Лариса Ильина - Вредность не порок
Когда я проснулась, в доме по-прежнему царила тишина. Я старательно гипнотизировала дверную ручку.
Соблазн выглянуть в коридор рос с каждой минутой, однако перед глазами вставали достаточно красочные варианты последствий излишней любознательности. Экспериментировать с нынешними обитателями дома не хотелось вовсе, прокушенное плечо здорово ныло, кто знает, что еще может прийти в голову этим людям! Но вот за дверью скрипнули половицы, я различила звук неторопливых шагов, и сердце сжалось. Дверь открылась, и в комнату заглянул невысокий коренастый парень.
«Ба! Да это мой бегун!» — Я сразу опознала физиономию, владелец которой битый час гонял меня вместе с напарником по всему городу. На всякий случай я улыбнулась, правда, напоминать, что мы вроде бы уже встречались, не стала. В ответ парень тоже что-то изобразил губами, не буду утверждать, что это была именно улыбка, но выглядело все более-менее доброжелательно. Так мы и разглядывали друг друга некоторое время, потом он кашлянул в кулак и сказал:
— Привет!
Я разулыбалась от уха до уха и приветливо откликнулась:
— Привет!
Парень прошел на середину комнаты, огляделся, но не нашел ничего интереснее, чем я.
— Можешь спуститься вниз…
— Ага, спасибо, — благодарно отозвалась я и уточнила:
— А зачем?
Он дернул плечом, словно не знал, что ответить, почесал затылок и протянул:
— Ну.., надо…
Ах, вот так! Надо, значит, надо. Очень доходчиво и сразу понятно. Я помялась немного, потом сконфуженно сообщила:
— А мне умыться надо….и это.., в туалет…
— Ну.., если надо.., тогда…
В общем-то, я поняла, что молодой человек вовсе не так уж и плох, как могло показаться сначала, просто не слишком любит много разговаривать. Спустившись на первый этаж, я с интересом огляделась. В гостиной три окна, у каждого расположилось по человеку: Лимон, Ушастый и второй стайер. Ничего интересного, если бы не одна маленькая деталь — у кого на коленях, у кого рядом на табурете лежали автоматы, я ойкнула и прикрыла рот ладонью. Все трое повернули ко мне головы, с перепугу я брякнула: «Здрастьте!» — и едва не отвесила земной поклон.
— Пошли, чего встала? — буркнул сзади стайер номер один, и мы направилась в общественное заведение.
Минут через пять мы вернулись обратно, меня конвойный все время подгонял и поторапливал, я поняла, что находиться на улице он опасается. Очутившись снова в доме, я прошла в гостиную, потопталась, не зная, что делать, тут меня окликнули:
— Эй, иди на кухню…
Я обернулась. В дверях веранды стоял Седой и для большей ясности дублировал указание рукой. Перед глазами мелькнул небольшой затянувшийся шрам, я живенько подхватилась и направилась в указанном направлении. Поворачиваясь, я успела заметить за спиной Седого еще двоих. "И сколько же их здесь? В гостиной трое, на веранде трое, один на кухне, один за мной смотрит…
Шесть.., семь.., восемь… Однако… Даже если Ефим вернется вместе с Совой, мало ему не покажется…" Пока я подсчитывала имеющиеся людские ресурсы. Седой добавил:
— Пожрать приготовь… И быстро…
«Вот так! — Я чуть не споткнулась о кухонный порожек. — Опять! Да что же это делается! Белые пришли — грабют, красные пришли — тоже, понимаешь…»
Таким образом, я снова оказалась на этой проклятой кухне. Не скажу, что до этого настроение у меня было хорошее, теперь же оно испортилось окончательно. Я раздраженно хлопала дверцей холодильника, злобно громыхала кастрюлями и шипела сквозь зубы на манер африканской гадюки. Притащившийся вслед за мной на кухню конвойный долго уворачивался от свистящих над его головой ножей и сковородок, наконец не вытерпел и пересел в дальний угол, поближе к высокому носатому парню в голубой футболке. Тот, вцепившись обеими руками в приклад автомата, давно уже превратился в изваяние, не шевелясь и не сводя с меня испуганных глаз.
Приободрившись тем, что смогла в такие короткие сроки безмерно запугать обладателя столь грозного оружия, я разошлась вовсе и даже кокнула в запале суповую тарелку. Но тут на звон разбитой посуды в кухню заглянул Седой, я сразу присмирела и моргнула ему в лицо честнейшими глазами.
— Ты, мать твою за ногу, осатанела? Какого черта ты гремишь? Проблемы с головой?
— Нет, — тут же призналась я, — никаких проблем… — после чего скорчила жалобную физиономию и трогательно сжала кулачки, — ..я ее нечаянно разбила…
Вы же сказали быстро, а народу много.., а я одна.., я тороплюсь…
Седой сверкнул белками глаз и сердито засопел.
— Мамонт, слышь.., помоги ей.., чего попросит…
После чего Седой удалился, а мой конвойный встал.
— Мамонт… — прошептала я, качая головой, и, не удержавшись, фыркнула.
Мамонт не обиделся, напротив, он довольно мило улыбнулся и спросил:
— Ну чего делать?
Я быстро сориентировалась:
— Картошку почисть…
— Картошку? Я? Не-е… Картошку не могу. Банку открыть или стол протереть…
— Стол я и без тебя протереть смогу! — Я разозлилась.
Мне, что ли, картошку на девятерых чистить? Это ж полведра надо! — Тебе чего сказали?
Но парень упрямо прищурился, тогда я развернулась к двери и позвала:
— Семен!
— Да ладно, — торопливо буркнул Мамонт, досадливо вздыхая, — черт с тобой… Где твоя картошка?
Я ткнула пальцем в угол, он выволок мешок на се дину кухни, еще раз вздохнул, окинул кухню несчастным взглядом и обрадовался:
— Серый, помоги…
Носатый в первое мгновение вытаращил глаза, но потом, видимо, сообразил, что отнекиваться бесполезно.
Минут через сорок все было готово, я робко высунула голову в дверной проем и огляделась. Седого в гостиной не было, зато остальные по-прежнему прилежно таращились в окна. «Неужто они так Ефима боятся?» Оглянувшись, я увидела, что Мамонт и Серый стоят ко мне спиной, и неслышно просеменила в центр гостиной.
Дверь на веранду была наполовину прикрыта, я направилась туда, но тут вдруг оглянулся Ушастый и рявкнул:
— Куда?!
Я подпрыгнула на месте, дверь веранды распахнулась, и Седой заорал мне в лицо:
— Почему она здесь ходит?
Из кухни шустро выскочил раздосадованный Мамонт и ухватил меня за руку.
— Да я только хотела сказать, что все готово… — залепетала я, демонстрируя на всякий случай сильный испуг. — Идите кушать…
Седой немного помягчел и кивнул Мамонту:
— Ладно…
Тот мою руку выпустил, и мы мирно направились в кухню. Кушали они попарно, я сбилась с ног, перемывая тарелки и вилки, потому что на восьмерых посуды не хватало. Пот с меня катился градом, у плиты всегда жарко, а тут еще на улице здорово потеплело, а окна открывать не разрешалось. Вероятно, в целях безопасности.
Когда наконец эта экзекуция закончилась, я устало плюхнулась на табурет и безразлично заглянула в кастрюльку. Нет, есть я уже не хочу. То есть не могу… Теперь мне ясно, отчего последние несколько дней я перехожу из рук в руки, словно почетное полковое знамя. Эти уроды просто не умеют готовить.
— Чего сама не ешь? — миролюбиво поинтересовался Мамонт, с удобством расположившись на длинной деревянной скамье.
Я дернула плечами и вяло отмахнулась:
— Потом…
Мамонт понятливо покивал, поджав губы, а потом спросил:
— Неужели устала? А я уж решил, что ты двужильная.
По городу носилась, словно верблюд по пустыне…
Он усмехнулся, я усмехнулась тоже, вспомнив, как мы летали очертя голову.
— Ты чего убегала-то?
— А ты чего догонял?
— Так.., поговорить…
— А чего тогда молча бегал? Вот бы и говорил…
Мы посмотрели друг на друга неодобрительно и рассмеялись.
— Веселитесь? — вздохнул кто-то в дверях, мы разом заткнулись и поскучнели. — Иди пока, Мамонт…
Позову…
Седой неторопливо прошел к скамье, где еще секунду назад хохотал Мамонт, и сел. Я поднялась и занялась грязной посудой. Склонив голову набок, он задумчиво следил, как я счищаю в помойное ведро огрызки. Что означало это молчаливое разглядывание, оставалось загадкой. Решив наконец, что хуже не будет, я повернулась к Седому лицом.
— Можно я окно открою? Дышать невозможно…
Подумав немного, Седой кивнул. Я распахнула створки, с облегчением вдохнув свежий воздух. Однако сидел Седой так, что с улицы его не видно, а я как на ладони.
Случайно или нет? Может, я здесь в роли наживки? Я побарабанила по раме пальцем. Хорошо это, для меня или плохо?
— Чего тебя, такую шуструю, в здешнюю глухомань занесло? — поинтересовался вдруг Седой.
Я заворочала извилинами. Что именно он называет глухоманью? Очень похоже, что у нас назревает разговор по душам. И как же мне себя вести?
— Вы ж меня сами сюда привезли.
Он засмеялся:
— Ладно ваньку-то валять… Верно Гордей сказал: похоже, мозгов у тебя больше, чем у иного мужика…
Такая космически необъятная похвала из уст умнейшей половины человечества непременно вызвала бы у меня счастливую истерику, если бы я и сама кое о чем не догадывалась: я умнее не иного мужика, я умнее многих мужиков… А Седой, продолжая довольно смеяться и крутить головой, возьми да брякни:
