Дарья Донцова - Любимые забавы папы Карло
Малина, например, работал тяп-ляп, мог опоздать на службу или вообще, сказавшись больным, не выйти на работу. Один раз Марфа случайно стала свидетельницей разговора между Николаем и Игорем Ласкиным. Мужчины сидели в полутемной курилке, а Марфа шла по коридору, услышала голоса, притормозила, хотела тоже зайти побаловать себя сигареткой, но потом передумала и притаилась, слушая мужиков. А те, думая, что они одни, не стеснялись.
– Дурью маемся, – вздыхал Игорь, – бредятиной занимаемся.
– Не скажи, – пробасил Колька, – это полезная штука.
– Глупости все.
– Ты меня не понял, нам полезная.
– Чем?
– Из захолустья нас в Москву привезли, – засмеялся Николай, – жилплощадь дали, зарплата хорошая, чего еще надо? А? Молчишь? То-то!
– Так мы ерундой занимаемся. Ежу понятно – пустое это дело.
Коля снова захихикал:
– И чего? Живи и радуйся.
– Не могу.
– Почему?
– Стыдно. Можно же в нормальное место пойти работать, – сказал Игорь, – и пользу приносить. А тут чушь собачья! Каста бессмертных. Как ты думаешь, Володька и Пашка притворяются?
– Они идиоты, – заявил Николай, – а мы нет. Лучше молчи о своем желании приносить пользу. Мигом в Зажопинск назад отправят, понял?
– Угу, – кивнул Игорь.
Потом Малину в конце концов уволили за пьянку, а Игоря вышибли за лень и прогулы. Детей у Ласкина не было, и Попов посчитал Игоря балластом для лаборатории. Впрочем, никто его из Москвы не выгнал, комнаты не лишил и никаких репрессивных мер к нему не применил.
А вот у Малины был мальчик Эдик, и Марфе велели за ним присматривать, как, впрочем, и за остальными детками. Педиатр регулярно сообщала о своих исследованиях Попову, на каждого ребенка она завела специальную карту. Про Эдика в ней было написано: очень возбудим, плохо обучаем. В дальнейшем прибавились и другие характеристики: не умеет управлять собой, подвержен припадкам гнева, психически нестабилен.
Такой человек, как Эдик Малина, явно не мог считаться прародителем касты бессмертных людей.
Но Попов не унывал.
– Что ж, – сказал он один раз Марфе, – в эксперименте случается всякое, бывает и брак. Зато у нас есть другой, замечательный материал, вот, к примеру, мой Юра!
Ну а потом случилось несчастье с Аней. Марфа, узнав о произошедшем, растерялась. До сих пор она, хороший специалист, ни разу не сталкивалась с детьми-убийцами. Юру поместили в специальную клинику, где за него взялись психиатры и психологи, Марфа также была допущена к мальчику, но ее роль в его лечении была не главной.
Спустя некоторое время бригада врачей пришла к выводу: ребенок здоров психически. Ужасный поступок он совершил лишь из желания вернуть себе утраченное внимание мамы. И потом, в силу малолетства Юра просто не понимал, что смерть – это навсегда. Маленькие мальчики ведь любят играть в войну, «стреляют» из деревянных пистолетов, кричат: «Убит». Но ведь противник потом, после «кончины», спокойно встает, отряхивается и идет домой. Примерно так и думал Юра, убивая сестру, ну не оценивал он события реально. Следует забыть эту историю и воспитывать мальчика так, словно ничего не стряслось, чтобы не нанести ему травму. Юре нужно вернуться домой.
Узнав о заключении врачей, Владимир решительно сказал:
– Нет.
– Ты о чем? – удивилась Марфа.
– Юра не годится для эксперимента, – мрачно заявил Попов, – дефектная наследственность, рано или поздно она вновь даст о себе знать. Юрий должен быть помещен в интернат и воспитан так, чтобы он не знал, кто его родители и где они живут. Мы отказываемся от мальчика, нам такой не нужен. Есть другие дети, хоть я и не молод, да вполне дееспособен, Вера же младше меня, ей только рожать и рожать.
Марфа пришла в ужас и попыталась уговорить Попова, но тот с каменным лицом заявил:
– Вопрос решен.
– Но Юра же знает свою фамилию и адрес, – попыталась образумить сумасшедшего ученого Марфа, – ему все-таки семь лет.
– Но и не пятнадцать лет, – парировал Владимир, – в надлежащих условиях забудет!
Марфа вздрогнула.
– Что ты имеешь в виду?
– В детдоме, – холодно ответил Попов, – он уже переправлен в спецзаведение под другой фамилией. Более мы о Юре не беседуем, эта тема закрыта.
Марфа кивнула, а что ей оставалось делать? Юра был не ее ребенком, Владимир являлся начальником Ефимовой. Педиатру пришлось подчиниться. Но ситуация с мальчиком никак не выходила у Марфы из головы, и еще ее удивила жестокость отца, преспокойно отбросившего неудачного сына прочь, словно смятый фантик от съеденной конфеты. Вот Вера вела себя по-иному. Каждый раз, приходя к ней, чтобы осмотреть Мишу и Петю, Марфа пугалась. Ей казалось, что от жены Попова осталась лишь внешняя оболочка, пустое тело с потухшими глазами. Вера передвигалась по квартире словно зомби, натыкаясь на мебель. Один раз Марфа не выдержала и сказала:
– Вы ведь можете и изменить свое решение.
– Какое? – прошептала Вера.
– Ну то, о помещении Юры в детдом, напишите заявление и заберите мальчика.
Вера отшатнулась.
– Владимир запретил мне даже думать о Юре.
– Так это муж решил все за вас двоих! – воскликнула Марфа. – Вы могли бы взять мальчика назад?
– Конечно, – прошептала Вера, – господи, как я измучилась, хоть весточку от него получить, хоть рисунок какой-то. Только Володя скала! Его ничего, кроме эксперимента, не волнует, теперь он возложил основные надежды на Мишу и Петю. Говорит, Юра может и их прирезать. Марфа, ты веришь в успех дела? Вакцина и впрямь сработает?
Врач сделала вид, что не услышала вопроса. Последнее время и ее одолевали сомнения. Очередное поколение мышей получилось весьма странным, с неадекватным поведением, но Попов уверял, что это совершенно правильный эффект.
– Если ты дашь честное слово, что никому ничего не скажешь, я попробую найти Юру, – пообещала она Вере.
Попова заплакала и убежала.
Осуществить задуманное оказалось не так уж сложно. Спустя некоторое время Марфа обнаружила интернат, в который поместили ребенка, и сообщила Вере:
– С твоим сыном все нормально.
– Я могу его увидеть? – с надеждой воскликнула та.
– Нет, – испугалась Марфа, – ты же обещала мне, что никому даже взглядом не дашь понять, что знаешь правду.
– Да, – кивнула Вера.
Месяца через три Попова вызвала Марфу к себе домой.
– У Миши сильный насморк, – сказала она.
Приехавшая врач обнаружила здорового ребенка, без всяких признаков простуды и, очень удивившись, спросила:
– В чем дело?
Вера бросилась на колени.
– Помоги.
Марфа перепугалась.
– Что случилось?
– Володя сегодня утром сообщил о смерти Юры.
Педиатр ойкнула.
– Он заболел дифтеритом и умер, – зарыдала мать, – найди мне его могилу, умоляю.
Ефимова навела справки и пришла в полнейшее негодование. Мальчик оказался жив и здоров, он вовсе не собирался покидать этот мир. Очевидно, Владимир решил раз и навсегда избавиться от сына и объявил его скончавшимся. Это было очень жестоко по отношению к Вере, мерзко, подло. Поэтому Марфа совершенно не испытала мук совести, разоблачая Попова.
– Спасибо, – кивнула Вера, – ты спасла меня. Вот пройдет еще несколько лет, и я разведусь с Владимиром, заберу Юру и уеду с ним куда глаза глядят.
– А Миша с Петей? – удивилась Марфа.
– Эти пусть с отцом остаются, – равнодушно бросила Вера, – один дебил, другой хулиган.
Марфа только вздохнула. Конечно, Вера высказалась резко, но доля истины в ее словах была. Петя рос плохо управляемым ребенком, способным на самые отчаянные шалости. Но, в конце концов, такими бывает большинство мальчиков. Здоровый пацаненок – это живчик с буйной фантазией и фонтанирующими идеями. Если вы имеете дома очень тихого, апатичного, безразличного к шумным играм, ничего не сломавшего, не имеющего ватаги приятелей мальчика, то не надо радоваться, что вы получили беспроблемного сына. Нужно немедленно бежать к врачам, а если те заявят о физическом здоровье наследника, следует быстро обратиться к психиатрам, вполне вероятно, что у ребенка есть некие отклонения, часть из которых может быть откорректирована.
Хулиган Петя не волновал Марфу, мальчику попросту следовало прописать витамины Р и У, то есть: ремень и стояние в углу. А вот вялый Миша вызывал у нее тревогу. Вначале его поведение нельзя было со стопроцентной уверенностью назвать аутичным, но с каждым месяцем ситуация усугублялась, и в конце концов Марфа сказала Вере:
– Мишу следует положить в стационар, исследовать у психологов и психиатров. Я уже не чувствую в себе способностей справиться с его непростым поведением.
– Нет! – закричала Вера.
Марфа удивилась, надо же, Попова, оказывается, любит Мишу, до этого момента педиатр считала, что Вера будет только рада избавиться от лишней докуки.
– Не говори Володе, – взмолилась Вера, – он мигом скажет: «Миша не годится для эксперимента», и запрет мальчика в психушке. Я вижу, что он не в себе, но ведь тихий, никому не мешает. Давай попробуем сами справиться с ситуацией.
