Дарья Донцова - Ночная жизнь моей свекрови
– Меньше всего мне хочется идти на осмотр к врачу этой специализации, – закапризничала я, – это хуже, чем визит к стоматологу!
Но Макс уже отключился, и мне ничего не оставалось, кроме как пойти на рецепшен.
Дорогой частный медцентр отличается от муниципальной поликлиники, как балерина от медведя. Попробуйте в разгар рабочего дня выпросить в районном заведении талончик к гинекологу! Впрочем, лучше не предпринимайте таких попыток, ничего не добьетесь. А в клинике Якова Сергеевича мне лучезарно улыбнулись и проворковали:
– Извините, придется подождать, у Антона Борисовича сейчас прием по предварительной записи. Спуститесь в кафе, у нас вкусно готовят, отдохните, вас проконсультируют через полтора часа.
– Замечательно, – обрадовалась я, менее всего жаждавшая общаться с гинекологом. – Как раз супруг успеет подъехать.
Ожидание вместо обещанных полутора растянулось на два часа, но я была не в обиде на профессора. Макс примчался в клинику вместе с тремя крепкими парнями в черных костюмах. Мы с мужем сели в кресла у двери в кабинет, сопровождающие устроились у окна. Особого интереса ни у посетителей, ни у врачей наша компания не вызвала. Здесь привыкли к богатым бизнесменам, которые и шага без вооруженных до зубов секьюрити не ступят.
Когда мы с Максом вошли в кабинет, Антон Борисович встал, произнес несколько дежурных слов приветствия и перешел к делу:
– Вас двое, следовательно, я могу предположить, что есть проблемы с зачатием?
Я постаралась изобразить смущение и начала самозабвенно врать:
– Мы женаты пять лет, а дети не получаются. Еле-еле уговорила Максима на прием прийти.
– У меня полный порядок, – выступил Макс, – если беременности нет, баба виновата!
Ремчук зацокал языком:
– Вы не правы, очень часто бывает бесплоден мужчина.
– Да я семь раз за ночь могу! – изобразил возмущение муж. – Или десять!
Антон Борисович спрятал усмешку под кашлем.
– «Могу» и способность к оплодотворению – разные вещи.
– Развыпендривался тут! – зашумел Макс. – Я не импотент! Сам-то женат?
– Да, – спокойно ответил Ремчук, – вы не волнуйтесь, сейчас у медицины огромные возможности.
– Ах, подожди, дорогой, ну что ты сразу лезешь в бутылку. Надо же по-человечески говорить, тем более с врачом. Доктор, у вас редкая фамилия. Вашу супругу случайно не Кира зовут? – промурлыкала я. – Мы с ней на выставках «Сад на окне» встречались. Жаль, что она больше в них не участвует. Где она сейчас? Что поделывает?
Антон Борисович прикрыл глаза рукой и откинулся на спинку кресла.
– Вам плохо? – забеспокоилась я.
Не отрывая ладони от лица, Ремчук ответил:
– Нет, теперь уже нет. Слава богу, конец! Вы пришли! Не надо больше притворяться пациентами! Я понял, вы наконец-то пришли! Почему так задержались? Мне было очень плохо. Семь лет я представлял, как ко мне домой вваливается милиция и спрашивает: «Где Кира?» А я убегаю! Мне снился по ночам один и тот же кошмар: я выскакиваю в окно, несусь по лесу, цепляюсь одеждой за ветки, они сдергивают рубашку, брюки, я оказываюсь голым, под снегом.
Ремчук передернулся и продолжил:
– Затем мне стала являться Кира. Повсюду: в кухне, гостиной, столовой. Я начал пить лекарства, и жена исчезла, но, знаете, отчего-то мне стало еще хуже. Я больше не могу! Не приди вы сегодня, сам бы отправился в милицию! Я на днях уже ездил к Яше! Я хотел…
– Где Кира Винтер? – резко перебил Антона Макс.
– Она умерла, – тихо ответил Ремчук.
– Вы убили жену? – ожила я.
Антон Борисович вздрогнул:
– Убил? Нет, они сами съели те таблетки. Мы узнали, когда уже было поздно. Позвонила Марфа в истерике. Идея, естественно, принадлежала Злате. Она бывшая модель, зацикленная на своей внешности.
– Сейчас вы говорите о супруге Баринова? – уточнила я.
Ремчук снова прикрыл глаза:
– Да. Красивая женщина, но нереализованная. Когда Яша на ней женился, я не мог понять: ну чем его Злата привлекла?
– Красотой, – вздохнула я, – седина в бороду, бес в ребро.
Антон Борисович издал смешок:
– Около Яши постоянно крутятся бабы, и богатые, и красивые, и знаменитые. Я женился в студенческие годы и жил с Кирой душа в душу. А Яшка длительных отношений не планировал. Монахом он не был, постоянно с кем-то встречался, даже, как говорится, вел совместное хозяйство, но через полгода разочаровывался в очередной обожэ. Сколько раз он мне говорил: «Завидую твоей любви к Кире, вот мне отношения быстро приедаются».
И вдруг Злата! Да, красивая, но сколько их таких было раньше у Яшки! Баринова раздражала глупость, а Злата была, простите, дура. Книг она не читала, хорошее кино не смотрела, любила порассуждать на разные темы, но несла инфернальную чушь!
После замужества Злата отказалась от карьеры модели, родила Настю и посвятила себя – нет, не домашнему хозяйству. Квартиру убирала домработница, обед готовила кухарка, за Настюшей приглядывала няня. Злата ревностно занималась своей внешностью. Походы в фитнес, к косметологу, парикмахеру, маникюр-педикюр занимали у нее все время, а те часы, что были свободными, Злата отдавала шопингу.
Яков Сергеевич умилялся любым занятиям жены, не ограничивал ее в расходах, Злата обожала супруга и не забывала о нем, бегая по бутикам. Супруга постоянно что-то покупала Баринову, а вечером долго рассказывала, в каком магазине отрыла галстук или рубашку.
Ремчук лишь поражался, глядя на лучшего друга. Яша, которого раньше любая самая умная баба быстро начинала раздражать, с восторгом слушал бывшую модель и вроде как влюблялся все сильнее.
– Есть у меня парочка приятелей, – вдруг вмешался в рассказ гинеколога Макс, – до сорока пяти лет жили холостяками, а потом бац! Обвенчались с девочками, которые им в дочери годились, потеряли голову, делают уколы ботокса, на шопинг в Милан летают, в солярии до стадии сильного закопчения сидят.
Ремчук начал гонять по столу пепельницу:
– До ботокса Яша не докатился, а за одеждой он с женой и в Италию, и во Францию, и в Англию гонял.
Когда Настя чуть подросла, она стала лучшей подругой матери. Злата не принимала в расчет возраст ребенка, сладострастно обсуждала с девочкой новинки косметики. С шести лет Настя знала разницу между консилером[19] и тональным кремом, не путала помаду с блеском, подводку с тенями, а рассыпчатый бронзатор с сухими румянами. Девочка бойко рассказывала про новые коллекции лаков для ногтей, разбиралась в кремах, флюидах, эмульсиях, сыворотках, пенках для умывания. Любой бутик по продаже косметики охотно принял бы Настю на работу. Еще девочка, словно рыба в воде, чувствовала себя в магазинах одежды, обожала обувь, сумки, ходила с мамой на модные показы.
Злата подружилась с Кирой. К огромному удивлению Антона Борисовича, его скромная жена, раньше спокойно носившая три-четыре года подряд одно пальто, превратилась в отчаянную шмотницу. Занятый по горло Ремчук упустил начало этого процесса, а когда сообразил, что творится, было уже поздно. Кира, Злата и Настя стали неразлучными. Тут надо сказать, что в первое время Ремчук был приятно удивлен тем, как изменилась Кира. Она сменила прическу, цвет волос, выкинула «бабушкины» платья, стала модно одеваться и сильно помолодела. Но вскоре Антон встревожился. Как врач, он не одобрял бесконечные банные процедуры, загар до коричневой корочки и уколы красоты. Ремчук попытался поговорить с супругой, но всегда спокойная, разумная Кира возмутилась: «Тебе жаль денег?» – «Конечно, нет, – возразил Антон, – но все, что ты проделываешь, может навредить здоровью». – «Яков Злате мораль не читает», – закричала Кира. «Злата намного тебя моложе», – начал было Антон, но жена не позволила ему договорить: «А! Значит, я старая мымра? Мне пора накрыться медным тазом и ползти на кладбище? Очень приятно знать, как к тебе относится муж!»
Кира дулась целую неделю, Ремчуку пришлось извиняться. Более он разговоров о здоровье с женой не затевал, решил действовать иначе, побеседовал с Яковом. Антон думал, что друг, хороший доктор, моментально встанет на его сторону и велит Злате поумерить пыл. Но Баринов неожиданно продемонстрировал несвойственное ему легкомыслие. «Оставь женщинам их мелкие радости. Они хотят быть красивыми. Ничего плохого в ботоксе нет, его во всем мире давно используют и не только в косметологии. Ботокс дает отличный результат у больных с парезом[20], а у тех, кто страдает мигренью, купирует приступ». – «Бабы повсюду таскают с собой Настю, – выдвинул конечный аргумент Антон, – ты считаешь нормальным, что девочка растет в обстановке вещизма?»
«Злата отличная мать, они с Настеной подружки, – отмахнулся Яков, – у вас с Кирой детей нет, чем твоей жене увлекаться? Садом-огородом? Это пенсионерские забавы. Пусть лучше за собой следит. Вот они на фитнес записались, разве это плохо?»
Антон Борисович вопросительно взглянул на меня.
