Дарья Донцова - Небо в рублях
Когда Ми пропихнули на журфак, слух о том, что в университете обучается дочь самого Олега Смолякова, естественно, прокатился по аудиториям. Но на факультете журналистики всегда имелось много всяких деток, поэтому статус звезды курса достался Олесе Паниной, чей папа был культовым кинорежиссером тех лет. Ми по-прежнему никто не замечал, кроме симпатичного юноши из Петербурга со странной кличкой Марсик. Весьма скоро он сделал предложение Ми, а на втором курсе сыграли пышную, шумную свадьбу. Старший Смоляков был счастлив, а Марфа недовольна. Перед походом в загс она сказала дочери, одетой в белое платье:
– Очень скоро муж покажется тебе скучным и надоедливым, а придется терпеть. Да и материальное положение у вас будет не очень… У жениха родня – голь перекатная. Вот Катя Яблонкина выскочила за сына крупного дипломата, порадовала родителей. Впрочем, от тебя никто хорошего не ждал.
Через месяц после свадьбы Ми поняла, что беременна, и мигом сообщила родителям о предстоящих изменениях в составе семьи. Олег Сергеевич ринулся в «Детский мир» скупать пеленки, а Марфа, всплеснув руками, закричала:
– Аборт! Прямо сейчас! С ума сойти! Университет не закончила! Какие дети? На что жить станете? Надеетесь, я стану помогать?
И тут впервые в жизни Ми проявила настойчивость.
– Нет, – сказала она, – я не стану убивать своего ребенка. Никогда!
Марсик встал на сторону жены и тестя. Разгорелся скандал, вследствие которого старшему Смолякову пришлось, употребив все свое влияние, добыть дочери и зятю отдельную жилплощадь. Напомню, на дворе стояли советские годы, в стране действовали строгие законы, по которым люди не имели права вступить даже в кооператив, коли обладали определенным количеством квадратных метров на душу населения семьи. Сколько, я сейчас не помню. Но у Смоляковых имелось семь комнат, а в них проживало всего четыре человека, две семьи: Олег Сергеевич с Марфой и Ми с Марсиком. Причем Марсик обитал на птичьих правах – он был прописан у матери. О каком «улучшении условий» могла идти речь?
– Ничего, детки, – воскликнул Олег, вручая молодым ключ от комнаты в коммуналке, – сейчас родится маленький, вас станет трое, и вы превратитесь в очередников. Тут-то я и куплю вам отличный кооператив.
Ми закивала, Марсик заулыбался, одна Марфа вновь осталась недовольна, ей очень не хотелось тратить накопленные деньги.
– Многие рады и коммуналке! – рявкнула она.
Но тут уже взвился Олег Сергеевич и поругался со своей вздорной женой. Ссора длилась почти неделю и грозила перерасти в полномасштабную войну, но тут со Смоляковым случился очередной удар, и он умер. Ми была беременна на восьмом месяце.
После смерти мужа Марфа мгновенно выперла молодых в коммуналку.
– У вас есть личная жилплощадь, – спокойно заявила она, – там и обретайтесь.
Милада не стала унывать: любимый муж рядом, скоро родится ребеночек…
Но через неделю после похорон Олега Сергеевича от семейного счастья не осталось и следа. Марсик переменился враз, он перестал оказывать жене любые знаки внимания и откровенно говорил:
– За фигом ты решила оставить ребенка? Нам сейчас докука не нужна.
Семнадцатого июня, за две недели до предстоящих родов, Ми и Марсика позвала в гости Ася Тягунова, дальняя родственница молодого мужа. Шашлык, вино, танцы… Марсик подвыпил и сказал:
– Ми, ночуем тут.
– Где? – тихо спросила жена.
– У Аськи, на полу ляжем.
– Мне не заснуть с животом на твердом.
– Ерунда, завтра еще погуляем.
– Поедем домой, я не очень хорошо себя чувствую, – стала упрашивать Ми.
– Еще чего! – обозлился Марсик. – Вот они, радости женитьбы…
Милада прикусила язык. Но беседу услышала Тягунова и пристыдила Марсика. В результате около полуночи не слишком трезвый и страшно злой супруг сел за руль машины, которую Олег Сергеевич Смоляков подарил дочке к свадьбе. У Ми тоже имелись права, но она никогда не управляла автомобилем.
Едва пара выехала за ворота, как Марсик оглушил жену воплем:
– Все гуляют, а мы прочь катим!
– Я устала.
– И чего? Дура!
– Прости, милый.
– Идиотка! – бушевал муженек, нажимая на газ.
– Осторожней, – предостерегла Ми.
– Молчать, кретинка!
– Не гони так.
– Сказано, заткнись!
– Ну, пожалуйста, мне страшно.
– А-а-а, – протянул Марсик, – не захотела меня послушаться, выкобенивалась, жестко ей, видите ли, на полу… Теперь я стану делать, что пожелаю!
С этими словами муженек что есть мочи надавил на педаль. Дорога резко вильнула влево, в глаза Ми воткнулся взявшийся невесть откуда яркий свет… Потом наступила кромешная темнота.
– Эй, – донесся из мрака голос Марсика, – ты жива?
Ми раскрыла глаза.
– Да. Что случилось?
– В аварию попали, – нервно воскликнул муж, – сейчас ГАИ приедет. В той машине, что с нами столкнулась, баба за рулем, тоже беременная.
– Ужасно… – прошептала Ми. – Надо посмотреть, может, ей плохо?
– Она двигаться не может, – протянул Марсик.
– Катастрофа!
– Милочка, – вдруг очень нежно заговорил супруг, – ты хочешь, чтобы меня посадили в тюрьму? Представляешь позор: суд, зона, ребенок без отца, тебя выгонят из университета… Желаешь подобное?
– Нет, конечно, – прошептала в ужасе Ми, – а почему так должно случиться?
– Я же пил сегодня водку, – пояснил Марсик. – Сам себя я чувствую трезвым, но сейчас явятся гаишники, возьмут анализ крови и отволокут меня в тюрьму. Поняла?
Миладу накрыло ощущением надвигающегося кошмара.
– Господи, что делать?
– Все очень просто, – нежно пропел Марсик. – Ты же имеешь права?
– Ну, да.
– Они с собой?
– В сумочке лежат, вместе с паспортом.
– Чудесно. Надо сказать, что за рулем сидела ты.
– Я? Но я ведь совсем не умею водить машину.
– И кто это знает? Права на месте? Следовательно, вопросов не возникнет. Скажем, что ты беременная, почувствовала себя плохо, потеряла за рулем сознание, я сидел сзади и не успел ничего предпринять. Ясно?
– Ага, – кивнула Ми, – в аварии виновата я.
– Ну да! Тебе ничего не сделают, на сносях находишься. Если сейчас переберешься на водительское сиденье, спасешь меня от тюрьмы, – обнял Ми Марсик. – Любимая, решайся, наше счастье в твоих руках!
Милада молча полезла за руль. Ей и в самом деле было очень плохо, кружилась голова, болел низ живота, руки сводило судорогой.
Машина ГАИ прибыла в тот самый момент, когда у Ми начались роды, она плохо помнила дальнейшие события. Отчего-то к месту происшествия из местной подмосковной больницы прибыла всего одна «Скорая», на носилки положили женщину, вторую участницу ДТП, – у нее был сломан позвоночник. Ми, у которой уже пошли схватки, устроили на железном стуле рядом с носилками.
Через сутки Милада проснулась в больничной палате и увидела ту же молодую женщину, с которой ее везли. Они снова оказались рядом.
Наине, так звали товарку по несчастью, сделали кесарево. Ми, не помня как, родила сама. В подмосковной больничке царили пофигистские нравы, и к двум пострадавшим отчего-то никто из врачей не пришел, зато явился сержант милиции и начал допрос.
С Ми он начал беседовать первой. Смолякова сообщила, что она, поскольку муж выпил, села за руль сама, но через некоторое время почувствовала себя плохо и потеряла сознание. Супруг ничего сделать не мог, он мирно дремал на заднем сиденье.
Потом дознаватель пересел к Наине. Та сначала очень тихо, настолько еле-еле, что сержанту пришлось почти лечь на койку, чтобы услышать речь пострадавшей, начала рассказывать о приключившейся беде, а потом вдруг громко завершила повествование:
– Когда дорога сделала резкий поворот налево, перед моей машиной, на встречной полосе, вдруг оказался «Москвич». Ничего поделать я не смогла.
– Значит, получается, из-за меня у нее сломан позвоночник! – закричала Ми, до которой лишь сейчас дошел ужас произошедшего.
– И, видно, встать на ноги я уже не смогу, – тихо бормотнула Наина.
Смолякова лишилась дара речи, а сердобольный сержант решил утешить несчастных женщин.
– Случайность вышла, – пояснил он. – Вы обе рожать начали, вот и потеряли управление. Ясное дело, претензий ни у кого быть не может; вы, пострадавшая, в коляску сядете, сейчас такие делают, с моторчиком, очень удачные.
Женщины не знали, как отреагировать на дурацкие слова сержанта, но тут пришел доктор и выгнал милиционера.
Через десять минут после окончания допроса Наине принесли новорожденного.
– Смотрите, какой хорошенький мальчик, – умилилась медсестра.
– А мой ребенок где? – забеспокоилась Милада.
– Сейчас, сейчас… – подхватилась девушка в белом халате и убежала.
Вернулась она с двумя врачами, мужчиной и женщиной. Те сели к Ми на кровать и сообщили страшную правду: мальчик Милады погиб. Он умер в машине «Скорой помощи» – роженицу ни в коем случае нельзя было сажать на стул, это грозит переломом шейных позвонков у плода, а юный фельдшер, забиравший с места аварии Смолякову, никогда не слышал о подобном риске. Парализованную Наину он положил на носилки, а Миладу устроил на стуле. В принципе, на дурака-парня можно подать в суд, но ведь это не вернет младенца!
