Что сказал покойник - Хмелевская Иоанна
— Почему вы не обратились в Интерпол, ещё будучи за границей?
— Потому что боялась. И сразу хочу вам признаться, что страдаю манией преследования. Два раза в критических ситуациях я обращалась к представителям полиции, и оба раза они оказывались переодетыми гангстерами. Я боялась попасться в третий раз и не хотела рисковать. Боялась, что может получиться так: расскажу все представителю Интерпола, а потом окажется, что это опять переодетый бандит, который после беседы со мной тут же укокошит меня. Слишком много я о них знаю: знаю, где находится их резиденция, знаю местопребывание шефа, знаю их людей и адреса, и ещё многое другое. Они тоже не могут рисковать, и ничего удивительного, что так за меня взялись. Единственное утешение, что они не могут меня убить, пока не узнают тайну сокровища. Иначе плакали их денежки. Вас я знаю, вам я могу довериться. До некоторой степени, разумеется.
Казалось, последнее замечание развеселило майора.
— А почему только до некоторой степени? Где проходит граница вашего доверия ко мне?
— Видите ли… — Я не знала, как лучше ему объяснить. — Я понимаю, трудно доверить тому, о чем я рассказала. Вы вправо считать меня мифоманкой. Чтобы поверить мне, вам придётся как следует все проверить, а до тех пор вы вряд ли примете всерьёз мои опасения. И тем не менее ни вам, ни кому-нибудь другому я ни словечка не скажу об этих сокровищах, пока банда не будет ликвидирована. Сама же я об этом узнать не могу. И ещё я знаю: пока я держу язык за зубами, я жива, так как без меня им этих богатств не найти.
— Так чего же конкретно вы ожидаете от меня?
— Сегодня вечером я буду разговаривать с человеком, который уверяет, что является сотрудником Интерпола. Он придёт ко мне домой. Я не уверена, что могу ему доверять.. и боюсь. Он позвонил из «Гранд-отеля», сказал, что прибыл сегодня утром я что зовут его Гастон Мёд…
— Как, простите?
— Пардон. Гастон Лемель. Это я для себя перевела его фамилию, чтобы легче запомнить. Я бы хотела, чтобы вы помогли мне связаться с людьми, которые занимаются этим делом. Наверняка у вас есть связи с Интерполом. Пусть они как-то проверят его и вообще помогут мне. Например, хорошо бы, если ко мне в гости где-нибудь в начале восьмого пришли бы два милиционера в форме. В случае чего они помешают ему прикончить меня.
Майор задумчиво посмотрел на меня, подумал и нажал кнопку.
— Полковник у себя? — обратился он к письменному столу.
— Да, но собирается уходить, — ответил стол женским голосом.
— Попросите его задержаться на несколько минут. Я сейчас к нему приду.
Полковник оказался очень милым пожилым мужчиной. У него было загорелое лицо и весёлые глаза. При виде его у меня сразу потеплело на душе, но я уже не доверяла и самой себе. Ведь попала же я в переплёт в Таормине со своей симпатией к мужчине моей мечты. Вот почему я решительно остановила майора, который начал было излагать суть дела:
— Минуточку. Пан майор, как давно знаете вы этого человека?
Лицо полковника выразило недоумение, но майор меня понял:
— Сейчас скажу точно, только подсчитаю… Так… Ага, двадцать два года.
— И этот человек все эти годы работал в милиции?
— В милиции работает ещё дольше. Пришёл сразу после окончания войны.
— И вы можете за него поручиться?
— Как за самого себя. И даже больше.
— Ну тогда хорошо. В случае чего моя смерть будет на вашей совести.
— Вы что, — спросил полковник, — выпили оба, что ли?
— Никак нет, — улыбаясь, ответил майор. — Сейчас вы поймёте. Только что эта женщина сообщила мне удивительные вещи, которые могут представить для вас интерес. Её похитили в Копенгагене, гангстерский синдикат, азартные игры, сокровище, спрятанное где-то…
— А! — прервал полковник, и его лицо прояснилось. — Так это вы?
— Вижу, что вы обо мне слышали! — обрадовалась я.
— И даже очень много. А почему вы пришли к нам? Произошло ещё что-то? Что-то новенькое?
— Я не знаю, что для вас старенькое, — возразила я. — А пришла я, чтобы просить у вас двух сильных милиционеров в полном обмундировании. И не помешало бы, чтобы оружие было при них.
— В таком случае давайте побеседуем поподробнее. Благодарю вас, майор, вы и в самом деле доставили мне очень интересный материал.
Как доказали дальнейшие события, слова эти он произнёс не в добрый час. Если бы он мог предвидеть, насколько интересна и разнообразна станет из-за меня его жизнь, думаю, он немедленно выдворил бы меня из кабинета.
Майор попрощался и вышел. Я в подробностях рассказала полковнику обо всем, происшедшем со мной. Он молча слушал.
— А зачем вам два милиционера? — спросил он, когда я закончила. — Ведь в доме у вас есть защитник.
Он улыбнулся, и его глаза весело блеснули.
— Кого вы имеете в виду? — спросила я.
— Ваш супруг находится с нами в постоянном контакте.
Сначала я не поняла, о чем он говорит, потому что подумала о своём первом муже, и никак не могла взять в толк, какая может быть защита, если он находятся сейчас в Советском Союзе. Потом поняла, что полковник говорит о Дьяволе, и теперь уже у меня в голове все окончательно перепуталось. Хаос, царивший до сотворения мира, ни в какое сравнение не шёл с хаосом, царившим сейчас в моем мозгу. Я молча смотрела на полковника. Наконец из хаоса вынырнула одна относительно чёткая мысль. И я спросила — резко и агрессивно:
— А вы знаете о Мадлен?
— О какой Мадлен? — так же резко спросил полковник, а его весёлые глаза сразу стали внимательными и зоркими.
Я глубоко вздохнула. Вот сейчас я должна покончить со всеми сомнениями. Хаос малость улёгся.
— Полковник, — спокойно начала я, — вы знаете всю афёру, и вы убедились, что я умею молчать. Об этом свидетельствует факт, что я жива. У меня есть своя точка зрения на случившееся со мной, в моем распоряжении факты, и я делаю из них свои выводы. Полгода пребываю я в шкуре затравленного зверя, и мне просто необходимо немного покоя. Умоляю вас, во имя всего святого, скажите мне, что вы знаете о Мадлен, а я клянусь вам, что никому об этом не скажу. Вы знаете о Мадлен?
— А кто такая Мадлен?
Сдвинув брови, полковник внимательно и серьёзно смотрел на меня, и я поняла, что он меня не обманывает. Он действительно не знал о ней.
— Прежде чем я расскажу о Мадлен, я хочу сказать вот что. Если вы действительно о ней ничего не знаете, значит, вас тоже водят за нос, и дело обстоит очень нехорошо. Подумайте, прошу вас, постарайтесь вспомнить. Я понимаю, существуют служебные тайны, но ведь я вас не спрашиваю, что вы о ней знаете, я спрашиваю, знаете ли вы вообще о её существовании?
Говоря это, я подумала, что, может быть, напрасно морочу голову человеку, что та женщина вовсе не Мадлен, а какое-нибудь очередное увлечение, и она просто могла покраситься и стать платиновой блондинкой. Но ведь полковник, зная афёру, должен знать и о Мадлен, о том, что меня перепутали с ней и что с этого все и началось… И Дьявол не сказал мне, что сотрудничает с нашей милицией… И Интерпол должен интересоваться гангстерами, а не деньгами…
— Нет, — сказал полковник, подумав. — Ни о какой Мадлен я ничего не знаю. Говорю вам чистую правду, и никакой служебной тайны в этом нет. Кто она?
— Ну, тогда все пропало, — с горечью промолвила я. — Опять я одна против всего света. Конечно, вы поверите ему, а не мне. Правду знают сотрудники Интерпола, но их здесь нет. А впрочем, может, они тоже не знают, может, её никто не знает. И во всем мире не найдётся для меня безопасного места!
— Ну что вы так сгущаете краски, — сказал полковник, тронутый моим отчаянием. — Скажите, кто такая Мадлен и почему вас это так огорчает?
— Хорошо. Я сообщу вам только факты. Конечно, мои выводы из них могут быть ошибочны, но вам придётся затратить много усилий, чтобы убедить меня в этом. Факт первый: покойник явился в игорный дом, чтобы передать сведения женщине по имени Мадлен, платиновой блондинке с тёмными глазами. В зале было довольно темно, а он умирал. У меня на голове был платиновый парик, цвет глаз — сами видите какой, а потом я узнала, что он её лично не знал. Такова одна сторона медали…
