Дамский негодник - Людмила Ивановна Милевская

И на этот раз Самсонову не подвело чутье. Ночью ее разбудил звонок. Звонила Бойцова и так истошно кричала, что Далила уж было подумала, что Марина скончалась.

Оказалось, что (слава богу!) Марина жива, но сахар резко поднялся опять, снова сбивают, а он поднимается — в общем, история старая.

— Спасают? — спросила Далила.

— Спасли, — выпалила Бойцова. — Но я теперь места себе не нахожу. Что же происходит? Мои ребята клянутся, что в палату никто не входил. В том же клянется сиделка. Как думаешь, их не подкупили?

— Все возможно, — вздохнула Далила.

Повесив трубку, она глянула на часы и подумала: «Эх, нельзя Мару будить, слишком рано, на весь день разболеется. Но что же делать? Надо спешить! Надо анализировать. Мне нужна ее логика. А Мара, ну как назло, сопротивляется. Вредничает, ведь не такие задачки решала. Что же она молчит? Неужели не понимает? Заладила: Людмила не виновата. Ох, не убережем мы Марину, никогда себе не прощу!»

С трудом дождавшись утра, Далила отправилась к тетушке Маре. Машинально жевала песочный пирог. Травяные чаи гоняла. И тасовала, тасовала туда-сюда фигуры подозреваемых. Нотариус с Анфисой был в сговоре, потому она к нему и пришла…

Тетушка версию разбивала:

— Всем известно, как честны наши нотариусы. С кем они только не в сговоре? Что ж, всех клиентов подряд убивать? И ты забыла, его самого убили, Марка Борисовича. Он, кстати, был порядочный человек. Насколько это, конечно, возможно в нашей продажной стране.

— Ах, тетя, не вздумай заговорить о политике, — испугалась Далила.

— Еще чего! Выдвигай свою версию.

— Миша Калоев Анфису убил…

— Почему?

— Я не знаю, — со слезами призналась Далила.

Тетушка посоветовала:

— Вот что, деточка, сдается мне, что Светлану Михайловну надо искать. Оттуда ниточка и потянется.

— Да где же я буду ее искать? Паспортов мне пациенты не предъявляют, настоящих имен их не спрашиваю. Может, она и не Светлана Михайловна, а…

Далила застыла.

— Что, деточка? — испугалась тетушка Мара.

— А что, если Светлана Михайловна и есть Зинка Попова, подруга Пекаловой?

Старушка напомнила:

— Но Светлана Михайловна умерла раньше, чем Зинаида уехала.

— А может, она солгала.

— Зачем?

— Чтобы меня запутать.

Тетушка Мара, пряча улыбку, принялась резать пирог.

— Ах, почему ты мне не помогаешь? — рассердилась Далила. — Надо спешить!

— Куда?

— Нужно Марину спасать!

— Детка, ты увлеклась. Свои силы переоценила. Сама посуди, у тебя шесть трупов: Анфиса, Калоев, Светлана Михайловна, Сасунян, нотариус и Трофимыч.

Далила добавила:

— Семь, ты забыла Рубена.

Тетушка почему-то обрадовалась:

— Именно! Я забыла Рубена! Видишь, как сложно. И что же ты хочешь при этом?

— Марину спасти.

— Детка, прими от меня совет. Ты не следователь. Ты психолог и психиатр, отличнейший психоаналитик. Я так всем и говорю: моя племянница ас. Вот и займись своим делом. Вернись к своим книгам, копай, там ищи, там, в науке разгадка.

— Ты все знаешь! — прозрела Далила. — Предательница! Ты все знаешь! Видишь, как я страдаю, и все же молчишь! Жестокая!

Тетушка племянницу осадила:

— Полегче, родная, полегче, я не господь, я не знаю. Не буду отказываться, версии есть, но все они неутешительны. Расстраивать тебя не хочу. У тебя и без того круги под глазами.

— Но как ты не поймешь! — закричала Далила. — Марину кто-то хочет убить! Марину надо спасать!

Тетушка Мара поднесла палец к губам и прошептала:

— Тише, ребенок. Надо Марину спасать, но, повторяю, я не бог. Ты умница, попробуй, спаси.

— Я тоже не бог.

— Ты молодая, а я слишком старая. У тебя есть жажда, в тебе есть огонь, ты хочешь знать, а я уже пепел. Лопаю песочные пироги и жирею. Попробуй-ка хоть раз обойтись без меня.

Был брошен упрек.

Серьезный упрек!

Впервые!!!

Далила не ожидала.

— Попробую! — упрямо процедила она.

Тетушку Далила покидала обиженная, но не сломленная.

Уходя, твердила: «А вот и попробую спасти Марину Калоеву! Попробую и спасу!»

И не спасла.

Елизавета Бойцова никому уже не доверяла: охрану сменила, сиделку, но новый приступ Марину добил. Сахар снова вдруг подскочил, Калоева впала в кому.

Долго лежала безжизненная Марина. Далила каждый день приходила на нее посмотреть, осторожно рядом садилась, нежно руку брала и уговаривала, просила жить, не сдаваться. Но однажды не выдержала Далила и горько расплакалась. Всхлипывая, повторяла:

— Мариша, прости! Мариша, это я во всем виновата! Не уберегла!

В палату ворвались врачи. «Нельзя! Нельзя!» Потащили Далилу к выходу. Оглянувшись, она содрогнулась: по щеке Марины катилась слеза.

На следующий день Калоева умерла.

Глава 36

Смерть Калоевой Далила восприняла как личное поражение. И боль того поражения с каждым днем становилась сильней. Далила стала рассеянной, задумчивой, отрешенной. Дошло до того, что она уже начала себя спрашивать: «А могу ли я практиковать? Имею ли право? В той ли я форме, чтобы чужие души лечить? В каком состоянии моя собственная душа?»

Душа Далилы ох как болела. Нарушалась первая заповедь психоаналитика, гласившая: не берись решать чужие проблемы, не решив проблемы свои.

Возникал вопрос: можно ли решить проблему Далилы. Ведь Калоеву не вернешь, а Далила на себя возложила вину за гибель Марины. Получился замкнутый круг.

И все же Далила знала, как разорвать этот круг: надо найти убийцу Анфисы. Она и искала. Вечером, приходя с работы, садилась в кабинете за стол и думала, думала, думала. И однажды наконец набросала штрихами конструкцию.

Первый штрих: Сасунян убил Михаила Калоева.

Зачем? Ради Марины? Допустим.

Второй штрих: Сасунян убил Трофимыча, сторожа фабрики.

Зачем? Он лишний свидетель.

Третий штрих: Сасунян убил Анфису Пекалову.

Зачем? Надоела, хотел бросить, она его шантажировала, пугала, что Марине расскажет об их отношениях. Марина дорога Сасуняну, поэтому он Анфису убил. Но подстроил все так, чтобы стрелку перевести на Михаила Калоева — не получилось. Тогда он с помощью Далилы попытался перевести стрелку на Людмилу. Очень удобно: одним разом и от шантажистки избавиться, и от неугодной жены. Людмилу сажают, Сасунян уламывает богатую вдову Марину, они женятся.

Четвертый штрих: Сасунян убил нотариуса, Марка Борисовича. Перед собственной смертью как-то успел.

Почему? Анфиса призналась, что составила завещание на него, на Сасуняна. Бог знает что она наговорила нотариусу перед смертью, эта Анфиса, ведь Сасунян же ее травил. Он лгал, что Миша Калоев любовник Анфисы. На самом деле любовником был он, Сасунян. Он и травил. Вдруг нотариус, узнав, что девушка умерла, в милицию побежит? А так, придет другой