Валентина Андреева - Форс-ажурные обстоятельства
Подниматься на второй этаж Наташке не пришлось. Фифа, она же «правая рука» главного врача клиники, подвернулась прямо у грузового лифта и сразу отвела ее в сторону. Внимательно изучив данные ЭКГ, с торжеством заметила: «Я так и знала!» — и попросила Наталью не распространяться о результатах поездки. Благодарность фифы не знала границ, Наташка была освобождена от работы до конца рабочего дня, мало того, Ромику было поручено подвезти Наталью Николаевну до ближайшей станции метро. Разумеется, мы пошли пешком.
Я неспешно рассказывала о «чертовом» утреннем звонке с угрозами, она постоянно останавливалась, хаотично хватала меня за рукава пиджака и без конца предлагала оформить явку с повинной. В конце концов, устав служить искусственным препятствием на пути массового движения граждан по своим делам, я предложила зайти в кафе. Подруга наотрез отказалась. В результате забрели в какой-то двор и уселись на полосатую красно-желтую лавочку, где обе и примолкли. В думах о своем, наболевшем.
Я порадовалась запасу времени. Было только два часа, соискательница билета раньше пяти не объявится, а вот то, что Арсений не торопится со своим ультиматумом, странно. Неужели ошиблась? Нет, не может быть.
Как бы в подтверждение этих мыслей запел мой мобильник. Наташка взвизгнула и взвилась вверх, вызвав истерический смех у проходивших мимо девчонок. Садиться не стала, на всякий случай готовилась спасаться бегством. Не важно, куда и отчего. Все не бездействие.
Арсений начал разговор довольно бодро в полной уверенности, что мы не захотим с ним встречаться, а поэтому просто продиктуем цифровые данные железнодорожного билета по телефону. Он готов их записать. В случае затруднения может приехать сам. Ко мне домой.
Я немного подумала и решила, что прямой угрозы мне и моей семье в голосе Арсения не было. Человек умеет держать себя в руках.
— У меня нет при себе билета. Дома его тоже нет. И потом, слишком много на него желающих. Просто отбоя нет.
Тяжелый вздох, донесшийся в ответ, немного умерил мой гонор. Дальнейшие слова дались Арсению нелегко:
— Ирина, буду банален, никакие деньги не стоят человеческой жизни. Вы обязаны передать мне билет или сообщить цифровые данные. Иначе…
— В четыре часа…
Я метнула вопросительный взгляд на Наташку, которая выделывала передо мной нечто напоминающее ритуальный танец дикарей, собирающихся таким нехитрым способом обеспечить удачу в предстоящей охоте на… Не знаю, на кого они теперь охотятся. Крокодилов, наверное, не едят. Может, на жуков, пауков? Пожалуй, от таких активных движений, как у Наташки, всю дикарскую «дичь» заочно парализует.
— Минутку, — не отрывая от подруги восхищенного взгляда, бросила я в трубку и мягко поинтересовалась у нее: — Где? Где мы встречаемся с Арсением в четыре часа?
— В морге! — завопила Наташка так, что мне невольно пришлось зарыть мобильник под лацкан пиджака. — Видала я всю эту компанию в белых тапочках! Готова лично напутствовать любого из них, предназначенного «на вынос».
— Мы встречаемся в привычной обстановке, где нас каждая собака знает, включая обслуживающий персонал, — торопливо проговорила я в трубку под дробный перестук Наташкиных каблуков. — Кафе «Топотушки», слева от телеги, косящей под «шведский стол».
Арсений спросил адрес, так что запутать его в направлении поисков мне не удалось. Как правило, мои подробные объяснения маршрута следования уводят людей далеко от намеченной цели.
С окончанием разговора прекратилась и Наташкина безумная пляска.
— По тебе смирительная рубашка плачет, — обреченно заявила она. — Я не вижу другого выхода, как позвонить Ефимову. Пусть привезет ее прямо в кафе вместе с оперативниками.
— У тебя на каблуке набойка болтается.
Наташка мигом уселась, стянула с себя туфли и, расстроенно бормоча, принялась их инспектировать.
— Чё болтаешь?
— Значит, показалось, — спокойно пояснила я. — Вот как тебе сейчас приступ моего сумасшествия. Если пару минут помолчишь, объясню, насколько глубоко ты заблуждаешься.
— Я уже давно молчу. Разговор с каблуками не считается. И за дуру меня держать не стоит. Между прочим, ты не только себя, но и меня подставляешь.
— Помолчи!
— Сказала же, что молчу!
Две минуты прошли в полном обоюдном молчании, я ждала, что Наташка нарушит мое условие, а она ждала момента их истечения. В результате заговорили вместе, перебивая друг друга. Пришлось напомнить, что до четырех часов остается не так много времени. Следовательно, для вразумительных объяснений — тоже.
— На билет много охотников! — мне удалось взять лидерство в перепалке. — И каждая сторона будет крайне недовольна, если он окажется у противника. Наша задача сбить всю эту разрозненную команду в одну стаю и швырнуть ей в середину этот билет. Пусть передерутся, но исключительно в междусобойчике. Тогда нас с тобой точно оставят в покое. И волки целы, и овцы сыты.
Правду, навеянную мне интуицией, поведать Наташке я просто не могла. Ее бы кондрашка хватила.
— Ты думаешь собрать всю необилеченную свору в «Топотушках»? — недоверчиво спросила Наташка и сама себе ответила: — Ну, в принипе довольно присутственное место. Куча народа, знакомые повара, официантки, фирменные блюда.
— Главное, что всем участникам встречи не выгодно выносить сор из собственной избы. Постараются обойтись без лишнего шума и пыли.
— Неужели всю сегодняшнюю ночь я смогу спать спокойно?
— Ну-у-у, — покраснев, выдавила я достаточно неопределенно, но Наташка эту неопределенность не заметила, предпочла верить в лучшее. Мечтательно запрокинула улыбающееся лицо к солнцу, зажмурилась и гостеприимно раскинула в стороны руки, стремясь объять необъятное. Помешал гуляющий мимо вместе с миниатюрной собачкой болезненно-полный пенсионер, в живот которого уперлась Наташкина левая рука. Благодушное выражение мигом сошло с физиономии подруги, тем не менее она благосклонно выслушала претензии в свой адрес и отделалась одним-единственным замечанием: «Дедуля, у вашей собаки набойка на лапе отлетела!» Затем взглянула на свои часы и вскочила, заметив, что рассиживаться нам некогда. Пенсионер, с трудом подхватив собачку, которую из-за необъятного живота никак не мог разглядеть под ногами, плюхнулся на освобожденную нами лавочку.
Время как-то незаметно вышло из-под контроля. Дважды проехав туда и обратно свою остановку — за разговорами часов не замечаешь, — мы появились в «Топотушках» без четверти четыре. Арсения я заприметила еще снаружи. Он стойко маскировался под рядового пассажира на автобусной остановке, отслеживая момент нашего прибытия. Не надеялся, что явимся без «хвоста». Наивный человек! Да какой уважающий себя «хвост» будет болтаться на виду?!
Наш, можно сказать, именной столик слева от «шведской» телеги был занят. Садиться по правую от нее руку не хотелось. В свое время моя дочь проехалась всем телом по емкостям с салатами, красиво уложенными в телеге. «Шведский стол» на колесах дал резкий крен как раз вправо. Виной всему послужила дождливая погода и слишком скользкие кафельные плитки. Этот случай сроднил нас с администрацией и обслуживающим персоналом кафе.
Тепло поприветствовав знакомых официанток, мы выразили желание подождать и успешно протрепались за пустым столиком все свободное до встречи время. Дозвонившийся до меня сын носом учуял неформальную обстановку. Поэтому его отчет о проделанной работе носил несколько сумбурный характер и граничил с шантажом. Пришлось пообещать рог изобилия. В ближайшие выходные.
Арсений появился с небольшим опозданием и поразил нас с Наташкой своим измученным видом. Тем не менее он достаточно искренне улыбнулся и первым поздоровался.
— Здравствуйте… Родион Тимофеевич, — я немного помедлила с приветствием и поздоровалась уже после Наташки. Господин Горшков только слегка вздрогнул. Гораздо сильнее вздрогнула Наташка. — А где другие участники драмы? Или комедии. Не знаю даже, как и сказать. В нашем распоряжении один час.
— Сейчас будут, — покорно кивнул головой Родион Тимофеевич и полез за мобильником.
— Что закажете? — раздался веселый голос официантки Танечки. — Ориентир на хороший повод или…
— «Или»… А вообще, еще точно не знаем, — доверчиво доложила Наташка. — Давай для начала вариант «пятьдесят на пятьдесят».
Танюша добродушно улыбнулась и исчезла. Мы с Наташкой уставились на Родиона Тимофеевича. Похоже, подруга взяла себя в руки и избрала правильную тактику поведения — ничему не удивляться. Голос у «Арсения» полностью соответствовал его виду — такой же тусклый, безжизненный.
— Мне очень нужен этот билет, девоньки. — Он поочередно посмотрел на каждую из нас, хотел еще что-то добавить, но только тяжело вздохнул.
