Иоанна Хмелевская - Невезуха

Оправданная в случае с Михалиной Колек, я решила, что пора подавать уток. На время все забыли о преступлениях, отчет о следствии возобновился, лишь когда на столе обнажились скелеты.

— От Михалины Колек мы потребовали конкретных сведений, — продолжил майор. — Она же о нашем интересе сообщила человеку, которому грозило серьезное разоблачение, а тот передал информацию ещё другому человеку.

Этот другой вызвал пани Колек на кладбище и там убил. Его опознала работница кладбища.

Конечно, это только косвенное доказательство, но оно подкреплено фактом покушения на пана Дарко.

— Пус... — радостно вырвалось у меня.

— Держи себя в руках! — прошипел Лукаш.

— Пожалуйста, без фамилий, — с нажимом напомнил майор.

— Но почему? — с ещё большим нажимом спросила бабушка.

— Что — почему? Почему без фамилий?

— Нет. Почему он пытался его убить?

— Потому что именно этого человека пан Дарко возил в Лесную Тишину, а потом был свидетелем его встречи с очередным.., как бы это сказать...

— Злоумышленником! — восторженно подсказала тетка Ольга.

— Можно и так. Частные контакты между собой они, в общем-то, скрывали, и свидетель оказался лишним. Однако я могу доставить вам удовольствие, — обратился майор ко мне. — Покойник запирал кабинет, ключ был только один, но, знаете, редко случается, чтобы преступник не совершил никакой ошибки. Вот этот ключ и нашелся. В кармане второго гостя, он же — второй убийца.

— Аххххх... — выдохнула я, вложив в это слово всю гамму своих чувств.

— Таким образом, имели место два убийства, — констатировала бабуля. — Одно из них — как я понимаю, номер два — не касается ни моей внучки, ни её жениха...

О холера!

— Но вот убийство номер один было совершено кем-то, о ком здесь уже говорилось.

Так ли это и каким путем установили личность убийцы?

— Методом исключений. Кроме того, убийца уже сознался.

— Не может быть! — удивился дядя Игнатий. — Так просто — сознался, и все?

— Вот именно. Сознался, и все.

— Жаль мне этого парня, — сердито сказал Лукаш. — Я все ещё надеялся, что это Бешеный, или Кая, или Зигмунт...

— Без фамилий!

— А разве я хоть одну назвал?

— Ладно, есть ведь и смягчающие обстоятельства...

Тетка Иза не могла этого больше вынести:

— А интересно, откуда же у вас такие знакомства в криминальной среде? Как я погляжу, что моя племянница, что её.., жених... состоят в прекрасных отношениях с уголовным миром.

— Скорее уж наоборот, — обиделся Лукаш. — Вы же сами можете засвидетельствовать враждебное к нам отношение со стороны этого уголовного мира!

— Но откуда тогда вы их так хорошо знаете?

— Такова жизнь, милостивая пани, такова жизнь.

Тут я вдруг разозлилась:

— А вы, тетя, разве не вцепились бы когтями в физиономию того, кто развалил коневодство в нашей стране? Неужто вы бы его не знали? Неужто позабыли бы его лицо?!

— И кто же это? — внезапно очнулся дядя Филипп.

— Убийца Михалины! И несостоявшийся убийца Лукаша! А эта краеугольная каменка — с ней-то что будет? — напустилась я на оторопевшего майора. — Этот бампер, эта несущая стена, эта несокрушимая скала, эта пани Домаградская!!!

— Без фамилий!!!

— А что такое — краеугольная каменка? — заинтересовался дядя Игнатий.

Я несколько пришла в себя.

— Женский род от краеугольного камня!

Прошу простить меня, пан майор, но что с ней?!

Посадят её наконец?

— Думаю, вам следовало бы оставить иллюзии...

Дальше все заговорили разом.

Дядя Филипп громко расспрашивал, каким образом вышеназванная особа связана с коневодством; тетка Ольга настойчиво требовала сведений о том, была ли краеугольная каменка пособницей убийцы или только его любовницей; тетка Иза развивала гипотезу о женской ревности;

Лукаш пытался растоптать женское достоинство пани Домаградской; дядя Игнатий в деталях анализировал разницу между стеной, бампером и камнем. А я пыталась ответить всем сразу...

— Тихо! — гаркнула бабуля. — Слово имеет пан майор. Где кофе и десерт?

Пан майор едва не сорвался с места и не помчался за кофе и десертом. Поручик заметно вздрогнул. Семейство мигом затихло. А я вздрогнула, вскочила и затихла одновременно, для кучи ещё опрокинув на дядю Филиппа бокал с красным вином.

Нет, это уж действительно слишком!

Поклявшись, что в течение ближайшего года не пущу на порог ни единого гостя, а из напитков притронусь разве что к минералке, я ожесточенно посыпала дядю солью. Соль была на исходе; если бы знала, что такие расходы предстоят, купила бы про запас с полтонны. Ладно, в случае чего стрельну у сестры Рысека...

Лукаш помог мне справиться с катаклизмом.

Я была готова влюбиться в него насмерть и даже выйти за него замуж. Господи, может, с их отъездом это кошмарное невезение прекратится? Ведь до сих пор я ни разу в жизни не обливала своих гостей вином...

Бабушка с каменным спокойствием дождалась момента, когда кофе и десерт очутились наконец на столе.

— Итак, подводя итоги... — неуверенно начал дядя Филипп. Соль с рукава сыпалась ему в тарелку и чашку, но он мужественно не замечал подобной ерунды.

— Нет, — перебила его бабушка. — Еще одно. Почему тот человек, имя которого я прекрасно помню — Мариуш, а фамилию, к счастью, запамятовала, почему он убил сожителя моей внучки?

— Потому что тот безжалостно мучил и эксплуатировал его, — жестко ответил майор. — В мои обязанности входит найти преступника и передать его прокуратуре. В данном случае я делаю это с большой неохотой. И со всей ответственностью заявляю, что внучка глубокоуважаемой пани, которая в начальной стадии знакомства позволяла своему сожителю обманывать себя, проявила необычайное благоразумие и сдержанность, полюбовно расставшись с ним без кровавых разборок. Убийца, к сожалению, не дорос до такого уровня.

Сдержанность и благоразумие, конечно! Ну что ж, пан майор — порядочный человек, он ведь знал, зачем пришел сюда. Соседские утки, думаю, тоже какую-то роль сыграли... И вино я вылила не на него, а на дядю Филиппа...

— Значит, подозрения больше не падают на: мою внучку?:

— Ни единого. Напротив. Пани Брант оказала нам большую помощь.

Бабушка какое-то время раздумывала, после чего приняла решение:

— В таком случае прошу достать из холодильника шампанское. Игнатий...

Через минуту дядя Игнатий, энергично открывая шампанское, разбил люстру. Но о такой мелочи можно и не упоминать...

* * *

Они улетели. Боже милостивый... Вглядываясь диким взором в стартующий самолет, я судорожно сжимала руку Лукаша. Нет, не раздумал, улетел! Самолет, а не Лукаш.

И тогда я вспомнила о своей половой тряпке, первом доказательстве кровавых деяний. В полиции, видимо, уже определили, что это моя кровь, а не Доминика, к тому же я смыла с себя все подозрения. Да и срезанный ноготь за эти шесть недель у меня отрос, я даже пластырь уже соскребла... Может, и тряпку свою могу получить обратно? Пустяк, конечно, особенно по сравнению с наследством, которое мне выделили, но половые тряпки у меня в извечном дефиците.

Кроме того, эта — раритет, историческая реликвия. А что, если они отдадут её не просто так, а выстиранной?..

Я позвонила майору.

Сообразив, о чем идет речь, он явно смутился.

— Ну да, конечно, но, видите ли... Группу крови установили сразу, и стало ясно, что этот предмет не имеет отношения к делу... И уликой он не является. Вполне возможно, что этому предмету не было уделено достаточно внимания, такое случается в полиции, хотя и редко. Ну, короче говоря, наша уборщица её по ошибке вышвырнула. Приношу вам самые глубокие извинения, но тряпку вы обратно не получите.

Вот так.

Если уж не везет, так не везет...