Дарья Калинина - Киллер на диете
Подождав немного, чтобы Петровна успокоилась (Марише совсем не улыбалось, чтобы и в нее прямо с порога полетело чтото тяжелое), девушка открыла дверь и тихонько вошла внутрь. Петровна громыхала чемто на кухне. Это Маришу немного огорчило.
Кухня – это не самое лучшее место для начала беседы со злобной старухой! Всем известно, что в кухне имеется огромное количество подходящих для метания в голову противника предметов. Но выбора у Мариши не было. Она уже стояла в квартире старухи. И было ясно, что пора ей начинать свое выступление.
Вдохнув побольше воздуха, Мариша отключила пробки в счетчике. И пока Петровна на кухне охала и проклинала всех подряд, начиная от министра энергетики и заканчивая бездельниками у них в жилконторе, Мариша осветила себя маленьким фонариком и грустно заухала:
– Оля! Я – старый барин! И я пришел к тебе, Оля! Как же ты виновата передо мной!
Петровна взвизгнула и уронила чтото. Кажется, это была кастрюля, потому что железная емкость загрохотала, напугав саму Маришу. С трудом сдержав дрожь, она все же продолжила.
– Оля! – тяжелым низким голосом произнесла Мариша. – Оля, зачем ты тревожишь мой покой?! Зачем тебе мои старые кости? Ведь я давно умер! Убит своею неверной женою! А ты не даешь мне покою даже теперь, после моей смерти!
Судя по тому, что Петровна молчала и ничем не швыряла в Маришу, ее пробрало.
– Т-т-ты?! – «прозаикалась» наконец она. – Старый барин?! Это ты? Ты пришел ко мне?
– Я, Оля, – скорбно произнесла Мариша. – Какая же ты жестокая!
– З-зачем ты пришел ко мне?
– Покарать тебя, Оля! За все твои злодеяния покарать!
Петровна протестующее всхрюкнула и закричала:
– Я ни в чем перед тобой не виновата! Это все девчонка! Та дура безродная! Это она все придумала!
– Оля! Какой грех на тебе великий! Разве это завещала тебе твоя мать?
– М-мама? Т-ты говоришь про мою маму?!
– Про нее самую! Замечательная была женщина!
Кажется, Петровну это изумило.
– Ты до сих пор ее любишь? – спросила она. – Даже несмотря на то, что она сделала с тобой?
– Оля, даже я не властен в своих чувствах, – с горечью произнесла Мариша, все больше и больше входя в роль призрака. – Пойми это и прости меня!
– Значит, ты до сих пор любишь мою мать? Но ведь она, конечно, давно умерла! Ты встретился с нею?
– Да, Оля. И теперь мы вместе.
Петровна зажала рот рукой.
– А сокровища? – жалко произнесла она. – Их мы можем оставить себе?
– Кто – мы, Олюшка?
– Разве ты не знаешь? Я и моя на…
Но договорить Петровна не успела. Внезапно в квартире вспыхнул свет. А затем знакомый Марише голос произнес:
– Что тут у тебя происходит, Петровна? Свет не горит! Квартира нараспашку! Совсем ты, что ли, рехнулась на старости лет? Даже и не знаю, как с тобой дальше быть!
И с этими словами в кухне появилась Елизавета Ивановна. Та самая старушка-отшельница из сгоревшей деревни Прянишкино, с которой удалось познакомиться подругам! Меньше всего Мариша рассчитывала увидеть в квартире Петровны эту особу. И что ей тут нужно? Как она тут оказалась? И, главное, держится с таким уверенным видом, словно пришла к себе домой!
В равной степени и Елизавета Ивановна поразилась, обнаружив перед собою призрак. Впрочем, при ярком свете она не признала в наряженной Марише призрак старого Барина.
– Ты кто такой, старый хрыч?! – воскликнула она.
Мариша молчала, как парализованная, будучи вне себя от охватившего ее изумления. А вот Петровна воскликнула:
– Лиза! Не тронь его! Это сам Барин ко мне явился!
– Какой еще Барин, блин?! Нет, ты совсем рехнулась! Старый барин давно подох! Тебето должно быть это известно лучше других! Ведь это твои родные мать с отцом и отправили его на тот свет!
Забывшись, Мариша в изумлении ахнула своим настоящим голосом. Обе старушки немедленно повернулись в ее сторону и обалдело уставились на нее.
– Да ты, сдается мне, совсем не тот, за кого себя выдаешь! – воскликнула Елизавета Ивановна, которая была и побойчее, и помоложе Петровны.
И, сделав шаг к Марише, старушка безбоязненно сдернула с ее лица фальшивую бороду. Бедный шиньон Инны никак не рассчитывал на такое с ним обращение. Он дрогнул, и клок его остался в руках у старухи.
– Ага! – торжествуя, закричала она. – Я же говорила! Это и не старик вовсе!
И зорким не по возрасту глазом углядев гладкую ровную кожу Маришиной щеки под порослью фальшивой бороды, она завопила:
– Ряженая! Это ряженая! Петровна, хватай ее! Воровка это! Или, того хуже, лазутчица!
И прежде чем Мариша успела охнуть, ее скрутили по рукам и ногам две шустрые не в меру старушки. Ох, недаром Мариша так опасалась представителей этого поколения стариков! Они способны на такие подвиги, какие нынешней молодежи и не снились. Со стариками лучше в борьбу не вступать, потому что все одно – проиграешь!
Мариша и пикнуть не успела, как рот ее оказался запечатан толстым шерстяным носком, хорошо еще, что чистым! Наверное, за это Мариша должна была бы поблагодарить аккуратную Аюшу, но почемуто ей совсем не хотелось этого делать.
Глава 18
Дальнейшее стало для Мариши одним сплошным неприятным сюрпризом. Две бабки кружили вокруг нее, словно злобные акулы. И поглядывали они на нее до того кровожадно, что Мариша даже стала всерьез опасаться, как бы дело не повернулось совсем худо.
Одно дело, когда ты считаешь саму себя хозяйкой положения и ходишь в костюме старого призрака. И совсем другое, когда ты сидишь в этом же костюме, но плененная и на старой табуретке! А вокруг тебя еще и кружат две фурии, мечтая содрать с тебя кожу, выпотрошить твои внутренности и растерзать тебя на кусочки!
Именно эти кары и сулили злобные старухи Марише.
– Кто ты такая?!
– Что тебе тут нужно?!
– Сокровищ наших захотела?!
– Фиг тебе, а не сокровища!
– Они наши!
Мариша протестующе замычала. И Петровна воскликнула:
– Вытащи кляп, Лизонька! Узнаем, что она хочет сказать!
Кляп у Мариши изо рта вытащили, и она тут же закричала:
– Сокровища принадлежат Путовым! Олегу Игоревичу и его матери! А еще… Еще – покойной Миле!
– Ты еще старого генерала вспомни! – ехидно отозвалась Елизавета Ивановна. – Вот уж кто наследником точно мог бы зваться.
– Подох он, старый пес! – злобно проскрипела Петровна. – Теперь все – мое! Долго я ждала этого часа, но наконец он наступил. Верно, Лизонька? Драгоценности моей матери – они теперь мои?
– Твои, Оленька! Твои! Будешь жить на них, ни в чем себе не отказывая.
– И тебе долю выделю, Лизонька!
– Спасибо тебе, благодетельница! Ручки тебе целовать стану! Ножки буду мыть, а воду с них пить за все твои благодеяния ко мне, убогой!
– Вы что говорите такое? – возмутилась Мариша, невольно подпадая под стиль речи старух. – О каких сокровищах речь ведете, старые? Сокровища эти не ваши, а старого Барина и его потомков!
– Его – только земля, в которой он все никак не успокоится! А драгоценности принадлежали его жене, а не ему!
– Матери моей они принадлежали, а после нее – уже мне!
Мариша так и ахнула:
– Вашей матери?! Но как же… Откуда?! Вы что же… вы тоже – Путова?!
– По праву рождения! – с гордостью ответила Петровна, и глаза ее злобно сверкнули.
Мариша только головой потрясла. В такой поворот событий просто невозможно было поверить! Петровна – дочь той самой преступной барыньки?! Но как же так? Каким образом?
– Самым простым, – ехидно отозвалась на ее вопрос Елизавета Ивановна. – Самым простым и естественным. У барыни у нашей ребеночек родился на каторге. Вот она, Оленька наша, – свет очей! Родилась – и сразу же наследницей материнских драгоценностей и стала. Тех драгоценностей, что брат ее ворожбой у нее украл! Не имел он права на эти драгоценности, покражу у сестры своей нерожденной еще сделал. Это Оленьке должны были все драгоценности достаться. От матери – к дочери, и никак иначе!
– Погодите, погодите… – пробормотала Мариша, в голове у которой никак не укладывалось то, что она услышала. – Что вы такое говорите?!
Уж не безумны ли обе эти старухи? Вполне возможно, ведь возраст у обеих более чем преклонный. Елизавета Ивановна, конечно, немного помоложе Петровны выглядит. Но ей тоже к семидесяти явно катит. О какой еще дочери бредят эти старухи? Она же точно знает, что у барыньки-преступницы был только один сын! Наследник!
– Правильно! Сына она еще в юности родила, от своего законного мужа. Тьфу! Непочтительный сын! Как узнал, что мать его – преступница, так и отказался от нее. А дочь наша барынька от любимого своего родила. Уже в гораздо более зрелом возрасте!
И поведала Елизавета Ивановна Марише более чем удивительную историю о том, как барынька-преступница, а также ее преступный любовник-управляющий оказались на царской каторге. Да недолго они там пробыли, потому что власть в стране переменилась и все преступники, которых царская власть в тюрьмы и остроги посадила, спустя некоторое время полную амнистию получили.
