиса, просто перечислив нужные параметры по телефону. Рекомендации на наше имя он тоже получил, не выходя из офиса, чем еще раз подтвердил, что деньги — вот самый надежный пропуск в самые закрытые общества. Сазон так обрадовался, что Бизя наконец что-то у него попросил, что чуть не купил весь яхт-клуб с потрохами. Бизон еле-еле его убедил, что вовсе не бредит морскими подвигами, а просто хочет побаловаться в оставшееся от отпуска время.
— А потом я попрошу у тебя снегоход, — успокоил он деда. — В Сибирске эта штука нужнее.
* * *Желтый пропуск с корочками о членстве в клубе Сазон вручил нам за ужином.
— Вот, сынку, подарок тебе от всего моего щедрого сердца! Можете завтра с утра ехать смотреть красавицу-яхту! Я бы тоже поехал, да некогда! Дел по горло.
— Ой, ну и зачем было такой здоровый шлюпарь покупать? — вздохнула Генриетта Владимировна, жуя зеленый листик салата. — Вам что, в море ходить? Рыбу ловить?! Слушайте, а возьмите завтра меня с собой! А то отпуск кончается, а столько ненадеванных платьев осталось!
Бизя сильно пнул меня под столом, чтобы я оставила без ответа реплику Генриетты Владимировны. Я и оставила. Жалко что ли? До конца лета еще далеко. Успею с ней наобщаться.
Кармен-Долорес грустно вздохнула и что-то сказала, тыкая пальцем себе в живот. Наверное, она жаловалась, что у нее несварение от нашей российской пищи.
Мальцев ничего не сказал, потому что его просто не было. Он, как всегда, пропадал в «светелке» у своей пассии.
Мы с Бизей перемигнулись, синхронно встали и, не попрощавшись, выскользнули в коридор.
— Дед, мы яхту сегодня решили смотреть! — крикнул Бизон, прежде чем закрыть за собой дверь.
— Эй, а как же я и мои платья?! — возмутилась Генриетта Владимировна.
Мы помчались вниз по лестнице наперегонки.
На улице день упорно боролся с ночью, оставляя после себя душный воздух, раскаленный асфальт и полупрозрачные сумерки.
— Нужно было у Сазона оружие взять, — сказала я, когда мы уселись на мотоцикл.
— Не нужно. Я этого гада голыми руками возьму и в отделение притащу.
— Глупо, — сказала я, но Бизя меня не услышал. Он завел мотоцикл и «Харлей», газанув, сорвался с места, словно ракета.
Мы летели по городу, не обращая внимания на светофоры и пробки. Я прижалась к спине Бизона и мне казалось, что я слышу, как стучит его сердце. А, может, это мое молотило так, что рикошетило от его спины?!.
Территория клуба занимала береговую полосу длиной около двух километров. Если бы не повод, по которому мы сюда ехали, я с удовольствием полюбовалась бы шикарным видом, который открылся с высоты берегового склона. Мы мчались по гладкой поверхности асфальтированной дороги вниз, пока красно-белый шлагбаум не перекрыл нам путь. Бизя махнул желтым пропуском, шлагбаум дрогнул и пополз вверх. Но Бизя не поехал вперед, он соскочил с мотоцикла, подбежал к будке и о чем-то коротко поговорил с охранником.
Через минуту мы были на территории клуба. То, что я увидела там, впечатляло даже при ночном освещении. Это был город не просто богатых, а — избранных. У берега толпились, подпирали холеными, белоснежными боками друг друга, с полсотни яхт. Они смахивали на стаю сытых, хищных акул. Где-то там, среди них, была акула, которая на полных правах принадлежала нам, и эта мысль радовала меня. Между яхтами тянулись узкие деревянные мостки, которые начинались у берега и уходили далеко в море. Больше всего меня поразил бассейн, который располагался недалеко от причала. Он был огромный, с бирюзовой водой, в которой отражались яркие фонари, освещавшие берег.
Мы заехали на автостоянку и припарковали «Харлей». Стоянка охранялась отдельно, тут находилась еще одна будка охранника.
— Амбал работает здесь, — прошептал мне на ухо Бизон, — но его смена заступает только через два часа. Это мне парень на въезде сказал. Еще он сказал, что Юва болтается сейчас где-то на территории, но где — точно никто не знает. Так что у нас куча времени. Посмотрим нашу яхту или пойдем в ресторан? Говорят, тут лучшие рестораны в городе!
— Яхту, — сказала я, но тут же передумала: — Нет, в ресторан. Нет… яхту! Нет…
— Ресторан, — подытожил Бизя. — Яхта не убежит. Я дома совсем не наелся. Маман все время укоризненно смотрела мне в рот. По ее мнению я слишком много и неправильно ем.
— В ресторан! — заорала я и вдруг поняла, что очень жалею о том, что не передала это дело в цепкие руки майора. Я с большим удовольствием бы просто посидела сейчас в ресторане, потом искупалась бы в бирюзовом бассейне, потом обыграла бы Бизю на бильярде, а потом досконально изучила бы свою акулу, ласточку, зайку, которая болтается где-то у берега и ждет хозяйской любви. Если бы я знала, что тут так здорово, я плюнула бы на гонялки за молоточником и восстановление справедливости.
Ресторан поразил своей сдержанной роскошью. Он был обставлен с шиком загородного особнячка, где богатый хозяин уединяется в выходные. Мы не пошли на веранду, с которой открывался вид на море, а сели в зале, рядом с огромным аквариумом, предназначенным для того, чтобы выбрать себе на ужин или обед живую рыбу. Огромные рыбины плавали между искусственными водорослями и с любопытством поглядывали на нас. Пород я не знала: они были разные — жирные, плоские, длинные, как шнурки, яркие, бледные, медлительные, вертлявые, но все — с мыслью в круглых глазах.
— Я не буду есть этих гуманоидов, — объявила я, показав на аквариум, и закурила.
— А я бы слопал вон ту глазастенькую! — Бизя кровожадно потер руки. — Или во-от того лобстера, он размером как раз с мой желудок.
— Нет!
— Да!
— Нет. Что тебе пообещать, чтобы ты оставил его в живых?
— Элка, не будь дурой! Если его не съем я, то обязательно сожрет кто-нибудь другой!
— Только не ты! Пусть поживет еще денек-другой! Говори, что ты за это хочешь!
— Ладно. Скажи, как ты так обозвала Михальянца, что пришлось раскошелиться аж на семь тысяч рублей!
— Нет!!!
— Тогда я ем лобстера. Его будет жарить на сковородке кровожадный повар-китаец, бедный лобстер будет биться в раскаленном оливковом масле в предсмертных судорогах и ощущать, как свет меркнет в его круглых, добрых, беззащитных, выпученных глазах, и…
— Заткнись. — Я достала из сумки ручку, взяла со стола бумажную салфетку и написала на ней страшно неприличное слово. Произнести его вслух я не решилась.
Бизя придвинул салфетку к себе и громко, вслух, по слогам прочитал:
— Х…е-пу-тало! Х…епутало! — заржал он.
— Тише! — зашипела я на него. — Это приличное место, а не дешевая забегаловка!!
— Элка, откуда ты знаешь такой фольклор?!
— Так отец одной моей подруги называл ее мужа — своего зятя. Зять очень любил потрепаться и совсем не любил помогать на даче.
— Меня, конечно, пугает, что ты знаешь такие слова, но для журналиста, пишущего всякие небылицы и полный бред, лучшего названия не придумаешь. Молодец, Элка.
К нам подошел вышколенный официант и Бизя сделал заказ, от которого парень пришел в явный ужас: седло ягненка, эскалоп по-венски, утку, фаршированную овощами и шоколадно-абрикосовый торт. В противовес такому мужланскому вкусу, я заказала себе суси, сасими, а на десерт — желе из ананаса с шампанским.
Бизя справился с огромным количеством мяса быстро и без проблем: будто и не ужинал до этого двумя пачками пельменей, политых сметаной. Я поедала свои японские деликатесы, с ужасом наблюдая, как исчезают у него во рту огромные куски шоколадного торта. Одно меня радовало — лобстер плавал живой, невредимый и очень веселый в своем аквариуме.
— Ну вот, до смены Амбала осталось тридцать минут, — сказал наконец Бизя, взглянув на часы. Он еще что-то хотел сказать, но не успел. В зал вошел парень, как две капли воды похожий на Бизю. Он направился к барной стойке, но вдруг увидел нас — единственных посетителей, и замер, уставившись Бизе в глаза. Они пялились друг на друга пару секунд и за эти секунды Бизя успел подавиться и тут же прокашляться.
Парень сделал два шага назад, развернулся и побежал к выходу. Бизя стартанул с места, опрокинув на пол тяжелый стул. Рыбы в аквариуме, испугавшись резких движений снаружи, забились в угол. Я тоже вскочила и, на ходу дожевывая сасими, побежала за ними. Но на полпути развернулась, вспомнив про салфетку с неприличным, неклубным словом. Я вернулась к столу и, поскольку девать улику было некуда, я сунула ее в рот и проглотила. Возникший как из-под земли официант с удивлением уставился на меня. Наверное, здесь это было не принято — ронять стулья, бегать и есть салфетки.
