Ирина Хрусталева - С легким наваром
Отношения с женой были у него просто дружеские, и не более того. В общем, жизнь не заладилась, и поэтому Роман пока не хотел рассказывать все Веронике, а только приглядывался к ней. Хоть и был он без ума от нее, но торопиться боялся. Он знал, что если надумает связать свою судьбу с Вероникой, то добьется развода. А сейчас он был не готов к такому шагу, поэтому позволил любимой женщине уйти. Это было еще одним испытанием их отношений, и он решил его пройти.
В прихожей, когда Ника уже надевала туфли, к ней подбежала Дуська и жалобно заскулила. Ника подхватила ее на руки и выскочила за дверь.
– Зайка у него пока поживет, пусть хоть о ком-то позаботится, – проворчала она, обращаясь к болонке. – Ты не переживай, Дусенька, мы его потом обязательно заберем.
На троллейбусной остановке народу не было, так как время было уже за полночь. Вдали показался троллейбус, и Вероника с облегчением вздохнула. Ей не хотелось в такое время ловить машину. После всего случившегося она боялась попасть в очередную переделку. Ника вошла в почти пустой салон, купила у водителя талончик и уселась у окна. Болонка тут же свернулась комочком у нее на коленях и через пять минут сладко сопела.
В троллейбусе, кроме нее, ехала молодая парочка и о чем-то оживленно разговаривала. Здоровенный парень был явно деревенского розлива и немного окал. Он отпивал из банки пиво «Балтика» и причмокивал от удовольствия. Девушка, похожая на серую мышку, доверчиво прижималась к его плечу. Когда проехали Крымский мост, Ника услышала восхищенный возглас девушки:
– Коля, посмотри, вернисаж. Давай завтра на выставку сходим.
– Делать, что ли, нечего, по выставкам шляться, чего ты там забыла? – пророкотал парень хриплым баском.
– Коля, неужели ты не понимаешь, что не хлебом единым жив человек, – пропищала «серая мышка».
– Почему одним хлебом? Щас домой приедем, мяса пожаришь, – засмеялся парень.
– Нет, Коля, все-таки разные мы с тобой люди. Ты, между прочим, когда женился на мне, обещал на руках носить и все мои капризы исполнять, – вздернула носик девушка.
– На руках поносить я тебя хоть сейчас могу, а вот от твоих капризов у меня скоро крыша поедет, – пробухтел он.
– Это почему? – возмутилась она.
– Вспомни свой последний каприз. Тебе, видишь ли, захотелось серенаду под балконом послушать, а меня за это чуть на пятнадцать суток не упекли.
– Коль, но ты же сам во всем виноват. Я серенаду хотела послушать, а не вой на луну. Ты этим воем всех соседей перепугал.
– Опять я виноват? А как я в больнице целый месяц провалялся, забыла? Тебе, видишь ли, захотелось, чтобы я у нас в деревне корриду изобразил, с участием быка-трехлетка! Помнишь, на какую сосну меня этот бык загнал? Полдня оттуда всей деревней снять не могли, пока сам не свалился от сердечного приступа.
– Нашел что вспомнить, это когда было-то?
– А когда бы ни было, ты лучше не стала!
– Да ну тебя, Коль, совсем ты у меня какой-то неромантичный, – махнула она рукой.
– Я от твоей романтики до сих пор по ночам вскакиваю. Вспомни, как устроила романтический вечер, когда в деревне отдыхали.
– А что? Как замечательно тогда соловей пел и сверчки стрекотали, – задумчиво сказала она и мечтательно улыбнулась.
– Соловья со сверчками я не помню, зато хорошо запомнил, как вся деревня на пожар сбежалась. Это только ты такое могла придумать. Интимный вечер в стоге сена при свечах. Мне до сих пор снится, что я без штанов огородами к дому пробираюсь, – продолжать громыхать парень.
– Подумаешь, без штанов, зато сколько впечатлений. Раньше, между прочим, мужчины ради своих дам, можно сказать, на смерть шли, на дуэлях дрались, вот так, – выпалила «мышка» и показала милому язык.
– Только дуэли мне и не хватало, – проворчал тот и чмокнул свою романтичную половину в нос.
Она поудобнее устроилась на широком плече мужа и прошептала:
– Коля, а у меня для тебя сюрприз.
Он отпрянул и испуганно посмотрел на жену.
– Какой на этот раз?
– У нас скоро ребеночек будет.
– Неужто правда? – заорал детина на весь салон.
– Тише, не кричи, – засмеялась девушка. – Правда, правда. Два месяца уже.
– Давно бы так, милая ты моя. Может, дурь из твоей головы выветрится? Что же молчала-то?
– Да я только сегодня у врача была, хотела дома тебе сказать, да вот не утерпела, – «мышка» счастливо засмеялась.
Видно, они подъехали к своей остановке, потому что встали и пошли к дверям. Парень бережно держал жену за плечи и что-то шептал ей на ухо, а она при этом звонко смеялась. Вероника проводила их взглядом, и, когда парочка вышла, а троллейбус тронулся дальше, «мышка» повернулась в сторону Вероники и вдруг махнула ей рукой. Она щелкнула себя по курносенькому носу пальчиком и кивнула головой, словно говоря этим жестом: «Держи нос кверху и не унывай, все будет хорошо».
Вероника улыбнулась в ответ и подумала: «Неужели у меня все написано на лбу?»
Когда она открыла дверь квартиры своим ключом и, стараясь не шуметь, шмыгнула в комнату, на пороге тут же материализовалась Анна Михайловна.
– Ника, доченька, что случилось? Почему ты не предупредила меня, что приедешь, да еще так поздно?
– Мам, я что, очень тебе помешала? – устало спросила та.
– Что за глупости ты говоришь? Я не буду задавать тебе больше вопросов, если захочешь, расскажешь завтра сама.
И мать уплыла в спальню. Оттуда послышался встревоженный голос ее мужа, Анна Михайловна ему что-то сказала, и наступила тишина. Вероника прошла в ванную и ополоснула зареванное лицо. Она даже сама не замечала, что по щекам всю дорогу текли слезы. Уснуть она не могла очень долго и только под утро забылась тревожным сном…
@INT-20 = Веронику буквально подбросило на постели оттого, что ей прямо в ухо кто-то проорал:
– Вставай, вставай, дружок, с постели на горшок, вставай, вставай, порточки надевай!
– Юлька, ты что, с ума сошла? Так недолго и заикой сделаться, – отпихивая подругу, закричала Ника.
– Я с ума не сходила, это ты, наверное, с катушек съехала. То у Светки забаррикадировалась, никого к тебе не подпускали, охраняли, как Алмазный фонд России. То с самого утра тебя невозможно разыскать. Светка сказала, что ты укатила к Ромке, а тот пробухтел в трубку, что не знает, где ты. В чем дело, подруга?
– Ни в чем! Я теперь дома буду жить, а про Романа прошу больше мне не говорить.
– Как скажешь, мне что ни поп, то батька. Этих Романов, Коль, Петь, Вань и всяких прочих пруд пруди, а ты у меня одна, нет, вру, еще Светка. Пошли они все, мужики, к едрене фене. Собирайся, едем в сауну.
– Юль, ну какая сауна в такую жару? Совсем у тебя крышу снесло?
– Моя крыша на месте. Просто Катька, соседка с третьего этажа, ты ее знаешь, сегодня записана на обертывание, и там обязательно предусмотрена сауна. У нее пацаны ветрянку где-то подхватили, она не может пойти, а уже оплачено, жалко, если пропадет.
– Вот и обертывайся сама, я-то здесь при чем? – удивилась Ника.
– Скажите, какие мы умные, а то я сама не знаю. Фиг бы я тебе уступила, просто у меня временная «контузия», нельзя.
– Какая контузия? – не поняла Вероника.
– Ты, мать, совсем плохая стала после того, как на передовой побывала. Месячные у меня, понятно?
– А-а, – протянула Ника, – теперь дошло.
– Как до утки на пятые сутки. Давай собирайся, сеанс в двенадцать.
– А ты тогда что там будешь делать, просто сидеть и меня ждать?
– Прям, усижу я. Пойду в массажный кабинетик схожу, пусть морду погладят, педикюрчик сделаю, постригусь. Ой, Ник, ты прямо как маленькая, забыла, что ли, как сама туда бегала? Время пролетит как одна минута.
Вероника сползла с кровати и, потянувшись, пробормотала:
– Совсем не выспалась, сны какие-то дурацкие снятся. Вроде я в пруду рыбу ловила. Никогда рыбалкой не увлекалась, надо же такому присниться.
– Это, моя дорогая, к беременности, – тут же брякнула Юлька.
– Типун тебе на язык, этого никак не должно быть.
– Человек предполагает, а бог располагает, слыхала про такое?
– Ладно, не стращай заранее, поживем – увидим. Пойду умоюсь, ты пока кофе свари.
– Кстати, Аннушка со своим куда-то ушла. Я их в дверях застала. Ладно, иди принимай омовение, я помчалась на кухню, времени уже в обрез, – прострекотала Юлька и рысью побежала на кухню.
Вероника пошла в душ и, улыбаясь, подумала: «Юлька прямо смесь торпеды с ракетой. Такое впечатление, что у нее в задницу вмонтирован пропеллер, а в языке – вечный двигатель. Никогда и ни при каких обстоятельствах я не видела ее унывающей. Молодец все-таки она, всегда поднимет настроение».
В салоне Веронику запеленали в целлофан, предварительно измазав какой-то грязью, по прейскуранту называемой морскими водорослями, и запихнули в жаркую сауну. Ника затыкала нос рукой и ворчала:
– Интересно, как я поеду обратно домой? От меня же народ будет просто шарахаться, а кошки, наоборот, сбегутся со всей округи.
